Добродетельная вдова - Грейси Анна. Страница 4

Но сегодня в её постели посторонний.

Кроватка Эми была всего лишь узкой лежанкой, по размерам подходившей только ребёнку. Там не было места для Элли. Камин внизу постепенно гаснет. Она уселась на стул, подтянула колени к груди и как можно плотнее завернулась в шаль, создавая иллюзию тепла. Элли посмотрела на незнакомца. Он лежал, такой тёплый, расслабленный, в уюте, в то время как она, обхватив себя за плечи, пыталась согреться. Он слаб. Он без сознания. Он не узнает, что она лежала рядом с ним.

На цыпочках приблизившись к постели, Элли взглянула на мужчину. Он лежал на спине, дыша ровно и глубоко. В слабом свете свечи белая повязка резко выделялась на фоне смуглой кожи и густых тёмных взъерошенных волос. На худых щеках была заметна тень щетины. В её постели он казался таким огромным, тёмным, угрожающим. Он занимал на кровати гораздо больше места, чем она сама. А что если он очнётся? Нет, так нельзя. Элли поплелась обратно на стул. Становилось всё холоднее. Вокруг неё гуляли сквозняки, кололи её кожу, впивались, как крысы. Стук её зубов эдаким безумным эхом вторил глубокому и ровному дыханию мужчины.

Выбора не было. В конце концов, это её кровать. Если она замёрзнет насмерть, пользы от этого, что ему, что ей не будет. Что такое приличия, когда речь идёт о её здоровье? Элли помчалась вниз за сковородой. Она глубоко вздохнула, плотнее закуталась в простыню и ступила за полог со сковородкой в руке. Чувствуя, что сжигает за собой мосты, она задвинула занавеси, отсекая сквозняки. В крошечном закрытом пространстве она чувствовала себя ещё более наедине с незнакомцем, чем когда-либо…

Снаружи в окна стучали градины.

Осторожно, украдкой Элли затолкала сковороду под матрас, так, чтобы можно было дотянуться, и скользнула под одеяла. Мужчина не просто лежал в её постели, он занял её почти целиком. И почти все одеяла. Элли внезапно оказалась прижатой к нему от плеча до лодыжки. Старые простыни – вот единственная преграда между ними. Беспокойство не покидало её. Она толкнула мужчину:

– Ш-ш-ш! Вы очнулись? – её рука застыла в воздухе, готовая в любой момент схватить сковородку.

Незнакомец не пошевелился, он просто лежал, дыша медленно и ровно, как и в последнюю четверть часа. Элли попыталась отодвинуться, но от его веса матрас прогнулся, и она всё время скатывалась под бок мужчине. Это было очень тревожное ощущение. Она поёрзала, стараясь увеличить расстояние между ними. Простыня сбилась, замёрзшие пальцы коснулись его длинных ног… и Элли вздохнула от удовольствия. Он был такой тёплый, просто как печка.

Уж не лихорадка ли? Элли протянула руку в темноту и коснулась лба мужчины. Вроде бы холодный. Но это, возможно, от ледяного ночного воздуха. Она скользнула рукой под одеяло, чтобы пощупать грудь. Кожа была тёплой и сухой, мускулы под ней – твёрдыми. Не чувствовалось, что незнакомца лихорадит. Он был такой… приятный.

Элли отняла руку и завернулась в свой кокон из одеял. Она решительно закрыла глаза, пытаясь прогнать беспокойство от того, что в её постели находится мужчина. Разумеется, спать она не станет – её пугала возможность, что он очнётся, – но, во всяком случае, она хотя бы в тепле.

Строго говоря, ей прежде не приходилось спать в одной постели с мужчиной. Харт не утруждался оставаться с ней дольше, чем было необходимо. После соития он немедленно уходил, а как только Элли понесла, то вообще перестал ложиться с ней в постель. Так что само по себе ощущение спящего подле неё мужчины вызывало… беспокойство.

Она чувствовала его запах, запах мужского тела, аромат травяной припарки, которую она приложила к ране. Его большое тело заполнило постель. Одеяло приподнялось так, что между ним и телом Элли оказалось пустое пространство, куда проникал холод. Она придвинулась ближе, чтобы уменьшить этот разрыв, но всё ещё лежала скованно, отстраняясь от незнакомца, от места, где прогибался матрас.

