Дерзкие дни - Матейчик Наталия. Страница 19

После нападений на Эстелу и Айю преподаватели долго обсуждали произошедшее, но никто не мог предложить какое-либо разумное объяснение происходящему. В крепости сразу же были введены ночные дежурства – каждую ночь дежурили двое преподавателей, но, несмотря на это, вскоре произошло ещё одно нападение: на этот раз всё в том же коридоре без сознания была обнаружена Лакшми Мей. Аретт Нури и Цир Веро, дежурившие в ту ночь, не слышали даже крика. Как и первые две жертвы, Лакшми не могла сказать ничего определённого о том, кто же на неё напал. Девочка жаловалась на сильную слабость и тупую боль в области затылка.

Студенты тоже живо обсуждали происходящее, зачастую добавляя всё новые и новые немыслимые подробности.

– Странно, – сказал Владислав, раскачиваясь на стуле в комнате отдыха. – Все жертвы – девочки. Получается, нападающий, видимо, не отличается ни особой силой, ни смелостью, раз нападает из-за угла и только на девочек.

– Это ещё совершенно ни о чём не говорит, – рассудительно заметил Артемий.

После третьего нападения, основательно взвесив все «за» и «против», Лал и Ютт поставили Департамент образования в известность о происходящем, решив, что они не имеют права делать вид, что ничего особенного не происходит.

Реакция Департамента не замедлила последовать: в школу прибыла комиссия из трёх служащих Департамента и двух целителей, чтобы попытаться сообща разобраться в происходящем. Комиссию возглавляла Гризельда Гарр – высокая, прямая, отчаянно молодящаяся орна неопределённого возраста, в горделивой осанке которой чувствовалась печать достоинства и величия. О ней поговаривали, что по строгости она может дать Ютт вперёд сто очков форы. Кроме Гарр, в состав комиссии входил тот самый молодой франт, эльф Ким Масор, который инспектировал Греаль в прошлом году, и неулыбчивая валькирия средних лет по имени Клэт. Целителей было двое: молодой эльф Клатр Сото и пожилой молчаливый лешан, которого звали Тиур.

В первый же день по приезде Ким Масор вручил Чернову тиснёный алый кожаный конверт с официальным решением Департамента касательно использования им телепортации в Афинах. По решению Руководящего совета Департамента, Чернову было запрещено посещать мир лердов в течение двух лет, а кроме того, он должен был выплатить небольшой штраф.

– Замечательно! – с язвительной улыбкой сказал Масору алхимик, ознакомившись с решением Департамента. – В следующий раз, когда какая-нибудь несговорчивая дама с неустойчивой психикой категорически откажется отпускать своего сына или дочь на чёртовы кулички, я надеюсь, вы сами отправитесь к ней и сумеете её переубедить. А я посмотрю, как это у вас получится.

Масор в ответ лишь ухмыльнулся.

– Да они совсем там с ума посходили! – возмущённо воскликнула Саманта, таки выпытав у Яна, чем же закончилась его разборка с Департаментом. – Они совсем не знают реалий, а ещё берутся давать какие-то советы!

Алхимик молча пожал плечами, лишь губы его изогнула кривая усмешка.

– Послушай, но ведь раньше никого так жёстко не наказывали! – не унималась Саманта. – Или Масор сам приложил к этому руку? Всё никак не может забыть свой позор? Ну да, если он жаждет свести с тобой счёты, более идеального предлога и не найти…

…Это случилось около семи лет назад. В алхимическую лавку к Чернову заглянул его старый друг, лешан Лимр, работавший целителем в клинике имени Береты Тисс.

– Лимр! – радостно воскликнул алхимик, и по этому восклицанию было ясно, что пришёл не просто гость, а гость желанный. – Ну, проходи, садись за стол, а я пока закрою лавку, а то покупатели поговорить не дадут.

Ян и Лимр пили терпкий эль, вкуснейшую апельсиновую наливку, которую Чернов приготовил сам, и ели принесённую гостем печёную рыбу, печёные павлиньи яйца, тушёную оленину и овечий сыр. Они говорили обо всём на свете, а уже перед самым уходом Лимр вынул из кармана туники небольшой тёмный флакон и протянул его Яну.

