Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина. Страница 39

Одним вечерком нам с Сибил удалось вырваться от всевидящего ока маркизы, и мы прогулялись с ней до утиного пруда, где договорились встретиться с Рэем, который должен был пробраться в Китчестер к Билу Стоуну и узнать новости о старике. Он уже ждал и молча присоединился к нам. Втроем мы направились вдоль пруда к навесному мосту, радугой перекинутому через воду.

Слава богу, присутствие кавалера лишило нас удовольствия выслушивать пламенные дифирамбы майора Коулби. Мы прошли мимо троицы старичков, приветливо кивнув им. Старина Томас, поглощенный мыслями о ревматизме не заметил нас, впрочем, он редко что замечал вокруг себя, если дело не касалось всяких приятных его сердцу болезней. Майор Коулби ревностно оглядел Рэя, но, как и подобает бывшему секретному агенту, тут же овладел собой, скрыв свои чувства за маской холодности и равнодушия, и ответил нам джентльменским поклоном. Зато бедняга сумасшедший Чарли при виде нас обрадовался за троих. Он широко заулыбался, обнажая редкий ряд почерневших от табака зубов, и замахал нам обеими руками, растопырив пальцы. Но, вдруг заметив, что Коулби не выказывает нам обычного радушия, с силой заехал ему локтем под ребра и с возмущенным возгласом «мисс Рид!!!» стал тыкать в нас пальцем до тех пор, пока тот вымученно не улыбнулся.

Я шла немного впереди и увлеченно бросала уткам крошки хлеба, который неизменно брала с собой, приходя сюда. Через пару минут я разбросала практически все угощение, а другой причины держаться в стороне от парочки и дать им немного побыть вдвоем, у меня не было. Я стала экономно крошить оставшийся кусочек. Уткам эта резкая перемена не понравилась, и они затеяли кутерьму, нагло вытягивая шеи в поисках крошек и налетая друг на друга.

Но парочка не заметила разыгравшегося побоища. Хотя они шли, не разговаривая, даже не посвященному человеку было заметно, как они поглощены друг другом. Расстояние между ними было позволительное, и если бы какая-нибудь степенная матрона увидела их сейчас, то совершенно расстроилась бы, не найдя абсолютно ничего неприличного в их поведении. Однако я успела уловить, как в момент встречи его красноватая огрубелая от работы ладонь обвила ее узкую ладошку, полностью утонувшую в ней, и на краткий миг сжала, с неожиданной и от того еще более удивительной нежностью.

Мы подошли к мостику и облокотились о невысокие перила. За это время я не слышала от нашего кавалера ни единого слова, хотя не сомневалась, что ни Сибил, ни он сам не находят в этом ничего странного. Мне, разумеется, хотелось бы услышать рассказ о его посещении замка и новости о мистере Лемуэле. Я сгорала от нетерпения, но понимала, что если я буду торопить Рэя, то вообще ничего не добьюсь. Наконец, после недолгого любования кувшинками, росшими в зеленых зарослях плавуна под самым мостом и вдоль берега, он заговорил. Но к моей досаде, он и тут оказался немногословным:

— Бил сказал, есть один больной старик по имени Лемуэл, которого он знает.

— И… — не выдержала я, когда пауза затянулась. — Чем он болен? Тяжело? Он при смерти?

— У него гнойник под зубом.

— Какой гнойник? Где? — не поняла я.

— Под зубом, — терпеливо пояснил он. — Десна нарывает. Щека раздулась.

— Понимаю… точнее не понимаю. Когда мы виделись с ним в последний раз, он уже болел, но признаков флюса не было. Скорее, это была сильнейшая простуда, и его лихорадило.

Рэй только пожал плечами.

— Наверно, это не твой знакомый, — предположила Сибил.

— Других больных с таким именем Стоун не знает.

— А что-нибудь еще он тебе сказал о старике?

— В начале лета отправляли его в Чейзмор к зубодеру. Но тот через день приехал. Все с гнойником. Теперь поедет в Солсбери.

— Это не он, Сиб. Точно.

Я уже была абсолютно уверена в этом. Снова всколыхнулись мучившие меня переживания. Я впала в мрачное состояние и уже не замечала, что Сибил пытается меня поддержать. По крайней мере, обнадеживало то, что никакого Лемуэла в замке не хоронили.

