Завидный жених - Д'Алессандро Джеки. Страница 19

– Что значит «пялился»?

– Ну-у, я видел, как он на вас смотрит. Как будто вы – конфета, а он хочет вас съесть.

– Ничего подобного ты не мог видеть. Его светлость носит очки с толстыми линзами, и ты просто ошибся, – строго выговорила Мередит и, заметив, что Альберт собирается возразить, поспешно добавила: – У меня есть новости.

Она коротко рассказала им о поисках пропавшего камня, о замужестве леди Сары и о своем плане найти новую невесту.

– Мы обсудим это за обедом сегодня вечером, – закончила Мередит и краешком глаза заметила стопку писем на подносе. Она храбро улыбнулась Альберту и Шарлотте и весело добавила: – Я точно знаю, что все будет хорошо.

По их обеспокоенным лицам она видела, что они не разделяют ее оптимизма. Но как могла она убедить их, если сама ни в чем не была уверена?

Глава 6

Филипп нетерпеливо расхаживал перед камином в библиотеке и то и дело поглядывал на часы.

– Ты, похоже, нервничаешь? – с улыбкой спросил Эндрю.

– Не нервничаю, просто мне не терпится встретиться с Кэтрин. Мы не виделись десять лет. – Он заметил, что Эндрю одернул свою темно-синюю визитку и засмеялся: – Если уж говорить о нервах, так ты в десятый раз поправляешь свой костюм.

– Не хочу, чтобы твоя сестра решила, будто ее брат водится с отбросами общества.

– Ну, в этом случае тебе лучше уйти еще до ее прихода. Филипп остановился перед камином и, глядя на языки огня, вернулся мыслями в свои детские годы:

– Знаешь, она всегда выглядела, как ангелочек, но на самом деле была настоящим чертенком. Вечно отправляла куда-нибудь дворецкого, чтобы он не мешал нам скатываться по перилам парадной лестницы дома в Рейвенсли, или подбивала меня совершить ночной набег на кухню, чтобы раздобыть печенье.

Да, Кэтрин, которая была на год младше Филиппа, досталось все, чего не хватало ему – веселость, ловкость, непоседливость. Это она научила его смеяться и играть, заставляла забывать о застенчивости и любила таким, каким он был – неуклюжим, скованным, слишком серьезным и толстым мальчиком в больших очках.

– Ты так часто рассказывал мне о ней, что мне кажется, мы знакомы, – прервал его воспоминания Эндрю. – Вам повезло, что вы росли вместе.

– Она была моим лучшим другом, – сказал Филипп. – Когда я уезжал из Англии, тяжелее всего мне было расстаться с Кэтрин. Но она незадолго до этого вышла замуж, ждала ребенка, и я был уверен, что она счастлива. – Он мрачно нахмурился. – Но, как ты знаешь, из ее писем я понял, что отношение мужа к Кэтрин сильно изменилось после того, как она родила ему сына с врожденным увечьем.

– Да, будто мальчик виноват, что у него изуродована ступня! Как можно не любить собственного сына?

Филипп мрачно улыбнулся в ответ на этот взрыв возмущения:

– Поверь, меня это бесит в сто раз сильнее. Мне не терпится побеседовать с глазу на глаз с этой свиньей – моим зятем.

– Буду рад принять участие в вашей беседе, если тебе потребуется помощь.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился Бакари.

– Леди Бикли, – объявил он, отступая в сторону.

Кэтрин вошла в комнату, и у Филиппа комок подкатил к горлу. В своем зеленом муслиновом платье, с каштановыми кудряшками вокруг прелестного лица, она показалась ему точно такой же, какой он помнил ее все эти годы. Нет, не такой же – более красивой, более стройной и элегантной. Она представлялась воплощением истинной светской леди, спокойной и величественной. Но Филипп хорошо знал, какие чертики прячутся в ее золотисто-карих глазах и составляют ее главное очарование.

Кэтрин неподвижно стояла в проеме двери, словно парадный портрет в раме, но когда Филипп сделал шаг навстречу, ее губы приоткрылись в знакомой ему заразительной улыбке, и она бросилась брату на шею. Он подхватил ее за талию и закружил по комнате, жадно вдыхая знакомый с детства цветочный аромат. Чем бы она ни занималась в то время, она всегда умудрялась пахнуть так, словно только что вышла из цветущего сада. Наконец он опустил сестру на пол, и они смогли внимательно и придирчиво рассмотреть друг друга.

– Ты совсем не изменилась, – объявил Филипп. – Ну, может, стала еще красивее.

Она засмеялась.

– А я должна сказать, что ты очень изменился.

– Надеюсь, к лучшему?

– Несомненно, к лучшему.

