Дракон Золотого Руна (СИ) - Башибузук Александр. Страница 10

Как посмели господина от важных мыслей отрывать? Сюда дозволено вторгаться только Туку и никому боле.

— Господин… — в кабинете появилась стройная, худенькая — практически невесомая девушка в темном закрытом платье, поставила поднос на столик и сразу же стала на колени.

Не получиться наорать. Это Земфира. Красивая немного странной диковатой красотой, совсем юная девушка. Та самая девчонка, которую я освободил от заточения. Она выжила, хотя никто на это уже и не надеялся. Отправить на все четыре стороны, рука не поднялась. Зачем тогда освобождал спрашивается? Да и идти ей совершенно некуда. Пришлось оставить при себе. Ох и выйдет мне когда?нибудь боком, моя же доброта… А потом, когда она наконец заговорила, выяснилось…

Выяснилось, что Земфира сарацинка, а точнее сирийка. Внешне, она не очень похожа на арабку — что вполне объяснимо; мать Земфиры славянка, а точнее русская из Твери. Наложница, а позднее любимая жена Гассана ибн Зульфикара — богатого и влиятельного купца из Алеппо. Каким образом Земфира оказалась замурованной в христианском монастыре? Ее история заслуживает отдельного подробного рассказа, а пока проясню вкратце. В чем?то она похожа на эпопею моих негрил…

Корабль, на котором отец отправил ее к родственникам в Александрию, захватили португальцы. Обычное дело. Христиане с правоверными одинаково пиратствуют, а их всех нагибают при случае полудикие берберы. После чего сирийку насильно крестили, а дальше, опять же против ее воли, монастырский постриг и девушка, прямо как по этапу, начала путешествие по застенкам европейских монастырей. Млять, прививали ей мракобесы веру христианскую. Имея несгибаемый и в чем?то буйный характер, смиряться она не собиралась. В итоге, конечно доигралась. Конечно в этой истории есть темные пятна, но я сирику с пристрастием допрашивать не собираюсь. Зачем?

М — да… хоть роман пиши. А что? Может и займусь со временем…

— Встань Земфира… — я подошел к девушке. — Сколько раз тебе говорил: ты не служанка и не рабыня…

— Я твоя рабыня господин! — горячо возразила сирийка и прижалась губами к моей руке. — Моя жизнь принадлежит только тебе…

Черт знает что. Как же сейчас не до тебя родная…

— Я приказываю Земфира.

Девушка наконец встала и потупившись сказала:

— Почтенная Лилит прислала тебе мой господин, вечернее питье.

— Передашь ей мою благодарность. А теперь присядь. — Я показал сирийке на софу. — Присядь и расскажи: как вас устроили. Нет ли в чем нужды?

Земфиру взяла на свое попечение цыганка, а я в свою очередь отдал им для проживания отдельный флигель и выделил средства на обустройство. Обязан я по гроб жизни Лилит, хотя она ничего не требовала и не требует. К слову, цыганка совсем не похожа на привычных мне, ее современных собратьев. От слова совсем. Статная пожилая женщина со следами былой красоты на лице. По виду, вполне испанских кровей, по манере одеваться тоже. Исповедует христианскую веру — причем, показательно набожная. Умна, именно умна, без присущей цыганам хитрости. Или с присущей, но мной не замеченной. Но все же она цыганка — этого не отнять. А еще я успел прикипеть к ней за время болезни. А она ко мне. Как?то вынырнув из беспамятства обнаружил что цыганка поет мне колыбельную…

— Нет ни в чем нужды твоей милостью господин… — торопливо зашептала девушка присев на краешек софы и опять попыталась поцеловать мою конечность.

Да что же это такое?! Надо как?то объясниться, что ли…

— Зачем ты все время целуешь мне руку?

— Это выражение преданности! — убежденно заявила сирийка. — Ты спас мою жизнь, теперь она твоя.

— Пустое Земфира. Тебе придется привыкнуть. У нас женщины не целуют руки мужчинам. Если они конечно не церковного сана. Совсем наоборот… — я без особого умысла прикоснулся губами к ручке сирийки. — Вот так…

— Господин!!! — в громадных миндалевидных глазах Земфиры забушевало пламя, девчонка мигом соскользнула с диванчика и прижалась к моим ногам. — Ты не должен так поступать! Я недостойна!!!