В задумчивости я не услышала, как Рэй задал мне вопрос. Ему пришлось повторить дважды, прежде чем я опомнилась:

— Зачем ты туда ходишь?

— Куда?

Он угрюмо посмотрел на меня, и под его взглядом я уверилась, что бестолковее меня нет никого в целом мире.

— В замок. Тебя видят в той стороне.

— Неужели? — протянула я. — И часто видят?

— Достаточно! — отрезал он неприветливо.

— А кто?

Он не ответил. Подняв лоснящийся камешек, он запустил его в воду и стал пристально наблюдать за разраставшимися кругами. Когда вода успокоилась и сделалась гладкой, как зеркало, Рэй произнес, все еще смотря на воду:

— Не ходи туда. Нечего тебе там делать!

— Но, я должна! Это моя семья!

— Не придумывай. Они другие.

Я хотела возразить ему, сказав, что Китчестеры ничем не отличаются от обычных людей, но не нашла аргументов. И еще больше расстроилась. Разве я знала — какие они? Все, чем я располагала, были насмешливые рассказы старика и мои собственные неуемные фантазии, в которых владельцы замка порой представали в комичном свете.

— Не жди от них хорошего — там только беды.

— Не будь таким суеверным, Рэй, — засмеялась я, при виде его сдвинутых бровей. Поняв, что я не послушаю его, и все равно буду ходить к замку, он равнодушно отвернулся от меня и, сдержанно распрощавшись с Сибил, зашагал прочь.

Через несколько дней я наконец-то увидела старика. Моей радости не было предела. Еще издалимое внимание привлек белый дымок, сочившийся сквозь ивовую зелень. Я поняла, что мой знакомый ждет меня. Подобрав юбку одной рукой, а другой, придерживая широкополую шляпу, я со всех ног бросилась бежать к берегу, где в зарослях ивы на скамейке, лукаво щуря глазки и беззастенчиво ухмыляясь, сидел тщедушный старичок. Он был все в том же темно-зеленом костюме и высокий, похожий на церковный колокол, котелок лихо кренился набок, придавая старику самый что ни на есть плутовской вид. Трость его валялась рядом у ног, а сам старик, расслабленно облокотившись о дерево, нежился на солнышке, беззаботно попыхивая трубкой и выпуская густые клубы дыма. От восторга, переполнившего меня при виде его сухонькой фигурки, я бросилась ему на шею и расцеловала в изборожденные морщинами и оспинами щеки.

— Ну всего обслюнявила, бесстыдница! — гаркнул он, высвобождаясь из моих объятий и довольно блеснув глазками, добавил. — Зацелуешь старика до смерти! Сердце то никудышное — куда мне такие удовольствия! Тут и до рецидива недалеко!

Не обращая внимания на его бурчания, я опустилась рядом с ним на скамейку и, сжав его горячие исхудалые руки, воскликнула:

— Признавайтесь, сейчас же, как вы! Я ужасно переживала! Поверьте, у меня просто нет слов, чтобы описать вам, как я волновалась все эти дни. Вы не появлялись, и я не знала, что с вами: больны ли вы все еще или уже здоровы… О, простите я опять слегка напориста!

— Слегка? — шутливо переспросил он, вопросительно наморщив кустистые брови. — Хватаешь за грудки человека, еще не пришедшего в себя от твоего приветствия, и выколачиваешь из него последнее, что осталось в нем живого!

— Вы бессердечны! — притворно возмутилась я. — Оставьте мне хотя бы крохотный шанс оправдаться!

— Никаких оправданий! Иначе я останусь здесь, навсегда пригвожденный к этой хлипкой скамейке твоей «легкой» напористостью.

— Вместо того чтобы заниматься языковой гимнастикой и острить, тратя драгоценное время, лучше бы поведали о себе! — заметила я чопорным тоном, развеселившим его. Отсмеявшись, он снял с головы котелок и принялся обмахивать им раскрасневшееся лицо, то и дело, ухая и вздыхая. От жары редкая растительность под котелком взмокла и более короткие волосики, выбившись из патлатого хвоста, встали дыбом, образуя ершистый ореол. Но в следующий миг лицо его сделалось серьезным, если не сказать печальным. Озорной блеск в глазах поблек, и сам он весь словно скукожился, нахмурившись от непонятной мне тревоги.

— Роби, это я должен оправдываться и просить прощение…