Случайный билет в детство (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович. Страница 6

— Слушай, а это не нитроглицерин, часом?

— Нет, не нитроглицерин, — покачал головой сапёр, — он бы давно рванул, тепла он не любит. Да и не стали бы они заморачиваться с нитроглицерином. Очень, эта сволочь, нестабильная.

— Если, только, они не на всю голову звезданутые, — добавил Истомин, крутя руль.

— Нет, всё-таки они звезданутые, — говорю, косясь на мертвеца. — на что вы, придурки, надеялись, а? Думали, выйдет угнать борт?

Валера обернулся и, усмехнувшись, ответил:

— А на руководителей что в таких ситуациях теряются, понадеялись, да на привычную сумятицу при этом, но не предвидели, что у нас есть «Большой аврал». И мы тут, кстати, хорошо сработали. Разве что за применение «Зари», по загривку получим.

— Вряд ли.

Но об этом я бы не спорил. Применение «Зари-2» на борту не согласовали со «штабом». Это моя личная инициатива. Ладно, хоть, кидали только в коридорах, а не в салоне.

— Это скорей всего акватол, — сказал Поспешаев, почесав пинцетом лоб, — но, не уверен. Возможно какая-то подобная самопальная взрывчатка. Химиков, мля, развелось…

— Далее, — продолжил он, — каждая бутылка оплетена проводами. Очевидно, это типа «неизвлекаемость» такая. В каждой бутылке — детонатор. Очевидно тоже самопал. Все соединено с активатором в виде джойстика с кнопкой. Так, посмотрим…

Сапер пинцетом сдвинул один из проводов, вглядываясь куда-то под руки.

Пи-и-и-и!

Тележка заметно дёрнулась и остановилась.

— Ой! — Отдёрнул руки сапёр, и уставился на активатор в руках мертвого террориста.

— Что!

Несмотря на жару, по спине потек холодный пот.

— Не знаю, — пробормотал побледневший сапёр.

— Я подумал, что сейчас рванёт, мля. — Свободной рукой я вытер лоб. — Даже показалось, что мертвец улыбнулся.

Истомин зло бросил через плечо:

— Давай больше без этих «ой» и «извините». Это, любезный, без нас. Не наш профиль. Наш профиль морды бить.

Да, Истомин прав, лучше бы против ста террористов с автоматами, чем в обнимку с бомбой, хрен знает из чего сделанной.

— А сильно бы вдарило? — Уже спокойней спросил Валера.

— Достаточно, чтоб тонким слоем размазать нас по бетону. — Ответил Поспешаев. — Если я точно определил вещество.

Зашипела рация:

— «Курс», я «Борт-четыре», у вас пищало?

Это спросили с кары, что на расстоянии двухсот метров ехала вслед за нами. Та группа тоже встала. Сапер отошел от тележки и спросил в рацию:

— Пищало. А что?

— У нас тоже. Сильно не газуйте, а то мы отстали, — ответила рация, — возможно устройства имеют меж собой связь. Будем держать расстояние в сто метров.

— Группы «Курс» и «Борт-четыре», поосторожней, ребята. Успокойтесь и разберитесь там. Вы мне живые нужны.

Ну, Белкин, ну и успокоил! Поосторожней, блин.

Поспешаев нажал кнопку на рации и спросил:

— «Спец-два», насчет состава идеи есть? Предполагаю акватол.

— Возможно, но с добавками, так как слишком жидок.

Истомин дождался приближения второго кара, тронул наш.

Кары медленно катились в сторону леса по бетонке, где была какая-то площадка. Очевидно, там и будут работать сапёры. Остановились недалеко от бочек с водой.

— Сейчас мы подумаем — как обезвредить заряды. — Сказал сапёр. — А вы посидите тут не шевелясь. Ладно?

Подбадривает, шутник?

— Я-то посижу, куда денусь? — Отвечаю и показываю на труп террориста. — А вдруг он опять что-нибудь угнать захочет?

Сапёр слабо только улыбнулся.

— Слушай, в порядке бреда, — говорю вдогонку ему, — может просто выкачать жидкость шприцами?

Тот кивнул и направился к другой тележке.

Аэропорт жил своей обычной жизнью. Взлетали и садились самолёты. Возможно, там и не представляли о том, что творится на этой дальней площадке. В таких ситуациях информация придерживается насколько возможно. Даже родственники заложников порой узнают о случившемся, только после освобождения последних. Может журналисты что-нибудь и пронюхали, но «Большой аврал» не зря хлеб ест — оцепление выставлено, да и инфу придержать должны. Если только с борта кто-нибудь не отзвонился.