М — дя… Педагог хренов. Почему недостойна? Да и ладно… Пусть выражает свою признательность как хочет. Вот не чувствую я к ней ровным счетом ничего. Красива конечно чертовка — слов нет, но вроде бы закономерные чувства не возникают. Даже обычного мужского желания. Почему? Во первых: молода она еще, считай совсем ребенок. А во вторых?.. Даже не знаю. Может пресытился бабами уже? Да и не до нее сейчас. Понятно, что сирийку надо как?то переправить в Алеппо, и возможно поиметь за это множество преференций среди тамошних купцов, но как? На самолет не посадишь, а самому переться туда совершенно глупая затея. Живо какой?нибудь рынок невольничий украсишь драгоценной персоной. Но думать об этом буду потом, совсем потом. Возможно в четвертой книге… книге… Какой книге? Совсем уже сбрендил.

Быстро спровадил девчонку, пообещав наведаться к ним во флигель и вернулся к карте. Значит так…

5

Но не сложилось… Черт… я уже ощущал вкус губ Матильды. Персеван практически с седла снял, объявив приказ срочно явится ко двору. Закончилась формальная опала. Война… опять война. Карл решил нагнуть швейцарцев. Накрылся отпуск…

Как?то все странно… Насколько мне известно, швейцарская конфедерация присылала послов с предложением навечно замириться. Причем, в любое время поставлять своих знаменитых вояк в войско герцога. Совсем за мизерную плату. Так нет… Простите за тавтологию: послал Карл посольство. Нет… я все понимаю, кантонцы совсем недавно практически опустошили границы Бургундии, вырезав подчистую не один городок. За такое наказывать надо, но черт побери, общая политическая обстановка совсем не складывается в пользу Карла. Даже я, совсем несведущий в европейской политике человек, понимаю это. Совсем недавно Сигизмунд Австрийский прекратил вековую рознь и признал швейцарскую конфедерацию. Мало того, он подписал с ними договор о взаимопомощи. Простая арифметика, нам придется встретится в бою, не только с тупыми швейцарскими головорезами, но и с австрияками, которые в данное время на одну руку мылят с Всемирным Пауком против Карла. Опять же, подзуживаемый Пауком Рене Второй спит и видит, как вернуть назад Лотарингию…

Черт… мне конечно лестно служить герцогу, которому я симпатизирую. Но… но, все чаще мне кажется… Ладно… мои сомнения — это только мои сомнения. Делами нужно заниматься.

— Лейтенант, объявить перед строем. Если, кто?нибудь из солдат моей роты войдет в город, то сразу же будет повешен. Мы в этом не участвуем!

— Как прикажете капитан! — Логан отсалютовал и вздыбив жеребца помчался в расположение.

Млять! Я взбешен! Нет… Я просто вне себя! Это не война… Зачем? Город сдался, оружие сложили…

— Барон… — рядом раздался слегка насмешливый, срывающийся на дискант прерывистый басок. — Предлагаю дополнить ваше распоряжение: прикажите солдатам коллективно постричься в монахи. Право дело…

Я проводил глазами очередного защитника Грансона нелепой куклой слетевшего со стены города прямо на колья торчавшие во рву и обернулся.

Наглая, судя по всему британская, морда. Прыщавый юнец, но размером велик. Эдакий детина. Коттдарме роты?.. Ну да, бело — красный фон перечеркнутый андреевским крестом. Двадцать первая рота кондюкто Джона Миддлетона. Именно его бриты, вместе с ломбардцами, сейчас вырезают сдавшийся гарнизон Грансона. Вместе с жителями…

— Потрудитесь представиться.

— Эдвард Бошан, десятый сын графа Вустера, лейтенант лучников кондюкто Джона Миддлетона. — С легким поклоном ответствовал брит.

М — да… более напыщенного ответа я еще в жизни не видел.

— Барон ван Гуттен. Мы знакомы Эдвард Бошан десятый сын графа Вустера? — я сделал акцент на потомственном номере наглого бритта.

— Нет! Мы не знакомы… — англ гордо вскинул рыжую башку.

Так гордо, что забрало его салада съехало вниз и заклинило.

Я дождался пока юнец опять явит свое обличье и нейтрально поинтересовался:

— Если мы не представлены, то тогда, что или кто, дает вам право со мной заговаривать Эдвард Бошан.