Ящик Пандоры - Шелдон Мэри. Страница 35

Он позвонил в тот же день.

— Мисс Браун? Это Джон Брэдшоу. Я только что получил приглашение на премьеру «Погоды на улице» вечером пятнадцатого марта. Буду рад, если вы составите мне компанию.

Голос его звучал холодно и отчужденно. В первый момент я чуть не отказалась, но пойти на премьеру — я мечтала об этом с десяти лет. И я ответила, что с удовольствием пойду.

— Значит, договорились. После просмотра будет прием, а потом мы пойдем куда-нибудь поужинать.

Я повесила трубку.

— Лори! — истошно завопила я.

До премьеры оставалось еще две недели, но Лори велела мне начать готовиться к ней немедленно.

— Что ты наденешь? — был ее первый вопрос.

Я мысленно пробежалась по своему гардеробу.

— У меня ничего нет.

От этой мысли мне стало жутко. Я знала, что представляют собой такие премьеры и как репортеры разносят в пух и прах туалеты дам. Я вдруг снова почувствовала себя жалкой провинциалкой из Палм-Спрингс.

— Пожалуйста, пойдем вместе в магазин. Мне так нужна поддержка.

— Мне будет только приятно, — улыбнулась Лори.

В субботу мы встретились около магазина «Нойман Маркус».

— Я все пытаюсь вспомнить, когда в последний раз покупала себе платье, — сказала я, когда мы зашли внутрь. — Кажется, на выпускной вечер. Бледно-розовый тюль. Мне оно обошлось в трехмесячные карманные деньги. Выброшенные.

— Это почему же?

— Род Старки позвал меня танцевать на террасу, и после этого я обнаружила спереди на платье огромное пятно.

Лори хмыкнула:

— Такую историю, по-моему, может рассказать каждая женщина.

— Правда? А мне было так стыдно. Я даже постеснялась отнести платье в чистку. Просто выбросила в конце концов.

— Трехмесячные карманные деньги? — она как-то странно посмотрела на меня. — И ты его выбросила?

Мы поднялись на третий этаж. Еще не сойдя с эскалатора, Лори указала на платье от «Прада», гладкое серебристое одеяние, облегающее как перчатка, висевшее на самом видном месте.

— Хватай скорее, — приказала мне Лори.

Я примерила платье. Оно выглядело невероятно изысканно и очень сексуально. В общем, совсем не в моем стиле. Но когда я вышла из кабинки, Лори категорически заявила:

— Это само совершенство. Надо брать.

Я вспомнила розовый тюль. Неужели я так сильно изменилась с тех пор, как переехала в Лос-Анджелес?

— Но это скорее твой стиль, а не мой. Тебе тоже надо его померить. Просто для интереса.

Через несколько минут она вышла из кабинки. Я в жизни не видела ничего прекраснее.

Мы побродили в поисках чего-нибудь другого, но ничего подходящего не нашли. У меня возникло чувство, что я пребываю в состоянии куколки — уже не гусеница из Палм-Спрингс, но еще не лос-анджелесская бабочка.

Лори убеждала меня взять то платье от «Прада»:

— Ну, послушайся меня. Помнишь, как я оказалась права с этой фотографией?

Засмеявшись, я сдалась и купила его. Лори просто светилась от радости.

Когда мы вышли из магазина, перед тем как расстаться, я обняла ее.

— Ты действительно была права с фотографией. И если бы не ты, я никогда бы не попала на премьеру. И поэтому, когда все закончится, я подарю тебе это платье.

Я никогда не видела ее такой счастливой.

Чем меньше времени оставалось до премьеры, тем сильнее я волновалась. Сколько я ни пыталась убедить себя, что это всего лишь поход в кино и небольшой прием, ничего не помогало.

Папа здесь тоже оказался плохим помощником. Он вообще не мог ни о чем говорить, кроме этой премьеры.

— Как бы я хотел, чтобы Джин увидел это! — повторял он. Тут я с ним полностью согласна. Для дяди Джина дорогого бы стоило — увидеть, как я иду по красной ковровой дорожке под руку с Джоном Брэдшоу.

— А какую прическу ты думаешь сделать? — спросила меня Лори в понедельник.

Я призналась, что не подумала об этом.

— Значит, так. Тебе нужно сделать ее днем в пятницу, и не забудь про маникюр и полный макияж. Я запишу тебя в «Бель Эйдж» к Рози Кейси и Мари.

