Цыганочка, ваш выход! - Туманова Анастасия. Страница 16

Внезапно дрогнул, поехал в сторону рваный лоскут, загораживающий вход, вытянулась к самой перине длинная тень: кто-то неслышно вошёл в шатёр. Беркуло закрыл глаза, прикидываясь спящим. Он уже знал, кто это осторожно, на цыпочках подкрадывается к нему. И изо всех сил старался не шевельнуться.

Симка подошла, присела рядом: Беркуло услышал, как прошуршала её юбка. Долгое время девушка сидела не двигаясь, Беркуло успел насчитать шесть ударов грома над шатром, каждый – всё ближе. Между раскатами он слышал Симкино лёгкое дыхание. А потом вдруг что-то коснулось его лба, и он чуть не подскочил от неожиданности.

Слава богу, удержался. И лежал, как оглушённый обухом, совершенно потерянный, ничего не понимая, почти не дыша, пока маленькая, тёплая ладонь гладила его по голове, а на лоб ему падали такие же тёплые слёзы. И отчётливо понимал: хоть весь мир сейчас обвались и полети в ад – он не откроет глаз и не двинется с места. И чёрту душу продаст, лишь бы Симка не убрала руки. Ведь никто прежде не обращался так с ним. Никто не плакал из-за него так тихо и горько, капая ему на лоб слезами, никто не гладил его по голове – ни разу за все его двадцать восемь лет. Почему же эта девочка, почему – сейчас, почему – из-за него, дэвла?..

– Перестань, змей, прикидываться. Насквозь вижу, – вдруг тяжёлым от слёз голосом сказала Симка, и ладонь её остановилась. – Давай-давай, открывай глаза.

Что было делать? Он открыл. И без улыбки взглянул в её мокрое лицо, в глаза, которые из-за стоящих в них слёз казались ещё огромнее.

– Как же нам быть теперь? – шёпотом спросила она. – Ты мужчина… Говори, решай.

– Тебе сколько лет? – помолчав, спросил Беркуло.

– Шестнадцать.

– О, господи… Поедешь со мной?

– Конечно, – пожав плечами, спокойно, даже чуть раздражённо сказала она. – Когда хочешь ехать?

– Сегодня. Ночью на дороге тебя ждать буду.

– Мишто [18], – коротко сказала Симка. Встала и, не глядя на него, быстро вышла из шатра. Почти сразу же, словно дожидаясь этого, яростно бухнул гром, и на палатку обрушился ливень. Беркуло торчком сел на смятой перине, обхватил руками колени, чувствуя, как что-то горячее и озорное распирает его изнутри, и понимая, что не так-то просто будет сегодня дожить до вечера.

…К крошечному полустанку в степи Беркуло и Симка подошли ранним утром, когда гроза, отгремев, уползла за Дон, а очистившееся небо залилось прозрачно-розовой зарёй. Напоённый дождём воздух был свежим, влажным, вкусным, как родниковая вода. Шагая по дорожным лужам, Беркуло искоса поглядывал на идущую рядом девочку, беспокоясь про себя: не устала ли. Какое там!.. Симка шла как плясала, упруго ступая босыми, измазанными рыжей грязью ногами. Она на ходу встряхивала ладонью мокрые волосы, и они, понемногу высыхая под ранним солнцем, пышно кудрявились над её головой. Никогда в жизни он такой гривы не видел! Беркуло невольно передёрнул плечами, замедлил ход, чувствуя, как сладкий туман кружит голову. С ним теперь эта девочка! Навсегда… до сих пор не верится. Прибавив шагу, он догнал её, обнял сзади, потянув на себя. Симка ахнула от неожиданности, споткнулась. И со смущённой улыбкой, мягко, но настойчиво отвела его руки.

– Что ты? – удивился он.

– Не надо… Не надо пока, хорошо? – прошептала она. – Давай доедем до твоих, как собирались! Пусть твоя семья знает, что я честная… И так, верно, не рады будут, что чужую взял. А если ещё и рубашки моей не увидят!..

Она была права, и Беркуло, вздохнув, отстранился. Чуть помедлив, попросил:

– Посмотри на меня.

Ой, как же он это любил! Раз за разом не уставал любоваться, как вздрагивают, начинают шевелиться, словно живые, длиннющие Симкины ресницы, как они медленно поднимаются, словно крылья какой-то сказочной птицы, как начинают сумрачно светиться из-под них чёрные глаза, – и как, наконец, ресницы распахиваются совсем, и эта чернота плещет тебе в лицо, останавливая дыхание, лишая разума… Ведра золота не жаль за такие глаза. Глупая… Боится, что его родня бурчать будет. Да родня, когда эти глаза увидит да этот голос услышит, ума лишится! Братья обзавидуются! Нет… Он, Беркуло, умирать будет – не пожалеет, что украл для себя эту девочку!

