Мастер Путей - Виор Анна. Страница 52

– Мертвее мертвого!.. – весело ответил Марто. – На этот раз ты не сплоховала! Хорошо, что я не попал под твой удар!..

Он улыбался, почти смеялся! Даджи Марто смеется?..

– Ты ранен? – Алсая с беспокойством дотронулась до кровоточащего пореза на его левом плече, Марто обхватил ее свободной рукой, привлек к себе и поцеловал… в макушку…

– Ты сделала это!

Алсая опешила…

Гани Наэль

– Сестра!..

– Сестра…

Королева и стоящая напротив нее Предводительница ливадских воительниц – высокая, светловолосая с чертами настолько резкими, что даже хищное лицо Алинии рядом с ней казалось мягким и женственным, – положили каждая правую руку друг другу на левое плечо.

Алиния: прямая, стройная, подтянутая и гибкая, похорошела в доспехах. В платье она совсем другая… На щеках играет возбужденный румянец, за спиной по-ливадски висит меч. Тарийские доспехи, созданные специально для нее на ливадский лад, облегают ее худощавое тело, кольчужный капюшон прикрывает голову и шею. На нагруднике красуется пламенный лев, стоящий на задних лапах, под сердцем – белая лилия Ливада: кажется, что лев держит цветок. На лбу королевы золотой обруч, украшенный крупным рубином, с правой и левой стороны от которого – чистой воды сапфиры размерами чуть поменьше, но голубые глаза королевы сияют сейчас ярче, чем драгоценные камни.

Мило оставил ее здесь, в казармах воительниц, а сам управляется с тарийским войском. Гани он повелел следовать за королевой, пока она не сражается, а когда начнется бой – ожидать с Целителями Силы, которые заняли белое прямоугольное здание в центре крепости.

Предводительница ливадских воительниц, которых, всех до единой, Алиния называет сестрами, и в самом деле родная ее сестра, во всяком случае – по матери. Королева Пая еще не прибыла, ожидают ее завтра.

Гани чувствовал себя неловко среди этих воинственных, высоких, вооруженных женщин, хищно косящихся на него – почти безоружного мужчину, забредшего в их лагерь. Алиния же на него внимания не обращала. Она рада, словно девчонка, попавшая с подружками на пикник. Вот только игры у них… с мечом, копьем, луком…

Зря Мило надеется, что из Гани получится хорошая «тень» королевы. Вот – он уже потерял ее из виду… А, нет! Вон там сверкают серебром ее доспехи, и пылает лев. Она здоровается по ливадскому обычаю с другой такой же высокой и белокурой женщиной. Музыкант вздохнул. Может, лучше сразу отправиться к Целителям, спросить, не прибыл ли еще Кодонак… он, скорее всего, занят, если и прибыл… Вирд – тем более. Может, Ото Эниль появится?

– Мастер Наэль, – оказалась вдруг рядом с ним Алиния, – шел бы ты… куда-нибудь. А то надо мной уже посмеиваются сестры, мол, я стала тарийкой настолько, что не могу без сопровождения мужчины. Здесь одни женщины, разве не видишь?

– Вижу, ваше величество. Но король приказал…

– Знаю я, что приказал тебе король! Отлично знаю! Так вот, давай договоримся: ты исчезаешь с глаз моих долой, а я пообещаю тебе, что если получу хоть маленькую царапину в бою, то сразу же предстану перед Целителями Силы, и они, – она рассмеялась, – сделают со мной все что захотят. Иди, договаривайся с ними, чтобы лечили как следует! А уж если меня убьют, то тебе первому принесут эту радостную весть.

– Вовсе не радостную. Зачем же так шутить?.. – Гани был серьезен – разве шутят о смерти?

– Для тебя, может, и не радостную… Ну да ладно. Договорились? Веришь моему слову?

– Да, ваше величество. Договорились. – Гани с облегчением вздохнул и зашагал по направлению к зданию Целителей.

Среди Одаренных, которые его не знали, он чувствовал себя еще хуже, чем среди ливадских воительниц. Напыщенные Мастера Целители прохаживались меж пустующих коек, внимательно изучая каждую деталь интерьера, изводя ливадских слуг придирками к чистоте белья и пола, словно это важно для того, кто действует при помощи Силы. Гани подошел к одному из них – тому, что командовал больше всех, и представился:

– Мастер Музыкант Гани Наэль.