— А это не перебор? — засмеялась я.

Убедить меня в обратном оказалось очень просто.

На следующий день Брэдшоу позвонил, чтобы уточнить детали.

— Куда мне за вами заехать?

Я уже собралась дать ему домашний адрес, но что-то меня удержало. Мне почему-то не хотелось, чтобы он видел мою квартирку.

— Может, вы заедете за мной в офис?

— Вам так удобнее? — в голосе его звучало удивление.

— Да.

Повесив трубку, я подумала, что создала себе массу проблем. Теперь мне или придется одеться дома и вести машину в этом платье, или же все приготовить в офисе. Но все равно так лучше.

Наконец наступил день премьеры. Одеться я все-таки решила дома. От волнения с трудом застегнула «молнию» на платье.

Какая-то часть моей души страстно хотела одного — чтобы этот вечер благополучно закончился. Я прекрасно помнила, как рвалась на танцы в школьные годы и как ужасно они для меня всегда кончались. Ладно, подбадривала я себя, премьера — совсем другое дело, что там может случиться плохого? Я повзрослела на десять лет. Набралась опыта.

И все равно я так дрожала, что едва смогла довести машину до агентства.

В семь часов улицу осветили фары подъезжающего лимузина. В окно я увидела, как машина остановилась у дома, из нее вышел Брэдшоу. Он не стал открывать дверь своим ключом, а позвонил, как клиент. Я впустила его в здание.

В смокинге от «Армани» он выглядел элегантно и благородно, как на старых фотографиях, которые нашлись в Интернете.

Рядом с ним я совсем стушевалась. Вся жизнь промелькнула передо мной — прополка садовых грядок, поездки на велосипеде по грязным дорогам, проволочный забор аэропорта, у которого мы слонялись часами, одежда, купленная на распродаже в дешевом универмаге. А сейчас я стояла здесь в платье от «Прада» и собиралась на премьеру с человеком в смокинге от «Армани» — поверить в это было почти невозможно.

Он наклонился и поцеловал мне руку.

— Вы просто волшебно выглядите.

— Благодарю вас, Джон.

Первый раз я назвала его по имени — и мысленно, и вслух.

Я заперла входную дверь на ключ, и мы сели в лимузин. Машина оказалась великолепна, нежносерого цвета изнутри, с деревянной отделкой. Все подогнано, будто в каюте корабля. Там помещался небольшой бар, полный графинов и хрустальных бокалов, и Джон предложил мне что-нибудь выпить. Я отказалась, понимая, что не смогу сделать ни глотка. Только взяла бумажную салфетку — в качестве сувенира для папы.

По дороге мы разговаривали мало. Обсудили «Погоду на улице», и я сказала, что читала этот роман, когда ходила в школу. И как только сказала это, сразу поняла, какую допустила ошибку — нам обоим это напомнило о разнице в возрасте. И, конечно, он умолк, а потом сменил тему разговора.

— Кора Макафи — одна из моих подопечных. Она играет Этти.

Я не могла удержаться от мысли, что десять лет назад Джон Брэдшоу был агентом ведущих актрис, а не второстепенных. Но так даже лучше. Мне и сейчас-то не по себе рядом с ним, а что я испытывала бы, находись он на пике славы?

Мы подъехали к Голливудскому бульвару. Я в жизни не видела такой толпы. Вся улица забита машинами, кругом полно полиции, и проехать было почти невозможно.

— Люди провели здесь всю ночь, чтобы поглазеть на знаменитостей, — сказал нам водитель.

Между машин пробирались дети и подбегали к нам. Они припадали к стеклам автомобилей, пытаясь разглядеть пассажиров. В этом было что-то жуткое, безликое. Их не интересовало, кто в машине — лишь бы кто-нибудь известный.

Наконец мы добрались до кинотеатра. Водитель вышел из лимузина и открыл мне дверцу. На мгновение показалось, что я попала в эпицентр ядерного взрыва, такое там было пекло. Миллион фотовспышек встретил меня, когда я вышла из автомобиля и ступила на красный ковер. Та девчонка из Палм-Спрингс, которой я оставалась до сих пор, содрогалась от ужаса и хотела спрятаться, но другая часть моей души пришла в восторг, настоящий восторг. Мне было все равно, сделала я хоть что-то, чтобы заслужить все это, но я жаждала этого, именно этого хотела.