Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей. Страница 20

Но кто виноват, что в нашем мире холодное оружие больше не в ходу, а мастеров, которые могут научить им владеть по?настоящему, остались считанные единицы? Я не имею в виду потешное спортивное фехтование, когда двое мужчин в балетных обтягивающих трико (или того смешнее – женщин!) с легонькими рапирками долго прыгают на месте друг перед другом, затем кидаются вперед: кто раньше кого коснется. Это фехтование или все?таки пятнашки? Особенно смешно, когда оба промахиваются и пихают друг друга плечиком, пытаясь не упасть и опасаясь коснуться соперника рукой. А ну, припишут неспортивное поведение. Якобы, какой ужас, ты ударил противника!

Да дай этим клоунам настоящее оружие в руки и выстави против реального противника… Впрочем, не их это вина. В нашем мире, с торжеством демократии, феминизма и преувеличенной заботой о собственном здоровье, скоро и из бокса сделают такую же розовую водичку. Кто раньше коснулся противника кулаком, тот и победитель! Интересно, приходило ли хоть раз в голову основателям спортивного фехтования, что это – смешная профанация высокого боевого искусства? В реальной схватке противник всегда успеет ткнуть чем?нибудь острым в ответ, на месте уложив горе?победителя. Чтобы из многовекового опыта всех стран мира по овладению холодным оружием выбрать и усиленно пропагандировать лишь нелепые подпрыгивания и скачки с тоненькими рапирами, это как же надо было ненавидеть фехтование!

– Нет, так не пойдет, – решает наконец рыцарь. – Для начала – возьми.

Он протягивает мне два ножа, дубинку и пращу.

– Будешь тренироваться каждую свободную минуту. Учись кидать ножи и метать камни, а сейчас смотри и запоминай: дубинкой дерутся вот так.

Я внимательно слежу за плавными движениями рыцаря, тот будто танцует, увесистая дубинка легко порхает в мускулистых руках. Когда наступает моя очередь, я стараюсь изо всех сил, но Гектор то и дело хмыкает и морщится, заставляя повторять каждый прием раз за разом, пока не получится правильно. Наконец, громогласно объявив, что отныне я смогу выстоять против вусмерть пьяного пожилого серва, рыцарь разрешает мне немного отдохнуть. Пока я меняю насквозь мокрую рубаху, Гектор дружески хлопает меня по плечу:

– По вечерам и на привалах буду учить тебя драться по?мужски, мечом и копьем, что значит: нападать первому, бить на поражение и никого не жалеть. А уж Господь разберет, прав ты или нет.

В следующие несколько месяцев мы объезжаем с пару десятков баронских замков. Рыцарь не соврал: стоит ему предъявить волшебный перстень, и перед нами распахиваются все ворота. Не всегда нам рады, кое?кто говорит сухо, держится чопорно, отводит глаза в сторону, но везде Гектор произносит зажигательные речи, убеждая восстать против англичан:

– Мы должны спасти Францию и изгнать островитян!

– Англичане сильны и сплочены, – возражают ему.

– Наши великие предки, свободные франки, создали это государство вовсе не для того, чтобы обитатели жалкого клочка суши, что втрое меньше Франции, решали, как нам жить!

– Они выигрывают все сражения, – настаивают скептики.

– Вовсе не все! Просто они сплочены, а мы больше сражаемся между собой, чем с британцами. Мы – французы, а потому должны держаться вместе!

Чаще Гектор побеждает в жаркой дискуссии, тогда хозяин замка вместе с вассалами присоединяется к заговору, обязуясь ждать сигнала, который поднимет всю страну в едином порыве против ненавистных захватчиков.

Чуть не десяток раз сталкиваемся с разбойниками и грабителями на дорогах, но всякий раз уходим с победой. Занятия с Гектором приносят плоды, он нещадно бранит и терроризирует меня на вечерних привалах, требуя не щадить себя, тренироваться активнее. Не скупится рыцарь и на советы, охотно подсказывает всякие хитрости и уловки. По крайней мере, теперь я хоть дубинкой, хоть топором дерусь лучше многих и многих. Понятно, что с профессиональными рыцарями, которые готовятся с раннего детства, мне не сравниться, но чувствую я себя намного увереннее, да и Гектор без опаски доверяет охранять спину.