За нами с КП наблюдают, только молчат что-то последнее время.

А борт с взлётки убрали и сейчас шерстят на наличие других ВВ.

Мы в глухом месте, почти рядом с лесом. Отсюда и аэровокзал-то не видно. Это, наверно, старый аэродром или запасные стоянки. По крайней мере, коммуникации кабелей для питания бортов есть. Недалеко присутствует болото или пруд, так как нас начала атаковать всякая «гнусность» в виде слепней, оводов и строк, вдобавок перемешанная комарами. Хоть и вечер, а солнце всё ещё палило и мы, потные как тягловые лошади, представляли для них лакомый кусочек. А мне деваться некуда, как говорится — сижу на попе ровно, одной рукой отмахиваясь от летающих тварей, другой держась за надоевший труп с бомбой.

Истомин матюгнулся, присев рядом, и замахал руками, помогая отгонять гнус.

— Вот ведь, наказание-то! Слушай, — спрашиваю у Истомина, вспомнив его выражение на борту, — а с каких пор ты Бога поминать начал?

— Ну, так, работа у нас такая. — Он прихлопнул укусившую его строку и показал вверх. — С ней, родимой, у него можно очень быстро оказаться.

— М-да, все там будем…

Я посмотрел на мертвеца, затем на полторашки со смесью.

— Я понимаю, что своих не бросаем, но шел бы ты, Валера, отсюда лесом, а? — Кивнул в сторону города. — Не забыл, что дома жена и дети ждут? Если эта смесь бабахнет, кто домой-то вернётся?

— А ты меня не гони, сам уйду, — оскалился Истомин, — вот вытащим твою задницу, и уйду.

— А вот не уйдёшь, — оскалился в ответ я, — сначала все вместе в «Погребок» причащаться пойдём.

Валера вздохнул и произнёс:

— Точно. Такой стресс снимается только алкогольным «забвением».

Подошли сапёры.

— Ну как, — спрашиваю у них, — что решили?

— Твоё «бредовое» предложение откачать жидкость принято, можно просто прорезать бутылку и слить, но видишь, какое дело, — нахмурился сапёр, — конструкция на устройствах больно замудрёная. В бутылках могут быть датчики давления.

— Да ну, не думаю. Откуда у них такие штучки? — Я даже привстал, заглядывая под пробку, где угадывались трубки детонаторов. — Мне интересно другое — почему они не подорвали заряды? Ведь времени было достаточно. Ни первый, которого Валера перехватил, ни второй, в которого тот гражданский вцепился…

— Вот у того, как раз времени было достаточно. — Поддержал меня Истомин. — А в своего я сразу вцепился, как только тот активатор достал и кнопку нажал.

— А может это не взрывчатка вовсе, а сироп какой-нибудь? Ну не смертники же они в натуре? — Я не то чтобы нервничал, просто одолело уже это всё — жара, труп, бомба, и твари эти, кровососущие. Устал. И ребята устали.

— Ведь время было, чтоб подорваться, но ничего…

— Смертники не смертники, — задумчиво говорит сапер, — но исходить надо из худшего. Тогда стоило ли им всё это городить?

— Ну, чтоб достоверней…

— Внимание группе «Курс», есть новости. — Прошипела радиостанция.

— О, проснулись, наконец, — прокомментировал Истомин.

— Хорошие новости, — продолжала вещать рация голосом Белкина, — Олега прооперировали. Жить будет.

Новость действительно хорошая. Даже стало легче. Тем временем Белкин продолжал:

— Служба безопасности аэропорта прошерстила все данные регистрации и досмотра. Личности преступников уже установлены. Один сотрудник, что находился на пункте досмотра, вспомнил, что такие бутылки были у многих. Но у четверых их было по три.

Ага, на нашем трупе шесть полторашек. На том тоже.

— На вопрос — почему так много — пояснили, что сироп везут для пчел.

— Вот идиоты! — Истомин засмеялся:

— Ну да, теперь при досмотре каждая бутылка будет вскрываться, а ещё на вкус проверять будут.

Видно новости кончились, так как Белкин вещать перестал. Мы переглянулись.

— Может действительно сироп? — Спросил я.