Война людей (СИ) - Сахаров Василий Иванович. Страница 37

В семь часов утра федеральные силы, при поддержке вертолетов, начали полноценную разведку, готовились к полноценному штурму и по-прежнему ждали приказов. Командир бригады "Юг" полковник Гаврилов, о котором я тогда ничего не знал, только выехал из Ставрополя. Так что как на ситуацию ни посмотри, сплошной разброд, никто и ни за что не отвечал. Сюрреализм какой-то. И в этот момент на железнодорожную станцию Зеленчук, одну из двух в Невинномысске, прибыла электричка Кавказская – Минеральные Воды, в которой был я со своими друзьями. Вот так судьба кинула меня в пекло, и мы, сами того не ожидая, раньше срока, оказались на войне…

– Андрюха, сейчас выходим.

Черкашина толкнули в бок и, проснувшись, он открыл глаза. На соседнем сиденье находился его ровесник, двадцатилетний Макс Холостяков, худощавый жилистый блондин.

– Зачем ты меня разбудил? – Черкашин посмотрел в окно, за которым проплывал высокий забор какого-то завода, и добавил: – Мы ведь только в Невинке и до Минеральных Вод далеко.

Холостяков кивнул в сторону соседнего вагона:

– Потап приказал.

– Тогда понятно.

Андрей поудобней пристроил чехол с видеокамерой, вытащил из-под сиденья туристический рюкзак, положил его на колени и, дожидаясь, пока электричка остановится, снова закрыл глаза и задумался.

С Жекой Потапенко, которого все называли Потап, два закадычных друга, Черкашин и Холостяков познакомились еще в детстве. В родном Ростове они жили в одном доме, и хотя Потап был старше Андрюхи и Макса на четыре года, они приятельствовали и именно он пристрастил друзей к поиску. Романтика. Бродить с поисковиками по дебрям и находить то, что похоронено в земле, в основном эхо Великой Отечественной войны и останки павших бойцов, которые затем передавались в военкомат. Но увлечение скоро прискучило приятелям. Тем более, что старший товарищ ушел в армию и остался служить по контракту в спецназе ГРУ, в отряде, который базировался в поселке Степной и часто выезжал в командировки на Кавказ. Ну, а друзья стали студентами РГУ, благо, родители помогали, и про Потапа они вспоминали редко.

Однако судьба вновь свела эту троицу. Так случилось, что младшего брата Холостякова, тринадцатилетнего Володьку, покалечили выходцы с Кавказа, которых практически сразу поймали. Но справедливость не восторжествовала, кавказцев выпустили, и друзья решили наказать их самостоятельно. А тут как раз Потап объявился, в отпуск приехал, и толкнул такую тему, что наказывать обидчиков Володьки надо. Да только делать все нужно по уму и при поддержке реальных людей, которые думают о будущем страны и готовятся к ее освобождению от жидов и черных беспредельщиков. Однако для начала Черкашину и Холостякову, крепким ребятам, но без реальной боевой подготовки, следовало бы пройти обучение в тренировочном лагере.

Что за лагерь? Чему там будут обучать? Где он находится, и кто именно проводит обучение будущих борцов за освобождение родины? На эти вопросы Потап не ответил. Однако прямым текстом заявил, что он собирает группу для отправки в этот тренировочный центр и приглашает друзей поехать с ним.

Говорил Жека Потапенко очень убедительно – это он умел, и в итоге, без долгих уговоров, парни согласились пройти обучение в лагере партизан, и уже через три дня на поезде Москва-Новороссийск, вместе еще с несколькими парнями, прибыли на станцию Кавказская. Там к группе присоединилось еще девять человек, и они сели в электричку до Минеральных Вод. Ехали в разных вагонах, чтобы не привлекать к себе внимание работников полиции, и в дороге Черкашин не раз пожалел, что согласился оставить учебу и по зиме ехать куда-то в горы, навстречу неизвестности. Но выказывать слабость и поворачивать назад, Андрей не любил, а потому продолжал путешествие и старался не думать о том, что за прогулы его и Холостякова могут исключить из университета. Впрочем, парни подстраховались, оформили себе липовые медицинские справки со всеми положенными печатями, и на две-три недели их должно было хватить, а родители парней были уверены, что они уехали на юг по путевке от университета…

– Андрюха, глянь!

Голос друга вновь вернул Черкашина в реальность и, посмотрев в окно, он увидел, что в городе пожары. Один. Другой. Третий. Здания горели в разных концах Невинномысска. Но это было не главным. В утреннем сумраке, над городом проносились ясно различимые очереди трассеров, и на общем фоне это выглядело, словно кадры из военного кинофильма.

– Что это? – спросил Черкашин.

– Кажется, война, про которую Потап говорил. Он еще на Невинномысской станции что-то заметил и с полицейскими на перроне разговаривал. Наверное, тогда и решил с электрички сойти.

– Понятно, – Андрей помедлил и задал другу вопрос: – Слушай, Макс, а нам с тобой это нужно?

– В смысле?

– Ну, война эта… Заваруха… Может, отскочим в сторону, пока не поздно?

– Не знаю, – Холостяков пожал плечами. – Но я с Потапом, верю ему. Да и за братишку моего покалеченного посчитаться надо. Пусть не дома, а в другом месте. Опять же ребята с нами нормальные и бросать их было бы подлостью. А ты хочешь уйти?

Черкашин покачал головой:

– Если ты остаешься, то и я с тобой.

Тем временем электричка Кавказская – Минеральные Воды остановилась на станции Зеленчук. Макс встал и направился на выход, а Андрей последовал за ним.

Парни оказались на перроне, который продувался холодным ветром с реки, зябко поежились и подошли к Потапу. Все члены группы сделали то же самое, и когда вокруг лидера собралось семнадцать человек, молодые и спортивные парни славянской внешности с объемными рюкзаками, к ним подбежали вооруженные "сучками", автоматами АКСУ, полицейские, которых было двое.

– Старшина Петров, линейный отдел внутренних дел Минераловодского УВД, – представился один, пожилой усач. – Ваши документы, граждане.

Потап спокойно улыбнулся, кинул взгляд на второго полицейского, который, словно готовый к броску пес, настороженно замер чуть в стороне от напарника, и достал паспорт. Его примеру последовали остальные, и пока полицейский просматривал документы, старший в группе спросил его:

– Товарищ старшина, а что это в городе происходит?

– Беспорядки, – пробурчал усталый полицейский. – Русские с кавказцами дерутся, а бандиты под шумок беспредел творят.

– А правда, что ОВД захватили и администрацию?

– Правда, – неохотно выдавил старшина.

– Ясно.

– А раз ясно, то прыгайте обратно в электричку, молодые люди, и езжайте отсюда. Нам приезжие не нужны, сами разберемся. Без туристов. Вы же туристы?

– Конечно.

Жека окинул пустой перрон взглядом, и сделал то, чего Андрей не ожидал. Двумя руками он сильно толкнул старшину на его напарника и оба полицейских упали. Документы парней разлетелись, а Потап подскочил к блюстителям закона и выкрикнул:

– Парни! Вяжем их!

Черкашин и Холостяков растерялись, зато остальные, будто ждали такой команды, и сворой налетели на полицейских. После чего их автоматы вместе с боеприпасами и рациями оказались в руках парней, а Потап махнул рукой в сторону общественного туалета:

– Туда их! Живее! И документы! Документы соберите!

Полицейских оттащили в туалет. Пассажиры электрички смотрели на все происходящее из вагонов, но ни один не дернулся, а на перроне, по-прежнему, было пусто. Ростовчане в это время находились снаружи, вместе с вооруженными парнями, и о чем Потап говорил с полицейскими, они не слышали. Однако вскоре Жека вышел и вместе со старшиной, который прихрамывал, и несколькими бойцами, уверенным шагом направился в здание станции, где находился еще один полицейский пост. А что касательно остальных ребят, то лидер велел ждать его на площади.

Молодежь вывалилась на пустую площадь. Ларьки и магазинчики были закрыты, автомашин нет. Кругом пустота, только ветер носил по площади обрывки газет и полиэтиленовые пакеты, а вдалеке слышалась чахлая стрельба. И, проанализировав свои внутренние ощущения, Черкашин представил, что он в Петрограде семнадцатого года.