Мародёры - Ансуз Александр. Страница 5

– Ладно, понял.

– Ну, пока. – Саша прервал разговор.

Он прошел в комнату и сказал, что завтра выезжает. После этого он позвонил тете:

– Алло, да это он. Я договорился, что завтра выеду около одиннадцати за телом на «Газели».

– Хорошо, я созванивалась с «Ритуалом», они сейчас тоже ищут машину. Если что-то будет, я сообщу.

– Я решил все делать через военную похоронную компанию, завтра в девять встречаемся в офисе с агентом.

– Хорошо, держи меня в курсе.

– Добро.

Попрощавшись с дедом и бабушкой, Асов с матерью пошли домой. По дороге мама спросила:

– Саша, Тоня предложила тебе помощь деньгами?

– Да, мам, – ответил он.

– Возьми, пусть хоть чем-нибудь помогут, хоть раз в жизни.

– Хорошо.

Вернувшись домой, Асов попросил накрыть стол. Он просто сказал, что ему хочется напиться. Хмель медленно овладевал им. Стол поставили напротив компьютера, который работал в режиме телевизора. Пока накрывали на стол, Асов лихорадочно искал документы отца. Его вещи хранились на съемной квартире, но часть вещей оставалась у Саши дома. Небольшой шкафчик в углу комнаты, в котором лежали одежда и документы, точнее, даже всего одно отделение. Асов открыл шкафчик высотой в половину человеческого роста и, сев на пол перед вещами, стал вытаскивать пакеты, которые лежали между одеждой. Знакомый запах одеколона от одежды напоминал ему об отце, о том, что отец реален и что его не может уже не быть. «Вот мое единственное наследство, – говорил Саша себе, – больше я ничего не возьму. Да у него больше ничего и не было. Поганая армия. Поганый гарнизон. Как так можно? Всю свою жизнь он служил, и вот все, что у него осталось. Неужели меня ждет то же самое? Ну уж нет. У отца только-только стало все налаживаться. Он получил свою первую нормальную зарплату и вез деньги, чтобы перевезти свою семью сюда из этого гарнизона. Проклятая песковская земля. Она нам всю жизнь испоганила. Рафида, да. Он ехал к ней. Он погиб, когда ехал к ней. Этим все сказано, значит, ты должен помочь ей. Это многое меняет. Ты должен уважать тот факт, что он погиб, когда ехал к ней».

Сидя за столом и глядя на изображение курантов, Асов пил водку. Несмотря на традицию, он не загадывал в тот вечер заветного новогоднего желания. Этот праздник был одним из двух праздников, который всегда раньше доставлял радость Саше. Теперь навсегда этот день стал для него черным. После двенадцатого удара часов наступил новый год, и экран заполонили надоевшие лица «звезданутых», разыгрывающих остроумие и не замечающих своей убогости.

Мама уговорила его лечь спать: «Завтра тяжелый день, тебе нужно рано вставать». Однако Асов лег спать только в два часа ночи. Засыпая, он думал:

«Как же я его довезу, у меня ведь не хватит сил даже для того, чтобы его поднять. Он весил около ста двадцати килограммов. Он был очень крупным. Здоровым и сильным. Хотя после армии он ушел на пенсию с диагнозом „гипертония второй степени“. Вот чем она его наградила. Теперь ни одна из гарнизонных тварей ему даже не попытается помочь. Почему я в этом так уверен? Нужно срочно забирать его сюда».

Асов проснулся в восемь утра, быстро оценил свое состояние. Голова была светлой, и в целом он чувствовал в себе силы. Однако если бы он и почувствовал себя нездоровым, то просто не обратил бы на это внимания. Он был сосредоточен, и ему было наплевать на собственное состояние. Именно из-за такого отношения, когда не рассуждаешь, а делаешь, у Асова откуда-то и возникали силы. Он чувствовал свой организм и знал, что у него всегда есть резерв сил, похожий на «второе дыхание». Подобное настроение зародило в нем уверенность в себе и стерло сомнения.