Медленно и как-то само собой тепло его тела согрело Элли, и постепенно её напряжение ослабло. Её успокаивало то, что мужчина лежал неподвижно, убаюкивал ровный ритм его дыхания, и, наконец, она уснула.

А во сне её тело прижалось к его, невольно заполняя всё ещё остающееся между ними пространство. Холодные пальчики её ног, выбившись из простынного кокона, касались его обнажённых ног. Рука Элли покоилась на тёплой, твёрдой и широкой мужской груди между слоями укрывающей их ткани.

Элли разбудило тусклое зимнее солнце, освещавшее маленькую пустую комнатку, пробиваясь через занавеси алькова. Чувствуя уют, спокойствие и довольство, Элли сонно зевнула, потянулась… и поняла, что прижимается к мужскому боку, ногами обхватывает его ногу, ещё и рукой обнимает.

Она выскочила из постели, как камень из катапульты, и встала, дрожа на холоде, уставившись на незнакомца, недоумённо моргая, припоминая недавние события. Затем схватила что-то из одежды и поспешила вниз, развести огонь.

Мужчина проспал весь день. Не считая того, что он спал как убитый, Элли не смогла обнаружить каких-либо ещё признаков нездоровья. Несколько раз она проверяла рану на голове. Рана больше не кровоточила, не наблюдалось и следов инфекции. Дыхание мужчины по-прежнему было глубоким и ровным. Его не лихорадило, он не ворочался в постели. Время от времени он что-то бормотал, и каждый раз Эми неслась вниз, чтобы передать это матери.

Девочка была им просто очарована. Элли удалось убедить её не называть мужчину папой, но отогнать её от постели было невозможно. На улице слишком холодно, чтобы отпустить ребёнка поиграть, а размеры домика предполагали, что раз Эми не внизу с матерью, то она наверху смотрит на незнакомца.

Это безопасно, твердила себе Элли. И даже мило. Пока Эми наверху играла в куклы, она рассказывала спящему какие-то длинные, путаные сказки и немножко фальшиво пела песенки. Она рассказала о своей волшебной рождественской красной свече, которая привела его домой. Девочку, казалось, не заботило, что человек не отвечает на её болтовню, а просто спит.

Совсем другое дело будет, когда он очнётся. Если он вообще когда-нибудь очнётся.

Возможно, следовало пригласить доктора Джидса. Но Элли его недолюбливала. Доктор Джидс модно одевался, но рабочие инструменты у него были грязные. Он сделает мужчине кровопускание, даст какую-нибудь гадость собственного изобретения и заломит за это втридорога. У Элли было мало денег и ещё меньше доверия к этому врачевателю. Кроме того, Джидс был другом её домовладельца.

Элли сложила рубашку, теперь чистую и сухую, и бриджи из оленьей кожи на сундук в своей комнате. Обе вещи когда-то были отменного качества, но теперь выглядели сильно изношенными. Однако ничего удивительного в том, что такую одежду носит бедный работник с фермы. За последний год она с удивлением узнала о том, как бурно развивается рынок поношенной одежды – продавали вещи, сменившие двух, трёх, а то и четырёх хозяев. Теперь Элли знала, что за несколько пенни или фартинг можно продать даже то, что она привыкла считать лохмотьями.

Вспоминая прошлое, она поняла, что продавала свои вещи слишком дёшево. Украшения, мебель, драгоценные безделушки, одежду Эми, её чудесный кукольный домик с искусно изготовленной мебелью, крошечных куколок с их прелестными нарядами и очаровательными миниатюрными пустячками – теперь она могла бы продать их с гораздо большей выгодой. Тогда она ещё не знала цену вещам.

И всё же они с дочерью не умирали от голода и холода, и от теперешнего кукольного домика Эми получала такое же удовольствие, пусть он и сделан из коробки из-под сыра, а кукол и мебель для них Элли смастерила сама из того, что нашлось под рукой.

Она осмотрела другие вещи незнакомца. Ценного было мало – только его одежда. Чулки были из плотной грубой материи, но от того, что мужчина шёл без обуви, они порвались, и Элли пока не успела заштопать дыры. Ей не удалось найти ничего, что указывало бы на то, кто такой этот человек, только в кармане бриджей отыскался смятый батистовый платок, весь в засохшей крови. Неуместная вещь для такого человека. Платок совершенно не вязался ни с сильными руками, ни со сбитыми костяшками.