Неделя на жизнь (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна. Страница 46

— Дашка! Мы с тобой очень счастливые, потому что у нас теперь есть Лешка! Вместе мы справимся! — нарочито громко сказала она. Дашка от неожиданности замерла, как и была — с поднятой лапкой, которую старательно вылизывала, и вопросительно уставилась на хозяйку.

— Он теперь всегда будет с нами и обязательно всем поможет! А мы с тобой должны ему доверять и любить его. Он обязательно это почувствует и с ним ничего не случится, потому что он будет знать как сильно мы с тобой его ждем. Правда? — Инна подхватила Дашку на руки и чмокнула в мягкую пушистую моську.

За окном машины проносились голые, сиротливые стволы деревьев. Если еще неделю назад осень пыталась отыграть у зимы хоть маленький кусочек власти, то теперь она полностью утратила свои позиции и сдалась на милость победителя. Опавшие листья почерневшим ковром устилали землю, под деревьями кое-где лежал снег, а по небу с бешеной скоростью неслись рваные растрепанные, как бродячие собаки, тучи, не пропуская ни одного солнечного лучика. Казалось, что весь мир окунулся в какой-то сумрак, и не верилось, что где-то на Земле есть голубое высокое небо, с которого беззаботно проливаются мягкие, как пух тополя, солнечные лучи, опутывая всех и вся своей ласковой теплой паутинкой. Дорога была испещрена выбоинами и колдобинами, как лицо прыщавого подростка. «Блин! Ну почему, для лица мы придумали „Клерасил“, а для дорог не можем придумать ничего?» — думал про себя Алексей, изо всех сил жалея свою машину, подпрыгивающую на ямах и буграх, как взбесившийся козлик. Но нога неумолимо жала на педаль, подгоняя верного скакуна. Колеса взрывали тонкую ледяную корку и из-под нее брызгами расплескивалась черная, холодная грязь. На повороте с главной дороги навстречу ему неожиданно вынырнул красного цвета джип и, мгновенно набрав скорость, помчался в сторону Москвы. Алексей взглянул в зеркало, пытаясь разглядеть номера автомобиля, но в мутной пелене тумана цифры и буквы слились в одно серое грязное пятно. Березин достал мобильный телефон.

— Алло, Лех, ты где? Я уже выезжаю! — услышал он голос Королева. — Кстати, твое чутье тебя не подвело. Отпуска Филиппова совпадают с тем временем, когда пропадали девочки. Но ты ведь сам понимаешь, что само по себе это ничего не доказывает!

— Макс, вполне возможно, что вскоре у нас будут неоспоримые улики против этого упыря, — мрачно отозвался Алексей. — Если, конечно, еще не поздно, — добавил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подъезжаю к дому, где держали Катю Долгову. И знаешь, мне показалось, что только что я видел машину Филиппова. Он выехал мне навстречу. Торопится в город, мать его так! Он же говорил мне, что в двенадцать он сможет со мной увидеться. Вот и торопится, сучонок!

— А ты уверен, что это был именно он? Номера разглядел?

— Нет, стопроцентной уверенности нет. Туман, да и грязь на дорогах сам знаешь какая.

— Почему ты не поехал за ним, Лех?

— Во-первых, мне его ни в жизнь не догнать на моей старушке, а во-вторых — и в главных — я очень боюсь того, что могу обнаружить в доме. Даже не хочу этого озвучивать, пока не проверю все сам. Ну а ты пока погоди торопиться сюда, лучше поезжай-ка ты навстречу с уважаемым Виктором Михайловичем и постарайся задержать его до моего звонка. Желательно еще, чтобы он не сунулся домой. Я разговаривал с его женой, Лидой. Так вот Филиппов ее так избил вчера, что она еле на ногах держится. А там еще и ребенок. Мало ли, что этому уроду еще в голову придет. Я, конечно, посоветовал ей с ребенком уехать на время, но мне думается, что она не послушается. Она вообще была не в себе. Мне показалось даже, что она немного того… Короче, их безопасность на тебе, лады? А сюда, на всякий случай, отправь Вовку Емельяненко с группой наших. Думаю, что одному мне будет сложновато управиться.

— Сделаем! Ты давай там аккуратно!

— Не учи ученого! Мне теперь себя тоже беречь надо. Меня теперь очень любят и ждут. Мне домой надо!

— Ого! Ну ты и шустрый! И когда ты только все успеваешь! А я ее знаю? — невнятно пробулькала трубка.

