Когда осенние печали. Часть 2 (СИ) - Пиженко Эвелина Николаевна. Страница 7

Сдержанность жены в интимных отношениях, казалось, не мешала Александру чувствовать себя счастливым. Отсутствие откровенной страсти со стороны Анюты он принимал за её природную скромность…

В то же самое время, он всегда знал, что дома его ждут любимая женщина и маленький сын, который стал смыслом жизни обоих родителей. Аня была хорошей матерью, направляя всю свою нерастраченную любовь на маленького Димку.

...Сама Анна была бы рада отвечать мужу искренней взаимностью. Ей было хорошо и спокойно рядом с ним… Но душа молодой женщины как будто застыла. Окружающий мир казался ей картинкой за стеклом – цветной, красочной… но всего лишь картинкой, за которую цепляется только взгляд, а сердце не чувствует тепла… Ей казалось, что мир закрылся за стеклянными ставнями тогда – после ночи, проведённой с Виталием… в результате постигшего её наутро жестокого разочарования…

…На что она надеялась, подчиняясь его словам и ласкам накануне свадьбы с другим?.. Ведь всё можно было понять намного раньше, когда он предпочёл их взаимной любви женитьбу на Сандре… И все последующие их встречи говорили только об одном: он не зовёт Аню к себе… не кладёт под ноги весь мир… он всего лишь хочет убедиться, что она носит его ребёнка, удовлетворить своё эго, при этом заведомо соглашаясь, что этого ребёнка будет воспитывать другой отец…

…Виталия нужно было возненавидеть… его необходимо было возненавидеть, чтобы раз и навсегда избавиться от этого мучительного чувства…

…Возненавидеть, чтобы полюбить другого человека – преданного по-настоящему, любящего по-настоящему…

…Но у неё не получалось ни того, ни другого. Ненависть так и не поселилась в её сердце, так же, как и любовь к мужу – не завершив решающего удара, сердце застыло в пограничном состоянии… превратилось в льдинку… И только улыбка сына отзывалась в нём оживающими звуками…

…Улыбался Димка часто – он рос добрым мальчиком. В то же самое время он унаследовал от матери природный аристократизм, сдержанность и чувство собственного достоинства, которые проявлялись во всём – в осанке, движениях, жестах, выражении лица и взгляде синих-пресиних глаз… Внешне он был похож на Анну, и лишь улыбка издалека напоминала улыбку Александра.

Все, кто видели мальчика впервые, поражались такому сходству матери и сына, и первое время Аня гордилась, что Дима – её копия. Первые сомнения начали поселяться в её душе, когда ребёнку исполнилось четыре года. Однажды Димка нарисовал на тетрадном развёрнутом листке чёрно-белые клавиши, при чём, сделал это с поразительной точностью – рояль он видел лишь по телевизору, когда во время концертов оператор захватывал объективом телекамеры руки пианиста. Сам себе напевая известные мелодии, Дима пытался брать «аккорды» на бумаге, совершенно правильно распределяя маленькие пальчики на нарисованных клавишах. Александра эта картина восхитила, а Анну встревожила… Она была уверена, что Димка – сын Саши, ведь у него отцовская обаятельная улыбка и родовое «морозовское» пятно… И пусть оно не на груди, как у Александра, а на затылке, но оно – есть!

Но, с другой стороны, откуда у него такие артистические «замашки»? В роду Саши артистов не было, в её – тоже… Во всяком случае, со стороны Елены Ивановны. Отец Анны был родом из блокадного Ленинграда, сирота, и воспитывался в детском доме. О его семье не было известно ничего, хотя он ещё при жизни посылал различные запросы, пытаясь отыскать след своих родных или какие-либо сведения о своих родителях. Ответов он так и не дождался… Сам он очень хорошо играл на гитаре, но мало ли людей любит осваивать этот инструмент?..

…Но больше всего Анна встревожилась, когда Дима начал каждый вечер усаживать их с Александром на диван, заменяющий в его воображении зрительские места, и начинал «давать концерт». Он торжественно выходил на середину комнаты, объявлял свой «номел», и, усевшись за воображаемое фортепиано, начинал «игру». Звуки Димка воспроизводил самостоятельно, голосом, при этом мелодии были незнакомыми, ребёнок сочинял их сам, на ходу.

