'Полуночный ковбой' и его невеста - Риммер Кристин. Страница 20

- Джед...

Ленивым движением он убрал шелковистый локон с ее щеки.

- Привет.

Слово поцелуем запечатлелось на ее щеке.

- О, ребята... - В дверях неожиданно появилась Тиффани. Вид у нее был смущенный.

Джед рассмеялся и отпустил Адору, которая немедленно занялась салатом, в пятый раз промывая один и тот же лист.

Они старались вести себя осторожно. Хотя их предстоящая свадьба приводила Тиффани в восторг, ей, еще ребенку, было совсем не обязательно знать о тайной, интимной стороне их отношений. Поэтому Адора и Джед терпеливо дожидались, когда Тиффани отправится спать, и лишь тогда прикасались друг к другу.

И жадно восполняли упущенное.

Две следующие ночи Адора провела в объятиях своего возлюбленного. Для сна времени оставалось не больше часа, но по утрам, когда с первыми лучами солнца она торопилась домой, ее переполняла необыкновенная легкость.

Приготовив Тиффани завтрак, она открывала парикмахерскую и ощущала такой прилив энергии, что, казалось, была готова подстричь, накрутить и причесать все население Ред-Дог-Сити.

Адора работала, готовила обеды, присматривала за двумя домами и успевала выкраивать время на свадебные приготовления. Вместе с Джедом она съездила в Квинси и взяла разрешение на брак. Она заказала свадебные букеты и переделала кучу мелких дел. И между тем была полна энергии для новых свершений.

Она черпала силы в удивительных ночах, подаренных ей Джедом. Он занимался любовью с такой неиссякаемой страстью, словно никак не мог ею насытиться, а в перерывах между ласками разговаривал с Адорой столь легко и непринужденно, будто они были лучшими друзьями.

Он рассказал, как получил свое прозвище:

- Из-за моих длинных черных волос.

- Только поэтому? Он рассмеялся.

- Еще из-за одной старой песни братьев Олменов. Я ставил ее на всех музыкальных автоматах во всех придорожных барах, которые попадались мне на пути. И, конечно, из-за своей фамилии.

Поборов стеснение, Адора отважилась спросить его о татуировке.

- Когда ты сделал ее?

- Четырнадцать лет назад. В день, когда мне исполнилось восемнадцать.

- Зачем?

- Захотелось. "Харлей" - символ свободы, а свобода и мотоцикл - все, что тогда у меня было. Для меня на дороге существует только "Харлей", и, пожалуй, будет существовать всегда. Рокот его мотора невозможно спутать ни с чем, ведь "Харлей" - воплощение настоящей Америки. Он огромный и мощный, суровый и громкий. Он оказывает влияние на своего хозяина. В нем заключается свобода, а для многих парней нет ничего дороже свободы.

Адора лежала, свернувшись калачиком, у него под боком и слушала.

- Только не принимай мои слова буквально, - усмехнулся он. - Жизнь большинства ребят, которые носятся на мотоциклах и одеты в кожаные куртки, далеко не всегда полна опасностей и приключений. Романтика отошла в прошлое. Половина из них садятся в седло мотоцикла только в выходные, а в остальные дни работают, как и все. У многих есть деньги. Ты такая наивная...

Он привлек ее ближе, и она с готовностью прижалась к нему. Их губы почти соприкасались.

- Поцелуй меня, - попросил Джед. Адора не раздумывая склонилась над его губами.

Поцелуй был долгим и сладким. Адора растворилась в нем, забыв обо всем на свете.

Джед не был мужчиной ее мечты. Их отношения трудно было назвать настоящей любовью.

Но Адоре было хорошо с ним. Очень, очень хорошо. И следующим утром она проснулась в полной уверенности, что все складывается отлично. Даже увидев неожиданно Дону Ледлоу, Адора не стала беспокоиться. Джед сказал, теперь Дона для него ничего не значит, и Адора верила его словам. Поэтому ее прекрасное настроение не испортилось.

Пока в два часа дня не приехала ее мать.

Глава 7

Когда прибыли Лотти и Боб, Адора была в парикмахерской одна. Тиффани ушла в гости к подружке, а последняя записанная на сегодня клиентка отложила визит. Адора подошла к окну задернуть шторы и заметила "кадиллак" Боба.

Все в ней непроизвольно сжалось. Появилось какое-то неприятное предчувствие. Адора попыталась внушить себе, что в тридцать пять лет пора перестать бояться матери, но безрезультатно.

Страх не проходил.

Она заперла двери парикмахерской и выключила свет. Потом постаралась успокоиться, несколько раз глубоко вздохнув, в который раз пообещала себе не обращать внимания на слова матери и вышла навстречу гостям.

- Адора! Дорогая... - Лотти раскрыла объятия.

Когда охи и ахи закончились, Адора посмотрела в зеленые глаза матери, так похожие на ее собственные, и поняла, что Лотти видит в ней свое отражение двадцатилетней давности.

Помимо глаз Адора унаследовала от матери и другие черты: лицо в форме сердечка и полные губы. Люди считали ее мать красавицей. А ты - просто вылитая она, прибавляли они.

Адора хотела бы считать это комплиментом, но ей было невыносимо, что в ней находят сходство с матерью. Она любила мать, но совершенно определенно не желала быть на нее похожей. Ей хотелось быть личностью - неповторимой личностью, со своими достоинствами и недостатками.

Лотти внимательно посмотрела на дочь:

- У тебя усталый вид. Даже измотанный.

- Я в порядке, мама. В полном порядке. - За последние три дня все, кто встречался с ней, отметили, что она расцвела и похорошела. У Лотти было иное мнение.

- Как поживает наша невеста? - присоединился к ним Боб. Он уже припарковал машину и выгрузил багаж.

Адора деликатно освободилась от материнских объятий, подошла к Бобу и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в щетинистую щеку.

- Просто великолепно. - Адора с симпатией относилась к Бобу, этому седовласому великану с золотым сердцем. - Давайте помогу с чемоданами.

- Я сам управлюсь. Если желаешь, отнеси в дом сумочку Лотти с косметикой.

Вслед за Адорой гости поднялись по лестнице. Оказавшись внутри, Лотти осмотрелась и оценила отремонтированную квартиру. Кухню она нашла "светлой и воздушной", а гостиную - "изумительной".

Боб тоже отметил вкус падчерицы.

Но Лотти уже подталкивала мужа к выходу.

- Боб, дорогуша, иди отдохни. Мне нужно поболтать с Адорой наедине. - И, чмокнув мужа, она прикрыла за ним дверь.