– То есть ты хочешь сказать, что раньше я не отличался красотой?

– Ничего подобного. Раньше ты был чудным мальчиком, а сейчас ты...

– Чудный мужчина?

– Вот именно. – Кэтрин положила руки ему на плечи. – И такой сильный! – Она поддразнивала его, как в детстве. – Похоже, жизнь в первобытных условиях пошла тебе на пользу.

Внезапно улыбка погасла на ее лице, а глаза стали задумчивыми. Филипп вглядывался в них, пытаясь понять, что опечалило ее, а Кэтрин, приложив ладонь к его щеке, тихо сказала:

– Как хорошо, что ты вернулся, Филипп. Мне так тебя не хватало.

Ее голос дрогнул, и он, продолжая изучать ее лицо, наконец обнаружил в нем перемены. Сестра перестала быть беззаботной девочкой. Заботы и печали оставили следы, незаметные для постороннего, но не для него. Очевидно, болезнь отца и несчастное замужество ослабили ее прежнюю жизнерадостность. Филиппу не терпелось остаться с ней наедине, расспросить о муже и сыне, о вещах, которые она не могла поведать ему в присутствии Эндрю.

– И мне не хватало тебя, дорогая.

Она улыбнулась, а Филипп галантно поцеловал ей пальцы и, взяв под руку, подвел к Эндрю. Наклонившись к ее уху, он намеренно громко прошептал:

– Не верь ни слову из того, что он скажет. Он склонен к самому беззастенчивому флирту и обману. – И добавил уже обычным голосом: – Разреши представить тебе моего друга и коллегу, мистера Эндрю Стентона. Эндрю, это моя сестра, Кэтрин Эшфилд, леди Бикли.

Кэтрин улыбнулась и протянула руку:

– Рада познакомиться с вами, мистер Стентон, хотя, мне кажется, я уже давно вас знаю по письмам Филиппа.

Несколько секунд Эндрю молча смотрел на нее, потом взял ее руку и низко склонился над ней:

– Знакомство с вами – честь для меня, леди Бикли. Филипп был настолько добр, что иногда читал мне отрывки из ваших писем и часто развлекал историями из вашего детства, поэтому я тоже чувствую, что хорошо знаю вас. Тот миниатюрный портрет, который он возит с собой, не отдает должного вашей красоте.

– Благодарю. – Кэтрин бросила на Филиппа лукавый взгляд. – Истории детства? О Боже, надеюсь, вы не поверили всему, что он вам рассказывал.

– Уверяю, Филипп отзывался о вас самым лестным образом. Как правило, – добавил он, понизив голос.

– Давайте присядем, – предложил Филипп. – Мисс Чилтон-Гриздейл приедет не раньше чем через час, и у нас есть время, чтобы ввести сестру в курс дела.

– Да, – согласилась Кэтрин, – я желаю услышать подробный отчет о всех занимательных событиях.

– Ты приехала в Лондон одна? А что Бикли и Спенсер? – спросил Филипп, когда все расселись.

Ее лицо на секунду омрачилось.

– Бертран занят заботами о поместье, а Спенсера я оставила в Литл-Лонгстоуне с его гувернанткой миссис Карлтон. Ему трудно путешествовать, и он не особенно любит Лондон. – Ее губы тронула нежная материнская улыбка. – Но он жаждет познакомиться со своим дядей – знаменитым путешественником – и заставил меня пообещать, что ты приедешь к нам в Литл-Лонгстоун сразу же, как только вернешься из свадебного путешествия. – Кэтрин взяла брата за руку. – Я заезжала сегодня к отцу, и он рассказал мне обо всем. Мне очень жаль, что не состоялась твоя свадьба, Филипп. Но не расстраивайся! План об устройстве вечеров показался мне превосходным. Мы с мисс Чилтон-Гриздейл все возьмем на себя и быстро подыщем тебе прелестную невесту.

Филипп стоял, небрежно прислонившись к мраморному камину в гостиной, сдержанно улыбался и покачивал бокал с послеобеденным бренди. Он знал, что внешне кажется спокойным и уверенным. Но в душе у него царили хаос и смятение. Он безуспешно пытался – как и во время всего обеда – следить за беседой, которую поддерживали его сестра и мисс Чилтон-Гриздейл, но голова, черт ее подери, отказывалась ему повиноваться. Она была занята совершенно другим. Она была занята ею – этой невыносимой женщиной, его свахой, которую с каждой минутой он находил все более невыносимой. И дело было уже не в ее манере обращаться с ним, как с испорченным ребенком, хотя это, конечно, тоже немало его раздражало. Невыносимым было непреодолимое влечение и волнение, которое он испытывал в ее присутствии.