Ящик Пандоры - Шелдон Мэри. Страница 27

Трой там просто балдеет. Носится туда-сюда и тащит меня ко всем экспонатам. Прямо как ребенок. Мне это до фонаря. Терпеть не могу всякие уродства. Но одна вещица мне и правда нравится. Японская туфелька. Длиной всего три дюйма, женщинам приходится надрезать ступню и укорачивать пальцы, чтобы носить такую. Бред, конечно, но я все время возвращаюсь к ней, так она хороша.

Мы заходим в магазин сувениров при музее — а там продается копия этой туфельки. Трой покупает ее мне, и я без ума от счастья. Не так часто он балует меня подарками.

Мы покупаем немного суси и снова едем ко мне. У Троя в три часа проба, и времени у нас мало. Я целую его на счастье, и в результате прослушивание оказывается под угрозой срыва. И все-таки ему приходится уйти.

После его ухода снова становится тоскливо. Сегодня все вышло так чудесно! Как хочется, чтобы так у нас было всегда. Может, дело во мне? Я все время забываю, какой он, в сущности, ребенок. Я слишком всерьез его воспринимаю, он раздражается. Мне не хватает легкости. Нельзя все время изводить его, пытаться изменить. Пусть он просто будет.

Чтоб он провалился, проклятый.

Какого черта? Сколько можно саму себя водить за нос? Никогда он не изменится, никогда это не кончится. Мы сидели во «Флингс», что-то пили, все было под контролем. И тут входит эта девица, жалкая тварь с обвисшими сиськами, и прямо к нему, как будто меня здесь вовсе нет. Помнишь меня», — спрашивает. На съемках в Санта-Фе она работала помощником режиссера. Да насрать, кем она там работала. Она все гнала и гнала свою парашу, а я все ждала, когда Трой как-нибудь отошьет ее, но он на редкость терпелив.

Только бы мне не завестись, Трой этого терпеть не может. Сучка наконец отваливает. Я пытаюсь вернуться к тому, на чем нас прервали, но он явно не в своей тарелке. Неужели все думает об этой девице? Наконец говорит, что ему надо отлить, но голос какой-то не такой. Смотрю за ним, пока он не скрывается в сортире. Сама я остаюсь у стойки бара. Один за другим подваливают парни.

— Привет, красотка, потанцуем?

Я отказываюсь, но настроение улучшается. Я буду в норме, когда Трой вернется. Но он все не возвращается.

Наконец появляется. Я сразу вижу, что он под кайфом, даже по походке, эдакий мистер Мачо, бахвальство в каждом шаге. С ним выходит какой-то малый, но быстро исчезает. Я видела его раньше и знаю, кто он такой.

Я подхожу к Трою, вцепляюсь в него:

— Какого черта ты там делал, опять наркота?

Он возмущенно отпирается.

— Врешь, сволочь, я знаю, что это.

Он молчит, даже не смотрит на меня.

Я залепляю ему пощечину и ухожу. Домой добираюсь на такси.

Нет, я точно сдохну от всего. Я считала, что мы с этим справились. Я со всем могу смириться, но не с этим. Больше не могу.

Ненавижу свое жилье. Дышать нечем. Эта дыра вся провоняла дерьмом.

Я хватаю японскую туфельку, которую подарил Трой, и швыряю об стену. Она не ломается. Где-то был молоток. Разбиваю туфельку вдребезги. Жаль, что это не его физиономия. Сколько раз он мне обещал завязать с этим, сколько раз!

Он просто лживый ублюдок, и больше никто. Я впустую трачу на него жизнь. Целых три года! Кого я пытаюсь одурачить? Никогда в моей жизни не будет ни красоты, ни покоя. Я всегда буду рвать жилы, а он забирать все мои деньги. И врать. И торговать наркотиками. А потом его пристрелит какой-нибудь урод.

Я собираю все его фотографии и начинаю их рвать. Но он так на них хорош, что у меня опускаются руки.

Все в моей жизни — дерьмо. Вся она состоит из того, что я не получила, из того, чего я не добилась. Но Трой, весь его облик, мои чувства при взгляде на него — единственное, ради чего стоит жить.

Я сижу и смотрю на фотографии, пытаясь представить его в старости. Он поседеет, покроется морщинами. Но думать об этом невозможно. О том, что он когда-нибудь станет стариком.