Вдали показался окутанный чёрным облаком дыма паровоз. Беркуло сощурился против солнца, дёрнул Симку за руку:

– Ну-ка, быстрей! Если помедленней пойдёт, в вагон попросимся, до Ростова с ними доедем. А там до наших рукой подать.

– А пустят? – опасливо спросила Симка. – Верно, денег дать нужно?

– Кому – солдатам?.. – рассмеялся Беркуло. – Да ты им спой, спляши – и они тебе сами накидают! Учить тебя, цыганка?!

Симка заливисто расхохоталась, откинув голову, блестя влажной подковой зубов. И впереди него кинулась к составу из вагонов-теплушек, который в самом деле замедлял ход. Беркуло удержал Симку за руку и сунул ей тяжёлый узелок с монетами из своей сумки. Увидев изумлённо округлившиеся глаза девчонки, пояснил:

– Ежели чего – тебя-то обыскивать не будут.

Поезд притормозил перед подъёмом, но останавливаться не собирался, и Симка, на бегу спрятав узелок в кофту, обернулась к Беркуло:

– Прыгаем?

– А сможешь? – усомнился он. Она засмеялась и вдруг припустила, мелькая коричневыми ногами, так, что вмиг поравнялась с теплушкой, из которой скалились весёлые рожи красноармейцев.

– Солдатики, родненькие, словите, за ради бога! – заголосила Симка. Вагон взорвался хохотом, и сразу несколько рук потянулись ей навстречу.

– Гей, товарищи, цыганку лови! Эка несётся, чичас паровоз обгонит!

– Спёрла, поди, чего на хуторах? Во ногами-то мельтешит, гляньте!

– Давай, чернявая, чепляйся! Руку тяни!

– А мужа-то, а мужа-то моего!!! – заверещала Симка, уже возносимая в вагон крепкими мужскими руками. – Ой, разбрильянтовые, а мужа-то моего поймайте!

– Га-а-а! – затряслись от гогота стены теплушки. – Красавица, а он нам на что, мужик-то твой? У нас тут гарных много, зараз нового выберешь!

Симка задохнулась от ужаса… Но тут же растерянно улыбнулась, поняв, что солдаты шутят. К тому же Беркуло уже и сам стоял в вагоне, взлетев в него без всякой помощи. Симка сразу же бросилась к нему и, не пряча облегчённого вздоха, спряталась за его плечо.

– Далеко едете, цыгане? – спросил немолодой красноармеец с морщинистым лицом.

– Куда получится, – пожал плечами Беркуло, усаживаясь на затоптанный пол вагона. – Если повезёт, так до Ростова.

– А с чего так бежали? Не украли ль чего?

– Вот её украл, – кивнул Беркуло на улыбающуюся Симку.

– Вон куда! – Дядька блеснул крепкими желтоватыми зубами и с усмешкой взглянул на молодых солдат. – Видали, пентюхи, как надо? Это вам не за солдатками, как за курями, по сараям бегать!

– А какая, дядя Митяй, разница? – усмехнулся рябой парень с нагловатой физиономией. – Под подолом-то у них одинаково, поди, всё налажено…

– Всё, да не всё. Женишься – узнаешь… Может, Сеньку добудимся? Пущай на них поглядит!

– Да он от коней не ворочался… Вот станет паровоз – сбегаем за ним.

– Это кто? – настороженно спросил Беркуло, на всякий случай косясь в сторону неприкрытых дверей теплушки. – Старшой ваш?

– Да не… Цыган у нас тут один имеется, Семёном звать. Только он здесь не едет, а завсегда в лошадином вагоне. Так и говорит: «На чёрта вы мне, дурачьё, когда кони есть?» И то сказать – больной до них! Он с ними говорит – а они его понимают!

– Из каких он, Сенька ваш?

– Да кто ж вас разберёт? – искренне удивился дядя Митяй. – Цыган и цыган… Морда, как у тебя, копчёная, глазастый… Смоляков фамилие. Знаешь?

– Нет, я здешних цыган не знаю. Она вот, может… – Беркуло скосил глаза на Симку и увидел, что она уже спит, откинув голову на щелястую стену вагона и по-детски приоткрыв розовые губы.

– Устала красавица твоя! – Рябой парень, смеясь, хлопнул Беркуло по плечу. – И ты бы спал, цыган, дорога ещё долгая. Поснедать не хочешь? Таранька есть, сухари…