Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей. Страница 39

Часть IIПослушник

Глава 1

1427 год, провинция Анжу, аббатство Сен?Венсан: тяжело в ученье.

Сидеть в тюрьме – дело невеселое. Монастырские темницы издавна славятся среди всех прочих учреждений исправительной системы французского королевства. А уж изобретательности и непреклонности святых отцов могут позавидовать все прочие тюремщики. Бесчеловечное отношение к провинившимся вполне понятно, ведь нарушители?монахи преступают не людской закон, а Божий.

Ты – воин на переднем крае борьбы с самим дьяволом, а потому спрос с тебя гораздо строже, чем с прочих людей. Бывает, что, не выдержав строгости устава, постоянных молитв и полнощных бдений, монахи бегут из монастырей и аббатств. К пойманным относятся как к дезертирам, самых дерзких и упрямых держат на нижних этажах темниц. Сбежал второй раз – сразу кандалы на руки и ноги, навечно попадаешь в камеры для закоренелых преступников. Третий раз из монастырей никто еще не сбегал. Те каменные норы, где в полной темноте на черством хлебе и затхлой воде, скрючившись, на четвереньках сидят наказанные монахи – нечто ужасное.

Я понял это на своей собственной шкуре. За две последние недели я прошел через все виды тюремных камер, эта – наиболее страшная. Хуже всего полное отсутствие посторонних звуков, даже одиночество не так страшно, как убийственная тишина. Время то тянется невыносимо медленно, то несется скачками, единственная точка опоры, позволяющая сохранить разум, – ежедневный кусок черствого хлеба и плошка с водой.

Замечу сразу: иногда узника попросту забывают покормить. Просидев неделю, теряешь всякое представление, год ты здесь находишься или целое столетие. Самые стойкие и упрямые, те, что на дыбе в лицо смеются опытным палачам, ломаются из?за отсутствия света и тишины, поверьте. Ты засыпаешь во тьме, когда кругом ни звука, и просыпаешься в полном безмолвии, напрасно тараща глаза.

Собственный голос звучит для тебя дико и безобразно, наконец в отчаянье начинаешь кричать, лишь бы хоть что?то слышать. Стоит замолчать, со всех сторон вновь наваливается давящая тишина, от которой чуть не лопается череп. Спасаюсь лишь тем, что вслух повторяю зазубренные знания, проверяя, что выучено плохо и требует освежения.

Все знают, что служить телохранителем особы королевской крови – почетно и престижно. Туда подбирают рослых мужчин, бугрящихся горами мышц, с реакцией гремучей змеи и крепкими, как стальные канаты, нервами. Бодигарды превосходно владеют холодным оружием, отменные стрелки из луков и арбалетов. Экзотическое пока огнестрельное оружие изучили до тонкостей, при случае с легкостью воспользуются. Голыми руками, обычным стулом или куском витражного стекла они натворят больше дел, чем вы с авиационным пулеметом. А еще у правящей династии Валуа есть разведка и контрразведка, полиция и таможенники, лесники и егеря.

У каждого сотрудника французских силовых ведомств собственная задача, но превыше всего – жизнь короля! Каждый из них немедля должен бросить любое неотложное дело, обнаружив опасность, грозящую сюзерену. Остальных из семьи охраняют значительно проще, что не есть правильно, но речь сейчас не о том. Все перечисленные ведомства имеют громадный недостаток: госслужащие поголовно одеты в форму или доспехи, а потому заметны издалека. При должной сноровке обойти их не составит труда, а ведь на кону стоит жизнь монарха.

Идея отца Бартимеуса в том и состоит, чтобы начать готовить телохранителей?невидимок, которые постоянно присутствовали бы возле охраняемых особ. Парикмахеры и лакеи, пажи в роскошных ливреях и личный виночерпий с выпирающим пузом – какой убийца заподозрит их? С такой фантазией место в поэтах, а не в заговорщиках. Особенно отцу настоятелю приглянулась мысль о лекаре, который, кротко улыбаясь, одной рукой протягивает хозяину лекарство, другой стискивает рукоять кинжала. А сам так и шарит по сторонам преданными глазами, выискивая, какому бы тут злодею перехватить горло. Вот почему план секретаря тут же одобрили, а меня, не медля ни минуты, швырнули в горнило учебы.