Я сажусь в машину и мчусь к нему домой. Он открывает сразу, он ждал меня. Я бросаюсь в эти руки, они сжимают меня, словно клещи. Я дома, дома, пусть это дерьмо, но здесь мой дом. Трой плачет, просит прощения. Он так боится меня потерять. В следующую минуту мы уже на полу, и Трой тут же оказывается сверху. Я еще не готова, но пусть. Боль почти приятна, это как с той туфелькой.

Ночью не могу заснуть. Смотрю на него, лежащего рядом. Ну, и что теперь? Мы снова вернулись к тому, с чего начали. Не надо обманываться, я никогда от него не уйду. Надо лишь что-то придумать, чтобы стало не так тяжело, вот и все.

Ему просто нужен шанс. Если бы ему повезло и он заработал денег, получил что-то стоящее, может, и угомонился бы.

Агенты, он все время говорит об агентах. Но у него уже были агенты, и что? Кому нужен каскадер, который не умеет падать?

Он говорит, что с Мисс Ящик все сложится по-другому. Может, он и прав. Если бы он стал клиентом нашего агентства, я бы в лепешку расшиблась, чтобы достать ему работу. Но я не хочу этого, я не хочу просить ее. Не хочу, чтобы она влезала в мою личную жизнь, не хочу, чтобы она разыгрывала добрую фею. И не хочу знакомить ее с Троем.

Может, попробовать обратиться к Джону Брэдшоу? Это может сработать. Начать с Эммета: познакомить его с Троем и попросить рекомендацию. Эммет, конечно, западет на него, но это не страшно — Трой сможет водить его за нос до тех пор, пока не встретится с Брэдшоу и не подпишет контракт.

Надо бы узнать, занимается ли Брэдшоу каскадерами.

Мисс Ящик снова в обиде на Брэдшоу — десятый раз за неделю.

— Я видела, как он входил в лифт в обеденный перерыв и опять на меня ноль внимания. Нет, ну ты скажи, что за человек? В жизни не видела такого хама.

Она, по-моему, просто свихнулась на нем. В общем, все ясно как божий день. Это у нее комплекс отца. Ничего странного при ее отношении к своему папаше — вся эта патетика, все эти восторги. Поэтому у нее до сих пор никого нет. Брэдшоу в свои пятьдесят подходит в самый раз. Для старика он достаточно хорош собой, при этом еще богат и влиятелен.

Я думаю, что и он к ней неравнодушен, просто тщательно это скрывает. Я не раз замечала, как он на нее смотрит, тут явно что-то кроется.

А что, если они все-таки сойдутся? Было бы неплохо. А если они объединят агентства, то мне это на руку — «Агентство Брэдшоу, Браун и Макс».

Как бы устроить это наилучшим образом? Сначала выяснить, насколько у нее серьезно. С ней никогда не поймешь. Трепаться она готова без умолку, но о мужиках — ни слова. Как только об этом заходит речь, она как воды в рот набирает.

Надо повести ее обедать и подпоить как следует, должно сработать.

Мы идем обедать в «Иль Соль». Я заказываю вина и начинаю:

— Глянь-ка на бармена, правда, хорош?

Хочешь не хочешь, поговорить на эту тему ей придется.

Ее, однако, интересует другое:

— А как у тебя дела с твоим другом?

Ну уж нет, Мисс Ящик, этот разговор о тебе, а не обо мне. Вопросы тут задаю я, и мои дела с Троем тебя совершенно не касаются.

— Не обижайся, но мне не хочется об этом говорить.

— Ой, прости, Лори, — она таращит на меня глаза, — я не хотела лезть не в свое дело.

Сейчас она начнет ко мне подлизываться, чтобы загладить свою вину, тут я ее и подловлю.

— Ну а ты? За полгода в Лос-Анджелесе никого не нашла?

— Да я особо не искала. С этой работой ни сил, ни времени не остается. Хотя, признаюсь, в последнее время стала об этом подумывать. Мне кажется, сейчас я могу себе что-нибудь позволить.

— О чем речь! Тебе это пошло бы на пользу.

Потом добавляю небрежным тоном:

— А тебе какой тип больше нравится?

— Если честно, и пусть это не покажется тебе слишком примитивным, мне нужен кто-то солидный, кто-то, на кого я буду смотреть снизу вверх.

Это нам годится. У Брэдшоу точно есть шанс. В эту картину он вписывается прекрасно. Я размышляю вслух:

— Конечно, ты такого найдешь. И он, возможно, ближе, чем ты думаешь.