Медицину я совсем забросил, сейчас некогда заниматься лечением; может быть, после победы, иногда думаю я. Порой лишь во сне я принимаю роды, назначаю больным лекарства, оперирую и зашиваю раны. В Бленде, небольшом городке под Бове, Гектор в очередной раз спас мне жизнь. Коней мы оставили в таверне за городом, заставу миновали уже поздно вечером, одетые просто, но добротно, как приказчики средней руки.

– Странная мельница, – удивляюсь я, тыча пальцем в уже примелькавшееся сооружение.

– И чем же?

– Да сам посмотри: только что прошла телега, в ней было одно тряпье, следом идут еще три, с тем же самым.

– Ну и что?

– Как что, зерно где?

– Так это же бумажная мельница, – удивленно роняет рыцарь.

– Бумажная? – Я в изумлении морщу лоб, мне почему?то казалось, что бумагу в Европе начали делать гораздо позже.

– Ну конечно, какая же еще, – отзывается спутник, – очень выгодное дело. Сейчас во всех городах полным?полно лавок, торгующих бумагой и бумажными книгами. Правда, не у всякого хватает денег, чтобы купить себе книгу, зато за небольшие деньги ты можешь ее прочитать. Студенты часто так поступают.

Я удивленно качаю головой. То, что во Франции вовсю производят мыло, косметические крема и духи, я уже знаю. Во многих городах, где мы проезжали, дощатые мостовые меняют на брусчатые, жизнь не стоит на месте, страна развивается. По слухам, кое?где в монастырях уже есть печатные станки новых, невиданных конструкций, что позволяет печатать гигантские тиражи в сто и даже двести экземпляров каждой книги!

Кроме упорной работы умеют французы и от души повеселиться. Не раз за время странствий мы попадаем на самые разнообразные праздники. В Бленде угодили прямиком на ежегодное чествование Мотлугаса Большого Топора. Почти семь веков назад на этом самом месте великий воин племени лангобардов убил последнего в округе дракона.

В честь памятного события великий герой основал город и назвал его по имени пятой, самой любимой жены. Бленде – еще неплохое название, а вот взял бы жену из Средней Азии, жили бы теперь французы в каком?нибудь Гюльчитае или Зухре. Разумеется, официально празднуется юбилей какого?то местного святого, покровителя злаков и огородных культур. Гектор, тут же исчезнувший по неким таинственным делам, оставил меня на центральной площади, в самом эпицентре праздника, приказал дожидаться его на месте хоть до утра. Я воровато оглянулся по сторонам. Что ж, ушел, и в добрый путь. Пока его нет, я собираюсь здорово поразвлечься. В самом деле, что я, монах какой?

Все?таки чопорные дворянские танцы не по мне, то ли дело в деревнях и маленьких городах, пляски тут намного живее. На площади тут и там пылают костры, у столов с угощением установлены яркие факелы. Громкая музыка время от времени заглушается взрывами хохота и гомоном толпы. Присутствующие разоделись в пух и прах, женщины в цветных чепцах и платках, что строго скрывают волосы, распускать разрешается только девушкам. Лифы платьев щедро расшиты цветами и узорами, несколько нарядных пышных юбок кокетливо выглядывают одна из?под другой. Мужчины вместо обычных серых и черных трико надели пестрые, где штанины разного цвета. Грубые деревянные башмаки остались дома, сегодня все в дорогой кожаной обуви. И сколько привлекательных особ женского пола обнаружилось, они как будто из?под земли вынырнули, прямо глаза разбегаются!

Сам не знаю, что на меня нашло, но та девчонка понравилась мне с первого взгляда. Высокая, рыжеволосая и гибкая, как змея. Знаю, обычно девушек принято сравнивать с ивой либо с виноградной лозой, но не было в ней ничего от покорного растения, зато присутствовала некая хищная грация движений. Или мне лишь показалось в полутьме? Она так задорно танцевала и хохотала, а белые зубки бросали такие лучи от празднично трещавшего костра, что я не смог устоять.

Один из знакомых еще по Тулону парней, Андре, ухитрялся по?быстрому развлечься, пока жена с детьми ходит по рынку, ко всему рачительно прицениваясь. Правда, бдительный Гектор хуже любой законной мегеры, постоянно призывает к бдительности, ну так воспользуемся удобным случаем. Я решительно вторгся в танец, выплясывая ничуть не хуже собравшихся.