Мастер Путей - Виор Анна. Страница 35

Первым напал Итар, он неодобрительно глянул на разговорившегося Атосааля, лицо его перекосило гневом, и он с яростным блеском в глазах скрестил свой меч с «Пером смерти».

Меч запел. Звон стали. Вирд уходит из-под удара.

Итар – мечник не лучше Вирда, но слева нападает второй противник, и в бой вступает Атосааль. Двое последних пользуются дополнительными Дарами от Второго Круга, и это сказывается – у Вирда все Дары родные, к тому же он может использовать несколько их одновременно.

Пел меч, дол клинка засиял. Алые сполохи Силы пульсировали в жилах, кровь бурлила, и Вирд чувствовал восторг от того, что сражается. Все трое его противников слишком медлительны. Вирд развернулся, провел выпад, отбил удар Итара и зацепил лезвием плечо светловолосого незнакомца.

Кровь и в самом деле была неестественно черной, словно чернила… Зрачки Атосааля расширились, когда он увидел, что Вирду удалось рассечь неуязвимую кожу, а раненый противник поспешно отступил и замер, исцеляя себя.

Вирд едва не рассмеялся: такая радость накрыла его – отголосок восторга напоенного меча!

Взгляд Итара пылает: он – Разрушитель, но чтобы призвать свой Дар, ему необходимо перестать слушать меч. Вирд не даст ему передышки.

Вирд подныривает под колющий удар Атосааля, отбивает меч с такой силой, что корпус Пророка разворачивает, но «Перо смерти» не останавливается, оно отражает выпад Итара и входит острием меж его ребер.

Вирд чувствует это так, будто не клинок распорол сейчас вражескую плоть, а его собственная рука, ставшая вдруг острой и твердой. Он ощущает тепло крови, окрасившей лезвие… тоже черным…

Время замедлилось, казалось, что меч проходит расстояние в волосок за долгие часы… Кровь Итара коснулась сияющего дола меча и запульсировала в одном ритме с Силой Вирда. Вирд чувствовал ее, как свою, Вирд видел Дар Элия Итара – мрак разрушения, он видел и дополнительные Дары, и тот, что использовался сейчас – алое пламя Мастера Оружия, видел кольцо, опоясывающее Дар, и черную паутину, оплетающую каждый сосуд, каждую жилу. Сила Вирда потянулась к нитям Дара Итара, слилась с ним, ощутила мерзость липкой черной паутины, пропиталась неистовым гневом… Этот человек… Элий Итар… Вирд знает его… Вирд думает и чувствует, как он, видит, как он, гневается, как он!

Время остановилось. Перед глазами замелькали картины, которые Вирд не просто видел – проживал. Мальчик-калека глядит на свою мать с нежностью, а в ее глазах – только ненависть к нему и презрение. Он ощутил пустоту и такое одиночество, что хотелось умереть. Он был беспомощен и отвергнут, он был гоним и презираем. А потом он ощутил гнев, такой сильный и такой надежный в этой бесконечной пустоте, он окунулся в гнев, забылся в гневе, сроднился с гневом… Гнев пульсировал в его жилах. Кто он? Вирд или Элий? Или он Варталас – Гнев? Вирд прожил всю жизнь Элия. Вирд понимал все, что тот чувствовал, знал все, что он делал, и знал, почему он это делал. Понимал поступки и мотивы, оправдывал… даже те действия, которые осудил бы раньше… Вирд ненавидел Кодонака за бездействие и слепоту! Ненавидел Город Семи Огней, утопающий в иллюзорной безопасности, безделье и роскоши… Мастеров Силы… всех… всех… Он имел право ненавидеть, потому, что гнев честен!

Вирд видел, как Элий рос, как его задирали, били и оскорбляли, как он плакал в одиночестве об отце, как в Элии развернулся впервые Дар, как его больную ногу исцелили. Как он узнал впервые сладость женской любви. Как впервые пролил человеческую кровь и забрал чужую жизнь, и как его собственную кровь, красную еще – не черную, пролили… Видел, как ему повязали д’каж, даже бархатистую поверхность кожаной повязки ощутил; видел, как он стал Мастером Золотого Корпуса, как жил все это время… жил одним гневом. Как связал себя с Атаятаном, как разрушал скалы в Сиодар, проделывая ущелье, как глядел на суде на Кодонака, говорил голосом одно, а сердцем – другое, как вошел в Первый Круг. Как убил Эбана и презрительно вытер кровь о кам поверженного Советника. Слышал, как Атаятан говорил ему: «Ты человек, в котором нет страха». Стоял у ног второго Древнего – существа в теле, похожем на женское, разрушая оковы сна. Эт’ифэйна… Наблюдал, как господин его называл имена вошедших в Первый Круг, как назвал и его имя, что было с ним уже давно – Варталас… гнев… Слушал и смотрел, как спорят Атаятан-Сионото-Лос с Эт’ифэйной, будучи не в своих телах…

Затем он увидел то, от чего затрепетало радостно сердце и жажда разрушения иссушила все естество: ураганный ветер стонет, срывая крыши домов… землетрясение подкашивает колонны Дворца Огней… осколки купола Академии Силы перемешаны с зеленью погибшего сада… вырванные с корнем цветущие Мицами роняют золотые лепестки на мостовые… вой ветра, крики людей, грохот и… смерть… Город Семи Огней лежит в руинах, и руины эти пожирает пламя!..

Вирд очнулся, увидел свой входящий меж ребер Элия меч, кровь, пропитавшую его кам. Самым кончиком клинка он ощущал горячее, еще не тронутое, не пронзенное его сердце, что билось в волоске от острия.

пело «Перо смерти».

И Вирд одернул меч, как отдернул бы руку, опущенную в кипяток.

Элий отпрянул, зажимая рану руками.

Атосааль вновь атаковал Вирда, и он, отбивая удар, увидел, что Пророк выглядит удивленным. Заметил ли бывший Верховный, что произошло между ним и Элием? Или изумлен тем, как легко «Перо смерти» пронзает плоть принадлежащих к Первому Кругу? Ведь теперь даже «Разрывающий Круг» Кодонака был не страшен им. А может, Эбонадо Атосааль не понимает, почему Вирд не добил Итара?

Сделав еще один вялый выпад, Пророк резко отступил. А Вирд, пораженный увиденным и пережитым, не воспользовался слабостью противника.

– У него особый меч! – крикнул Атосааль, обращаясь к Итару и светловолосому, который еще не совсем оправился, хотя рана уже зажила.

– Что это значит? – спросил тот.

– Отступаем, с таким оружием он сильнее… Сегодня сильнее.

Однако Итар отступать и не думал. Он поднял руки, запрокинул голову и призвал Дар Разрушения. Вирд увидел, как нити Силы смерчами завертелись по его предплечьям и запястьям. Элий ударил в пол, и «Песнь горного ветра» затряслась, глубокая трещина расколола сверкающий гладкий пол.

– Не нужно, Итар! – отчаянно крикнул Атосааль. – Жаль такую башню! – Он обернулся ко второму спутнику. – Титой, снимай заслоны! Мы должны уйти!

Но Элий не слушал. Гнев пылал в его глазах. Сейчас Вирд был полностью согласен с Эбонадо Атосаалем – нельзя допустить, чтобы «Песнь горного ветра» была разрушена.