Третий францисканский орден базируется во Франции, а самое главное, он всецело поддерживает династию Валуа. Аббат Гаспар де Ортон и сам принадлежит к боковой ветви правящей семьи, а потому тут же обязал отца Бартимеуса в лепешку расшибиться, но подготовить достойного специалиста, такого, чтобы не стыдно было представить самому дофину!

– Врачи?убийцы… – шепчу я. – Ну надо же, как давно власть предержащие додумались до такой простой вещи.

Я тяжело вздыхаю, при любой попытке устроиться поудобнее, нависающий с потолка камень как ножом врезается в позвоночник. Интересно, как там справляется мэтр Олтерри, нанятый на место лекаря, ладит ли с учениками? Признаться, мне их немного не хватает. Только расставшись, я сообразил, как много им недосказал, не показал и не проверил, уяснили ли.

Теперь уж делать нечего, проехали. Та страница моей жизни перевернулась, закрылась навсегда. Сейчас мне надо постараться отключиться от происходящего, единственный выход – вернуться к воспоминаниям. Так вот, с того самого дня, как я согласился стать послушником, и началась жизнь, полная чудовищного напряжения.

Если и мелькала порой назойливая мысль, что одной из главных наук будет искусство обольщать разных красоток, а через них проникать во все тайны королевского двора, я прогонял ее безжалостно, ну не могло мне так повезти! Оказалось, правильно я ее гнал, к чему ордену искусные обольстители, если на исповеди дурехи выкладывают секреты наперебой, только успевай запоминать и докладывать по команде. Мой грустный удел – учиться, учиться и еще раз учиться.

Как это чему? Правила поведения при королевском дворе, геральдика, история и география Франции и окрестных государств. Подробные описания провинций королевства и крупных городов, отдельно – перечень самых влиятельных вельмож Франции и сопредельных держав с краткими, но исчерпывающими характеристиками на каждого. Ну и попробуйте удержать все это в голове, чтобы не перепуталось, к примеру, кому принадлежит замок Крей, а кому – Ла?Ферте, кто владеет городом Сен?Рикье, а кто – дворцом Сен?Поль!

Кроме того – масса практических занятий. Есть замечательная поговорка: черт под старость идет в монастырь. В кельях аббатства для меня безо всякого труда набрали опытных учителей по самым различным специальностям. Глядя, как ловко нынешние монахи вскрывают замысловатые замки и шарят по карманам, я только диву давался. Мирские имена и клички давно уж позабыты, но в былые времена гремели, гремели. Нынче их сменила бойкая молодежь, но ветераны еще могут тряхнуть стариной.

Не знаю, откуда взялось распространенное заблуждение, будто бы все монахи являются людьми тихими, благочестивыми и мирными, как морские свинки. Учившие меня никогда не скупились на резкое слово, глядя, как я пытаюсь взломать сундук или незаметно срезать кошель, а при случае давали крепкий подзатыльник. Странно, но такое непедагогическое средство весьма ускоряет учебу. Отсидка в темницах также входит в процесс обучения. Я тяжело вздыхаю, бормочу под нос:

– Итак, геральдический щит разделяется на рассеченный, пересеченный… клинчато?скошенный слева. Кресты бывают костылевидные, клиновидные… украшенные лилиями. Далее у нас линии разделения, геральдические фигуры, дополнения и совмещения дворянских гербов…

Когда меня наконец вытаскивают из каменной норы, я еле держусь на подгибающихся ногах. Сильные руки монахов бережно подхватывают под локти, на слезящиеся глаза плотно ложится темная повязка, чтобы с непривычки не ослеп.

Когда жизнь тяжела, люди невольно сбиваются в тайные общества, секты и ордена. Значительно проще карабкаться к вершинам власти, подставляя друг другу крепкое плечо, чем проделывать тот же фокус в одиночку. В дворянской среде для этого существуют рыцарские ордена, самые известные из них – Мальтийский и Тевтонский. В церковной среде орденов множество, это доминиканцы и иезуиты, францисканцы и цистерцианцы, бенедиктинцы и клариссы, плюс многие, многие другие. Но просто чтобы выжить, монашеским орденам необходимо вмешиваться в жизнь мирскую.