— И даже лучше, чем ты думаешь! — засмеялся Березин, — Ну все, хорош трепаться, я на месте. Да и связь что-то пропадает. Позвоню.

Алексей остановил машину. Все, дальше не проехать, теперь — пешком. С тоской он посмотрел на свой телефон. «Позвонить что ли, Иннке? Пожалуй что нет. Если я услышу ее голос, то точно не смогу соображать нормально». Он решительно сунул мобильник в карман, вытащил из бардачка карманный фонарик и закрыл двери. За кустами виднелась проваленная крыша и выбитые окна дома. Тишина была такой пронзительной, что казалось, будто все в мире остановилось и замерло, только где-то далеко в лесу слышался стук дятла. Алексей медленно зашагал к дому. Под ногами потрескивали ветки деревьев и похрустывал утренний ледок, сковавший опавшую листву. Он переступил порог избы и остановился. Повсюду были разбросаны грязные вонючие тряпки, у дальней стены примостился драный, ощетинившийся пружинами матрас, а в углу громоздилась целая куча бутылок из-под дешевого портвейна, красноречиво говорившая о тех, кто облюбовал этот «дом» под временное жилье на время летнего периода. Алексей, превозмогая отвращение, прошел внутрь и приподнял полуистлевшее тряпье. Под слоем слежавшейся ткани обнаружилось целое гнездо личинок и прочей пакостной живности, нашедшей себе здесь пристанище на время зимних холодов. Березин вытащил сигареты и с наслаждением затянулся крепким ароматным дымом, пытаясь забить им зловоние, исходившее от гниющей начинки дома. «Хорошо, что холодно, не то просто можно было бы задохнуться», — подумал он про себя и вдруг ему показалось, что он услышал слабый стон. Такие звуки иногда издают сосны, при порывах ветра. Они похожи на еле слышный плач младенца, берут за сердце и нагоняют невыразимую тоску. Но на удивление ветер сегодня угомонился и взял временную передышку. Через минуту стон повторился, но на этот раз он был длиннее и явственнее. Алексей, бросив недокуренную сигарету, одним прыжком очутился возле матраса и приподнял его. Под матрасом обнаружилась слежавшаяся комкастая вата. Разбросав ее ногами, он наткнулся на ржавую ручку в виде кольца, приделанную к небольшой полусгнившей дверце. Рывком откинув ее в сторону, Алексей зажег фонарь и его прямой пронзительный луч, пожирая темноту, осветил большую и мрачную яму погреба, из которого дохнуло гнилью и смрадом. В дальнем его углу свернувшись калачиком, как ребенок в утробе матери, лежала Вероника. Алексей спрыгнул вниз и подошел к девушке. Длинные ресницы дрогнули и ее обезумевшие воспаленные глаза словно нехотя сфокусировались на нем. Ее еще вчера такое холеное и красивое лицо было в крови, которая сочилась из свежих порезов, изрешетивших щеки и лоб. Алексей вытащил кляп и девушка хрипло вскрикнула. Передний зуб был сломан, на его месте зияла отвратительная черная дыра с запекшейся кровью.

— Ну, все, все! — уговаривал Алексей Веронику, пытаясь освободить ее связанные за спиной руки. Перочинный нож был плохим помощником — веревки были толстыми и прочными.

— Не бойтесь, теперь все будет хорошо. Надо успокоиться!

Девушка тряслась всем телом, изворачивалась и плакала. В панике она брыкалась и, казалось, что она не совершенно не понимает, кто перед ней. Вынырнув на секунду из погреба, Алексей зачерпнул небольшую горсточку снега, слежавшегося под порогом дома, и приложил его ко лбу и щекам Вероники. Взгляд ее стал чуть более осмысленными.

— Кто вы? — с трудом превозмогая боль еле слышно спросила она наконец.

— Меня зовут Алексей Дмитриевич Березин. Вы должны меня помнить, мы разговаривали с вами недавно. Я пришел, чтобы вам помочь, слышите? — громко и отчетливо произнес он.

Она часто-часто задышала и замотала головой:

— Он сказал, что вернется! — забормотала она. — Я боюсь… Он меня убьет, обязательно убьет. Он обещал, что умирать я буду долго.

— Кто «он»? — спросил Березин заранее зная ответ.

— Филиппов. Это он! Он убил их, и сказал, что обязательно убьет и меня, — лоб девушки покрылся капельками холодного пота. Она вновь сделала попытку вырваться и встать на ноги.