Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже". Страница 41

— Только проследи, чтоб подчиненные не болтали. Если начнут мое имя по углам трепать...

— А кто свяжет? — хмыкнул комендант. — Никто не видел,

как вы в камеру заходили... только я. А я знаю, когда надо

промолчать.

— Прекрасно. Я найду, чем отблагодарить за молчание.

Хищный, жадный огонек в чужих глазах Арек не пропустил.

Комендант клеился к нему с первой же встречи... грех не

использовать то, что само идет в руки.

— Тех двоих допрашивать будете?

— Имеет смысл тратить время?

— Никакого. Тупые исполнители, — уверенно ответил комендант. — Ребята их попинали, но они слаженно твердят:

«Макс сказал — проучить надо».

— Тогда не буду снова спускаться... лестницы у тебя очень крутые, — отставил бокал Арек. — Позвони мне, когда все уладишь.

Хайнц встретил его у двери комендатуры. Отгородил от мира щитом, и, пока вел к машине, спросил:

— Домой, хаупт?

— Домой. Я хочу сменить одежду и принять ванну. Сам себе этим подвалом воняю...

Ехали в молчании. Бледный Люкса забился в угол на заднем сиденье и дремал. Или делал вид, что дремлет. Хайнц о чем-то раздумывал и, судя по мрачнеющей физиономии, приходил к неутешительным выводам. А Арек смотрел на мелькающие за окном горы и чувствовал, как безвозвратно уходит желание действовать и выяснять правду, а ему на смену заступают усталость и равнодушие.

После ванны он выпил чай и сжевал два горячих бутерброда,

принесенных заботливым телохранителем. Улегся перед теле-

визором, положил под руку телефон и уставился на экран.

«Кто бы мог подумать... только позавчера я решил, что жизнь

наладилась. И тут же — мордой в грязь. Словно с детских качелей

до луны попробовал дотянуться. Больно-обидно, но умом

понимаешь, что попытка была заведомо провальной. Ведь хотел

же потрахаться с ним разок и больше никогда не встречаться!

Ведь чуял же...».

Он встал с кровати, тихо спустился на первый этаж — по

счастью, не встретившись с бдительным Хайнцем — при-

слушался к непонятному разговору на кухне и убедился, что

Люкса с медбратом мирно пьют чай. До гостевой спальни,

куда перенесли Александра, было не больше двадцати шагов,

но Ареку показалось — идти надо вечность. Нога немела и

подламывалась. И удивляться не стоило. Врачи предупреждали

его о возможном ухудшении в стрессовых ситуациях.

— А ты создал стрессовую ситуацию... — пробормотал он,

вглядываясь в осунувшееся, горящее жаром лицо любовника.

Точь-в-точь Грэг в госпитале после знаменитого осво-

бождения заложников из самолета. И сам он тогда так же

из соседней палаты по коридору полз. Только обе ноги под-

кашивались, от слабости. А сейчас — одна.

— Знаешь, что самое паскудное в этой истории? Не знаешь?

Я тебе объясню. Я мог бы провести настоящее расследование. Не

сегодняшний балаган, замешанный на эмоциях, а нор маль ное,

качественное дознание. Для начала — допросить задер жанную

комендантом пару. Затем перетряхнуть всех твоих знакомых,

узнать практически каждый шаг, сделанный после лагеря. Кого-

то припугнуть, кому-то посулить блага... это несложно. Я и в

твоей лагерной жизни покопаться могу, между прочим. У меня

есть пара знакомых в Министерстве Исполнения Наказаний...

нашли бы способ, как освежить память тамошней охране.

Это тоже несложно. Проблема в другом. Что делать, если ты

окажешься вором, заговорщиком или шлюхой? У меня рука не

поднимется тебя прикончить... вот такая беда... И в тюрьму не

сдашь... ты ж следователю как расскажешь...

Шепот смолк. Наместник вытащил из кармана завибриро-

вавший телефон и прохладно спросил:

— Что, управился?

— Так точно. Позвольте хотя бы пригласить вас в кафе, чтоб отчитаться, так сказать, в приватной обстановке, — в голосе коменданта легко читалось предвкушение.

— Не надо в кафе. Жди меня дома. Я через час подъеду.

сАша

Он выныривал из душного беспамятства, глотал сухой

раскаленный воздух, вглядывался в незнакомые лица

и просил воды. Иногда кто-то исполнял его просьбу,

иногда его не слышали — из пересохшего горла не вырывалось

ни звука, а бывало, что восхитительно прохладная влага

смачивала губы без предварительной мольбы. Сколько длилась

пытка жаждой, Александр не знал. Но однажды — может спустя

часы, а может и спустя годы — он смог прильнуть к стакану,

наполненному водой, и пить, пить, пить, пока стакан не убрали

из пределов досягаемости.

— Больше нельзя. Вам плохо станет. Потерпите.

Обладатель спокойного, уверенного голоса оказался моло-

дым мужчиной в серо-голубой униформе.

— Кто вы? Где я?

Саша помнил, как разговаривал с Алексеем в спальне на-

местника. Помнил телефонный звонок, лязгающее недоволь ство

кеннорийских слов в ответ на просьбу прекратить расследо-

вание. Помнил глоток горячего кофе. А потом — провал.

— Я — медбрат. А находимся мы... насколько я понимаю, в Eisenwasserlich.

— Комната незнакомая... где?

— Насколько я понимаю... — медбрат отвечал очень уклончиво, словно боялся, что его обвинят в ложных показаниях. —

Это дом господина наместника, у которого вы работаете садовником.

— Я?!

— Ну не я же... Я-то работаю медбратом.

— А кто-нибудь еще в доме есть?

— Телохранители наместника, переводчик...

— Алексей? Переводчика зовут Алексей?

— Да.

— Позовите его, пожалуйста, — попросил Саша. — Я хочу с ним поговорить.

Медбрат на некоторое время погрузился в раздумья, но

потом все-таки кивнул и вышел из комнаты. Люкса появился

минут через десять — встрепанный, жующий, перепачканный

чем-то белым и обсыпанный крошками.

— Торт ели, — с трудом проглотив кусок, сообщил он. — Два

дня мечтал ломоть торта съесть, стоило купить — вы очнулись.

Колкость Сашу развеселила. Он уже начал привыкать к

защитно-агрессивной манере разговора Алексея. Неделю назад

бы обиделся, непременно обиделся, а сейчас...

— Боишься, медведь без тебя самое вкусное сожрет?

— Ну! — Люкса отряхнулся, не стесняясь того, что крошки

летят на палас. — Там фрукты сверху... и вишенка всего одна... осталась.

— Где я?

В отличие от медбрата, Люкса понял вопрос правильно:

— В гостевой спальне, на первом этаже.

— В гостевой, не для прислуги? А то меня тут садовником

назвали...