Собрать что-нибудь в дорогу у него не оказалось времени. Асов сложил все свои документы и документы отца в черную кожаную борсетку, которую нашел в его вещах. Саша помнил эту борсетку. Наверное, она была ему ровесница. Отец рассказывал, что купил ее, когда служил на Дальнем Востоке. Она не была похожа на современные борсетки, хотя и вешалась при помощи ремешка на запястье руки. Свое свидетельство о рождении и паспорт Асов положил отдельно от документов отца. Не зная, что с собой брать, он взял отцовские свидетельство о рождении, удостоверение ветерана, пенсионное удостоверение, удостоверение о праве на льготы. Саша взял даже пухлую и тяжелую отцовскую «Летную книжку» и «Медицинскую книжку», которые остались после увольнения. В этих книжках была записана вся служебная жизнь отца. Его вылеты, типы самолетов, на которых он летал, анализы вылетов и оценки, очередные военно-врачебные комиссии, в общем, все. Эти книжки не поместились в борсетку, и Асов положил их в свою черную наплечную сумку. Свое удостоверение, карточку-заместитель на оружие и вкладыш Асов положил в нагрудный карман черного блестящего пиджака на трех пуговицах. Ему необходимо было выглядеть солидно, и поэтому он решил надеть этот не классический пиджак. Другого подходящего пиджака у него просто не было. Под пиджак он надел черный вязаный свитер с высоким воротником. На синие форменные нательные штаны он надел черные зимние слаксы с покроем, как у джинсов. Надев вторые шерстяные носки, он подготовился, таким образом, провести несколько часов на улице и не замерзнуть. Осталось взять деньги. Асов открыл ящичек своего белого шифоньера и пересчитал деньги. Вместе с зарплатой, новогодней материальной помощью и квартальной премией у него было немногим более десяти тысяч. Он взял все, положил их во внутренний нагрудный карман своего пиджака и прошел на кухню, где его ждали мать с мужем.

Асов выпил, как обычно, очень крепкий и очень сладкий кофе.

– Что будешь есть? – спросила его мама.

– Не знаю, ничего ни хочу.

– Ну поешь хотя бы салата.

– Хорошо. – Асов поел немного и выкурил сигарету. Все это время он старался не думать об отце, сознательно сосредотачивался только на том, что ему предстояло сделать. Нельзя было терять контроль над собой. Если бы он позволил себе думать об отце, то это могло бы подрезать его волю, и он просто бы ушел в депрессию. Однако не думать об отце у него не получалось. Асов чувствовал, как бы это и не звучало глупо, что сейчас его отцу нужна помощь, что сейчас рядом с ним нет ни одного родного лица.

– Давай я тебе бутербродов положу, – сказала мама.

– Нет, не надо. Если что, заедем домой на машине. – Асов прошел в прихожую и стал надевать верхнюю одежду. Он посмотрел на свою коричневую зимнюю дубленку и вспомнил, что эту дубленку подарил ему отец. Это было несколько месяцев назад. Отец позвонил ему на мобильный. На фоне уличного шума Асов услышал радостный голос отца, который сказал, что на рынке ОМОН «чистит» монголов или китайцев и они вынуждены срочно «сбрасывать» товар. Отец случайно проходил около рынка и, как любой любознательный человек, заинтересовался царившим там оживлением. Он предложил Саше купить дубленку всего за тысячу и спрашивал, какой у него размер. Но Саша отказался. У него не было тогда свободных денег. Однако вечером отец приехал к нему домой. Он купил две одинаковые зимние дубленки и подарил одну Саше. Оставалось только выбрать подходящую по размеру. Отец был крупнее Саши и ниже ростом. У него не было вредных привычек, и в молодости успел стать чемпионом города и кандидатом в мастера спорта по греко-римской борьбе. Он корил Сашу за то, что тот бывал слабее одноклассников, хотя те были старше его, и поэтому Саша стал заниматься в спортивных секциях. Саша выбрал темно-коричневую дубленку, у нее были длиннее рукава, а черная была более объемной, ее и оставил себе отец.

Взяв рыжий пушистый шарф из ангорской шерсти, Асов опять вспомнил, что этот шарф был отцовским. Он купил его в одной из командировок и носил, когда служил в ЗГВ [2]. Когда сын вырос, шарф перешел к нему. Саша натянул черную вязаную шапочку и черные зимние туфли, перекинув через плечо потяжелевшую наплечную сумку. Он был готов. В прихожую вышла мама и тоже оделась. Вместе они вышли на безлюдную улицу. На ходу он нащупал в карманах свои тряпичные черные перчатки, но надевать их не стал.