Асы шпионажа - Даллес Аллен. Страница 69

Серия опытов под кодовым названием «Зандстоун» (песчаник) была проведена на Тихом океане на атолловых островах (Маршалловы острова). В результате было установлено, что атомный взрыв можно обнаружить не только на земле, но и в атмосфере, причем без особых трудностей.

Но даже и после этого многие специалисты считали, что в этом нет особой необходимости. Еще в июне 1949 года подкомиссия по атомной энергии объединенного совета по вопросам исследований и развития министерства обороны придерживалась мнения, что средства, которые потребуются на программу контроля, можно с большей пользой использовать на другие цели.

Однако в том же году, 3 сентября, произошло событие, которое показало, что средства, израсходованные на эту программу, истрачены не зря. Бывший президент Трумэн написал по этому поводу следующее:

«…Один из самолетов дальнего контроля взял пробу воздуха, которая оказалась явно радиоактивной. Тогда была запущена на полные обороты вся система контроля. Облако с подозрительной субстанцией американские самолеты преследовали от северных районов Тихого океана до Британских островов, где к ним присоединились и английские самолеты. Центральное разведывательное управление с самого начала держало меня в курсе дела».

Было довольно трудно доказать, что это – не ошибка нашей системы контроля и наблюдения, ведь успех советской стороны был весьма неожиданным. Результаты замеров воздуха несколько раз перепроверили, и 21 сентября президенту доложили, что без всякого сомнения в азиатской части Советского Союза в период с 26-го по 29 августа произведен атомный взрыв. 23 сентября президент сообщил о случившемся кабинету министров и сделал заявление:

«По моему глубокому убеждению, американский народ имеет право получать исчерпывающую информацию о всех событиях в области атомной энергии, поскольку это связано с требованиями национальной безопасности.

Мы располагаем необходимыми данными, что несколько недель тому назад в Советском Союзе был произведен атомный взрыв. С тех пор как человек впервые высвободил атомную энергию, следовало ожидать, что и другие государства со временем будут в состоянии использовать эту энергию в своих целях.

С возможностью такого развития событий мы постоянно считались.

Еще четыре года назад я указывал, что практически – по общим взглядам ученых – основные теоретические положения, на которых основывается это открытие, широко известны. Существует мнение, что научные исследования за рубежом рано или поздно достигнут нашего уровня знаний…

Недавнее событие показывает – если в таком утверждении еще имеется надобность: необходимо создать эффективный и строго соблюдаемый международный контроль за атомной энергией, который будет поддерживать американское правительство и огромное большинство членов Организации Объединенных Наций».

Даже после того, как мы обнаружили первый атомный взрыв (подчеркиваю, первый, установленный нами) в Советском Союзе, имелись еще скептики, считавшие, что это был не подрыв атомной бомбы, а скорее всего, что-то непредвиденное в ходе испытаний этой опасной материи. Отголоски такого восприятия отражены и в выступлении президента, который говорил не об испытании ядерного оружия, а об атомном взрыве.

С различных сторон раздавались голоса о необходимости приостановить программу дальнего контроля за атмосферой. Было даже отдано распоряжение об аннулировании заказов на оборудование и инструменты, которое удалось с большим трудом отменить, чтобы суметь закончить проведение анализа продуктов распада первого советского атомного взрыва.

О последующих атомных взрывах в России мы сообщали немедленно. Когда осуществлялось несколько взрывов подряд, мы говорили о проведении серии испытаний, не вдаваясь в подробности отдельных экспериментов.

Яркой и впечатляющей демонстрацией способности регистрации удаленных ядерных взрывов явилось обнаружение в Вашингтоне взрывов в Тихом океане. Нам удалось зафиксировать не только взрывную волну, хоть и сильно ослабленную, но и воспроизвести грохот самого взрыва на Бикини в 1954 году. А ведь это испытание термоядерной бомбы происходило на удалении в несколько тысяч километров!

Можно задним числом представить себе, как бы пошло дальнейшее развитие событий, если бы в 1949 году не была создана система контроля за атмосферой. Мы не знали бы тогда об успехах, достигнутых Советским Союзом, и не приняли бы решительных мер по созданию термоядерного оружия. Для поддержания нашего военного превосходства необходимо было иметь более мощную бомбу, коль скоро русские сумели создать атомную, исходя из принципа расщепления ядра. Но эта задача могла быть невыполненной, учитывая сильное противодействие нашим усилиям, о чем я говорил выше. Если бы победили наши противники, Соединенные Штаты безнадежно отстали бы в гонке вооружений, поскольку русские уже в 1953 году создали термоядерное оружие, намного мощнее и опустошительнее всего того, чем располагали мы.

Конечно, можно только предполагать, как развернулись бы дальнейшие события в подобном случае. Опыт истории показывает, что вряд ли коммунисты отказались бы от угрозы использования и даже применения этого мощного оружия. Не стоит говорить о том, что такое положение дел оказало бы деморализирующее воздействие на так называемые нейтральные страны и государства, не входящие в военно-политические блоки. Мы неминуемо оказались бы перед выбором: компромисс, попытка умиротворения, капитуляция или же война. Решение, принятое в 1947 году о создании системы обнаружения атомных взрывов, исходя из контроля атмосферы, оказалось правильным и имело гораздо большее значение, чем мы тогда предполагали.

Глава 9

ОЦЕНКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ

Работа самого хорошего офицера разведки и способных агентов может оказаться бесполезной, если там, куда поступает их информация, ее используют неправильно, или же она приходит с опозданием, и уж тем более если ее оценивают ошибочно. Приведенные мной примеры как раз иллюстрируют сказанное. В обоих случаях – Перл-Харбор в 1941 году и Арденнское сражение в 1944 году – оценку поступившей информации произвели неправильно, что привело к трагическим последствиям.

Оба эти события, столь различные по своему характеру, имеют тем не менее нечто общее: нежелание приписать противнику действия, которые, по нашему пониманию, являлись абсолютно неразумными. Мы не могли поверить, что японская военщина, располагавшая хорошими операционными возможностями в Юго-Восточной Азии в 1941 году, решится на фронтальное нападение на Перл-Харбор, которое являлось для Японии самоубийственным. Нечто подобное было и с Арденнским сражением. Характер наступательных действий, избранных нацистами при их ограниченных средствах и силах, противоречил их же собственным интересам на перспективу. Поэтому мы посчитали, что они на такое не решатся. Нашим оценщикам следовало учитывать, что противник может видеть ту или иную ситуацию в совершенно другом свете и что он примет решение, которое мы рассматриваем по меньшей мере как неосторожное и не до конца продуманное. Оценить правильно такие возможности очень трудно, поэтому наша разведывательная деятельность часто страдает от предвзятости и невыверенности собственного мнения.

В качестве еще одного подобного же примера можно привести события на Кубе в 1962 году, хотя в то время некоторые наши ответственные лица все же правильно оценили советские намерения.

Роберта Вольштеттер

ИНФОРМАЦИЯ «МАГИКИ»

Трагедия Перл-Харбора – один из самых ужасных примеров такой ситуации, когда и информации было предостаточно, и поступила она вовремя, но была либо обработана небрежно, не понята и даже неправильно интерпретирована, либо вообще поздно попала в руки военного командования и ответственных политиков. Прежде нем упрекать соответствующих военных руководителей, получивших означенную информацию, следует понять, что слишком большое количество важной информации, которая дает противоречивое толкование имеющихся фактов, так же сбивает с толку людей, принимающих решение, как и ее полное отсутствие. Автор предлагаемого отрывка пишет в одном из разделов своей книги: