Мастер Путей - Виор Анна. Страница 11

– Мастер воздействует Даром на меч только в самом конце работы, – пояснял Роалд, перекрикивая звон молотов, – заостряет, придает кое-какие свойства, чтобы меч не затупился и через тысячу лет, ну и… вкладывает особую песню. Без воздействия Мастера выходит обычный злой клинок.

Злым клинком, как узнал Вирд недавно, называли оружие, которое заставляло берущего его в руки Одаренного бойца думать лишь о смерти, заглушая любую другую мысль, жаждать крови с безумной страстью; такой меч очень трудно контролировать. Подобными свойствами обладали клинки, выкованные обычными кузнецами, испытанные в бою и попившие крови на своем веку.

Меч Кодонака «Разрывающий Круг» был изготовлен более шести тысяч лет назад, и он не затупился, не заржавел, и песня его имела особую цель, ставшую вновь актуальной и важной сегодня… увы…

Вирд сделает себе меч не хуже. Он был в этом уверен, хотя Путь Оружейника еще не пробовал. К мастерской, где производилась финальная часть работы над клинками Силы, им пришлось идти довольно долго, переходя по крытым галереям из здания в здание, петляя коридорами, спускаясь и поднимаясь по лестницам.

В обширной комнате, находящейся на самой вершине Оружейной башни, стоящей в центре всего комплекса строений, работали сейчас пятнадцать Мастеров. Перед каждым на специальной стойке был установлен почти готовый меч без рукояти, Мастера Оружейники водили плавными движениями ладоней вдоль клинка, и Вирд видел, как потоки Силы – переливы алого и зеленого – воздействуют на сталь, затачивают, укрепляют ее. Под их ладонями рождалась и песня, пока еще тихая, едва слышная… и то, только для самих Оружейников и для Вирда, но нарастающая с каждым их жестом. Она заставит Одаренного воина, взявшего меч в руки, услышать себя, она поведет его в бой, разгорячит его кровь, сделает его единым целым с клинком, придаст сил его мышцам, вплетется в его дыхание… и Мастер Оружия сам станет оружием.

Восторг захлестнул Вирда. В нем одновременно проснулись и Дар Оружейника и Дар Мечника. Он задышал быстрее и глубже, а сердце принялось нетерпеливо подскакивать в груди. Кодонак с легкой улыбкой косился на него, но Хатину сейчас понятна лишь половина того, что испытывает Вирд.

Юноша едва сдерживался, чтобы не дотронуться, не применить свою Силу к одному из мечей: это работа другого Мастера – нельзя вмешиваться.

– Мне нужна заготовка, – выговорил он непослушными губами, сдерживая Дар изо всех сил.

Роалд, заметивший его реакцию и довольный донельзя, махнул рукой, приглашая их следовать за собой. Там, чуть дальше, был вход еще в одну комнату – личную мастерскую главного Оружейника. По пути он подозвал служителя и приказал:

– Неси ко мне ту заготовку, что сделали вчера – фойдейская сталь.

Тот кивнул, бросился со всех ног исполнять приказание.

В кабинете Вирд немного успокоился, отдышался, но когда внесли заготовку и установили перед ним на стойку, Сила Дара… Даров накрыла его новой волной.

В этот раз он не мог понять, какой Путь проснулся: конечно, Оружейник… Мечник, но это не все… Разноцветные сполохи затрепетали внутри него, руки наполнились невероятной Силой, мышцы напряглись. Вирд протянул ладони к заготовке и услышал прекрасную музыку – Путь Музыканта… Мелодия стала крыльями к Дару, что затачивал меч. Песня меча не требовала никогда раньше музыкального сопровождения, но не сейчас… Фиолетовая мгла Пророка стала фоном для творимого музыкой рисунка битвы: Вирд видел погибающих врагов, падающих под его ударами смаргов Древнего, видел, как пронзал его меч тех, кто связан Кру?гом, и как черная кровь хлестала из их неуязвимой для обычного оружия плоти.

Он чувствовал сталь так, как может чувствовать материал только Мастер Строитель, даже Оружейнику того не дано: скреплять нескрепляемое, придавая мечу прочность и остроту, каких еще не видел мир. Но затачивал он клинок, как Оружейник, а чтобы вложить в него песню, Вирд взял оружие в руки. Сила-кровь заструилась в единых для них с клинком жилах, продолжении его рук. Песня родилась сама, родилась под музыку, которая наполнила все пространство вокруг картинами боя, и алые с золотом линии, будто только что оставленные рубящим мечом следы в воздухе, появлялись то тут, то там.

Меч резал и колол, и не было невозможного для него. Плоть врага из Первого Круга, неуязвимая для другого оружия, становилась маслом для этого клинка. Меч пел, словно неистовый ветер, словно ураган, жаждущий мести восставшим против огня жизни. Нет пощады, нет милости, пока последний из смаргов не умрет, пока каждый из отдавшихся Древнему не уснет сном смерти, пока самого Древнего не поглотит забвение.

Вирд видел себя сражающимся до изнеможения, видел себя израненного, но не чувствующего боли, видел множество крови, неестественно черной, хлещущей из-под лезвия клинка. Слышал стоны и крики, проклятия и мольбы… Но его меч не остановится, пока не напьется. «Пить! Пить! Пить!» – пульсировало в его жилах. Клинок оживал под его ладонями. Вирд слышал его дыхание, его жажду…

Это был самый острый меч, какой только держал в руках человек. Но чтобы пробить тело неуязвимых, требовалась сверхъестественная острота. Повинуясь велению Дара, Вирд обработал края тарийским огнем, при определенных обстоятельствах этот огонь вспыхнет вдоль лезвия, а по долу клинка засияет яркий свет.

Огонь Создателя противен самому существу Древнего. Свет выжжет глаза тем, кто предал Тарию.

– «Перо смерти»! – назвал Вирд и услышал в ответ:

«Перо смерти» – огненными сияющими буквами выгравировал Дар Вирда имя меча на клинке.

Он завершил меч, изготовил рукоять, используя дерево Мицами – кусочек предварительно обработанного этого дерева он специально захватил с собою. Рукоять вышла теплой, прозрачной, приятной для руки. Мицами срослось со сталью, Вирд не знал как – знал его Дар. Строитель способен менять природные свойства материалов, придавая дереву твердость камня, а железу несвойственную гибкость и вязкость при сохранении необходимой прочности.

Дар свернулся усталым и тихим… Вирд тоже очень устал. Когда он оторвал наконец взгляд от меча, то понял, что сейчас раннее утро, едва-едва брезжит рассвет, а восходящее из-за зеленого холма солнце виднеется за восточным окном. Он работал весь вчерашний день и всю ночь, не замечая никого и ничего. Зато теперь в его руках собственный клинок, что станет верным другом в любом бою.

Кодонак спал, полулежа на диванчике, что стоял здесь же, в мастерской. А Мастер Роалд смотрел на Вирда красными от усталости и совершенно круглыми глазами.

– Как ты это делал? – произнес он охрипшим почему-то голосом и изобразил что-то неспокойными своими руками.

Кодонак заворочался, открыл глаза и сонно спросил:

– Все?.. Уже?

– Я не понимал, что ты делал… – бормотал Роалд.

Хатин Кодонак протер глаза и нахмурился, соображая, что происходит.