– Глянь, тебе это должно быть интересно. Новая сыворотка, практически мгновенно затягивающая любые раны. Её изобрёл один наш молодой эльф-целитель. Ты не представляешь, Ян, какая это светлая голова! Мы планируем назвать её его именем – сыворотка Масора.

Чернов отлил немного сыворотки в чистую прозрачную пробирку и отошёл к окну, где было побольше света.

Через несколько мгновений лешан услышал удивлённо-испуганное восклицание, а когда алхимик повернулся к гостю, его светло-карие глаза казались тёмными из-за тревожно расширенных зрачков, а угольно-чёрные брови сошлись на переносице:

– Эту сыворотку нельзя использовать! Она погубит людей!

– Но почему? – удивлённо спросил лешан.

– В состав сыворотки входит соль уранита в сочетании с медной водой, а также «лунный песок», – ответил Чернов. – Видишь вот эту густую маслянистую перламутровую плёнку на поверхности сыворотки и на стенках пробирки? Её даёт только это сочетание. Именно эти составляющие и ускоряют заживление ран, но они же в дальнейшем вызывают чёрную огнёвку!

– Нет, нет, ты, наверное, ошибаешься! – воскликнул Лимр. – Ким Масор детально описывал рецептуру этой сыворотки, но он ни словом не обмолвился ни о соли уранита, ни о медной воде, ни о «лунном песке»!

– Можно мне самому поговорить с этим горе-целителем? – спросил Чернов.

– Конечно!

Оба тут же телепортировались в клинику имени Береты Тисс. Припёртый Яном к стенке, Масор во всём сознался. Сознался, что совершенно не испытывал сыворотку перед тем, как предложить её к применению в клинике, сознался и в том, что умышленно исказил состав сыворотки.

Саманта, которая в то время лечилась в клинике от последствий верховой прогулки – не справившись с молодой норовистой лошадью, она упала и сильно повредила спину – была в курсе всего этого дела.

Само собой, молодого эльфа с треском и позором выгнали из клиники, а потом, через несколько лет, его каким-то ветром занесло на работу в Департамент образования…

– Саманта, – сказал Чернов, – как бы там ни было, штраф я уплачу – это не такая уж большая сумма, пусть Масор радуется. Что касается этого дурацкого запрета, если мне что-нибудь в мире лердов понадобится, то я туда отправлюсь. Характер-то у меня, сама знаешь, не слишком сговорчивый…

…По странному совпадению, после того, как комиссия прибыла в крепость, непонятные нападения прекратились – по крайней мере, две декады прошли абсолютно спокойно.

Тем временем настал Праздник Осени, который проводился в этом году немного позднее обычного, и на который были приглашены и присутствующие в школе члены комиссии.

День выдался на удивление тёплым. С облачённых в золотой и багряный наряд деревьев, медленно кружась, падали листья. Когда были съедены все колбаски, бутерброды и выпит почти весь эль, студенты начали развлекаться – кто во что горазд. Влад, Артём, Алиса, Ида, Грета, Бьянка и двое орнов-второкурсников – Атлис Шун и Най Кэви – стали соревноваться в меткости метания кинжалов, бросая их в дерево.

– Ай, Бьянка, – через полчаса бесплодных попыток переиграть валькирий сказал Атлис, – с тобой и Гретой соревноваться бессмысленно: вы всё равно всё время выигрываете.

Валькирии рассмеялись, вытащили из ствола дерева кинжалы, и вся группа направилась к поляне, где, сидя на стволах поваленных деревьев и на траве расположились отдыхающие.

Подходя к поляне, они заметили Веду Лайто, в одиночестве стоявшую у ствола громадной сосны. Веда смотрела странным остановившимся взглядом на небольшую группу первокурсников, сидевших кружком на поляне, и что-то скороговоркой бормотала себе под нос.

Они услышали обрывки слов:

– Старая… страшная… злая…

Последовала пауза, а затем Веда заговорила снова – тихо и монотонно:

– Она не одна… За ней женщина… Молодая злобная женщина…

– Веда, что с тобой? – громко спросила Алиса.

От звука её голоса Лайто вздрогнула, будто очнувшись, перевела на девочку странный, ничего не выражающий взгляд, а затем, покачав головой, отошла к краю поляны, уселась на трухлявый пень, и, сцепив на коленях руки, снова ушла в себя.