– Я Мастер Шейлс. Музыкант? Почему же вы не с Советником Тореттом? – изогнул Целитель черную бровь над светло-голубым глазом.

– Я здесь как королевский советник. Я неодаренный, – уточнил Гани, и Мастер Силы чуть презрительно скривил губы.

– Советник? Что угодно его величеству? Можете передать: мы проследим, чтобы раненым оказывали должную помощь. Мы обеспечим исцеление наиболее важным персонам, и исцеление самых тяжелых ран. Думаю, нас не стоит утруждать исцелением легко раненных, так как наши силы не безграничны. – Чуть презрительное выражение не сходило с молодого лица Целителя, которому наверняка уж перевалило за сотню лет.

– Конечно, – кивнул Гани, – но у меня другое к вам дело.

Вновь бровь собеседника вопросительно поползла вверх. Гани хотел было изложить суть этого дела, но вдруг подумал, что ему придется рассказывать каждому Целителю (он не знал, является ли Мастер Шейлс здесь главным) о необходимости исцелить Алинию, если она сюда попадет, от женского недуга; к тому же неизвестно, как воспримут они слова неодаренного Музыканта, пусть и королевского советника. Он поступит по-другому – останется здесь и будет ждать, а если уж случай представится, тогда и наступит время разговоров и пояснений – не всем, а одному конкретному исцеляющему Мастеру.

– Если король или королева будут ранены или убиты, их ведь доставят сюда? Не так ли?

– Ранеными – да, – хмыкнул Шейлс. – Убитыми? Уж не знаю… У меня нет такой Силы, чтобы вернуть с того света, даже вскорости после смерти.

– Я должен находиться здесь и узнать одним из первых, если что-нибудь случится с королевской четой, – заявил Гани и, не спрашивая дозволения, нагло уселся на стоящий неподалеку белоснежный, как почти все здесь, стул.

Шейлс еще раз хмыкнул, на этот раз громче.

– Мастер Наэль… – медленно проговорил он, – я думаю, что вы бы могли узнавать новости быстрее, находясь в дозорной башне.

– Может быть… – Гани располагался, доставая бурдюк с вином и расчехляя лютню, уж если наглеть – то по полной, – но повеление Короля-Наместника для меня, неодаренного, то же, что для вас – приказ Верховного. Я остаюсь! Могу вам сыграть или даже спеть, чтобы развеять скуку.

– Это ни к чему. Мы, Мастера Целители, любим тишину. Хотя никогда не отказываемся от Музыки Силы, которая увеличивает яркость Дара и помогает в нашей работе. Но вы ведь неодаренный…

Гани пожал плечами: «Не хотите – не надо». И, откинувшись на спинку стула, стал потягивать вино.

Только сейчас в глубине зала он заметил сидящего с книгой в руках около одной из пустых коек своего старого знакомца – Арея Балатаса; тот не смотрел в его сторону и делал вид, что не узнает Гани, но подвижное лицо Арея, походившее на обезьянью мордочку, сморщилось от презрения, будто засыхающий овощ.

Когда-то, в Пятилистнике, Гани был дружен с сокурсником Балатаса Одаренным Строителем Даном Иджемом. Балатас же терпеть не мог Гани, поднимал на смех каждый раз, когда встречал, из-за того, что тот верил в существование Астри Масэнэсса. «Если столько баллад и легенд сложено об этом человеке, то такой Мастер не мог не существовать на самом деле», – утверждал тогда Наэль и был прав, ни искры, ни пламени! Балатас, призывая в свидетели провинциальной забитости Гани как можно больше народу, при каждой удобной возможности развенчивал этот миф повторениями авторитетных высказываний Профессоров. Но в обиде на Целителя Гани был не за это. В тот день, когда он подрался с Седдиком и потерял сознание, а громила перепугался, что убил его, Дан предложил отнести почти бездыханное тело Гани к юному Целителю Арею. Сам Гани событий этих, естественно, не помнил, он знал о них лишь по рассказам друзей: Седдик, подхватив его на руки, будто ребенка, понес в комнату Балатаса в Академии Силы. Дан упрашивал Одаренного исцелить Гани, но Арей не просто отказался – он выбежал из комнаты, чтобы Дар, которым тот еще не очень хорошо управлял, не вынудил его сделать это помимо его воли, и прямиком направился к Мастеру Ректору жаловаться на Иджема. У Дана после были серьезные неприятности, а Гани выкарабкался сам и подружился с Седдиком, который его побил, а после вы?ходил.