Чуть позже ему стало не хватать маминых и папиных аплодисментов, и он уговаривал Анну пригласить к ним соседей, или самим пойти по соседским квартирам – «на гастлоли»! Александр ухохатывался, рассказывая своим сослуживцам, какие неожиданные способности открываются у его сына, но Анне было не до смеха. Она теперь всё больше и больше вглядывалась в лицо ребёнка, которое и так знала до мельчайшей чёрточки, пытаясь найти в нём хоть малейшее сходство с мужем. В то же самое время она ужасно боялась найти в нём совсем другие черты…

К счастью, Дима ничем не напоминал Виталия, и это немного успокаивало Анюту. Вместе с тем открывающиеся таланты ребёнка не давали покоя – мать Виталия была актрисой, очень хорошо пела и играла на музыкальных инструментах.

А, вдруг, Димкин отец вовсе не Саша?.. Да, у него отцовская улыбка, и это пятно… Но кто знает?! Когда-то Виталий привлёк внимание Анюты тем, что чем-то напоминал её собственного отца, а, значит, в общих с ней чертах могут прятаться и черты Виталия…

«Нет… это невозможно… Дима – Сашин сын, сомнений быть не может».

И, всё-таки, за убеждённостью нет-нет, да проскальзывали сомнения… сомнения и страх, что всё это может оказаться правдой.

Иногда эти сомнения оседали на дно души, иногда накатывали волной… Аня гнала их от себя, глядя, как сын и муж улыбаются ей одинаково… Но сомнения всё равно возвращались, принося с собой мучительные воспоминания.

- Мама, ты ещё не ложишься? – сын заглянул в кухню.

- Сейчас, помою посуду, и лягу. А что? Ты чего-нибудь хочешь?

- Нет, - усевшись за столом, Дима положил перед собой локти и поднял на мать синий взгляд, - я хотел спросить…

- Спрашивай, - отвернувшись от раковины, Анна улыбнулась сыну.

- Мы всегда будем жить в одной комнате?

- Пока не знаю… - женщина слегка замялась, - Но надеюсь, что нет. А что?

- Да так… ничего… просто я хотел попросить, чтобы вы подарили мне на день рождения пианино.

- Пианино? – Анна задумчиво вытерла руки кухонным полотенцем, - ты знаешь, я уже думала об этом…

Пианино было давней мечтой сына, но исполнить её за все годы так и не удалось – сначала Дима был слишком маленьким, а потом у его родителей элементарно не было денег на такую серьёзную покупку.

Единственное, что они могли сделать для развивающегося музыкального таланта сына, это договариваться о частных уроках с преподавателями музыки в тех школах, где до этого работала Анна. И лишь на предыдущем месте жительства Димка, наконец-то, поступил в настоящую музыкальную школу. Теперь же обучение должно было продолжиться здесь, в новом городе, и инструмент, действительно, был необходим. Все его преподаватели в один голос твердили, что у мальчика уникальные музыкальные способности, абсолютный слух и хорошие вокальные данные. И, если с вокалом пока приходилось подождать – по причине ломки голоса, то с остальные таланты нужно было серьёзно развивать уже сейчас.

- Но здесь его будет некуда поставить… Да?.. – сын смотрел вопросительно, но с надеждой на отрицательный ответ.

- Ничего, - кивнула Анна, - куда-нибудь поставим. Завтра я поговорю с папой, мы посмотрим по деньгам… Возможно, что не будем ждать твоего дня рождения.

- Правда?! – глаза сына засветились радостью, - Мам, спасибо!..

- Пока не за что, - Аня обняла сидящего на стуле мальчика и поцеловала в тёмно-русую макушку, - главное, чтобы ты не забросил потом занятия.

- Ты что, мама! – Димка аж вытаращил глаза, - Я не заброшу! У меня же… подожди, я сейчас…

Выскочив из кухни, сын тут же вернулся со школьным ранцем в руках. Поставив его на стол, достал из недр нотную тетрадь, открыл и положил перед матерью.