Ангел с железными крыльями (СИ) - Тюрин Виктор Иванович. Страница 80

— Саша, Богуславский слов на ветер не бросает, — перебил его Пашутин.

— Знаешь, Саша, — снова вмешался Пашутин. — Я вот давно знаю Богуславского, а все равно он находит, чем меня удивить! Так что уж про тебя говорить!

— Если вы ждете от меня объяснений, Александр Павлович, то их не будет. Теперь давайте вернемся к моему вопросу.

— Не знаю, что и думать, подполковник Пашутин хорошо вас знает, а я привык доверять его мнению. Хорошо. Тогда я вам кое?что расскажу, господа и вы поймете, почему именно этот разговор вызвал мое недоверие и недоумение, — полковник выдержал паузу, а потом продолжил. — Недавно, господа, я подал срочный рапорт по начальству о намечающемся заговоре членов Думы против монархии. В ней указаны конкретные люди и планы заговорщиков. И что же? Прошло уже восемь дней, как моя бумага ушла в Департамент полиции. Вот теперь приехал по делам, а заодно думаю узнать о судьбе моей записки, которая, почему?то мне так кажется, никого, кроме меня самого, не интересует. Вот что вы на это скажете, господа?

— Подобное отношение к подобным вопросам мне и хотелось бы исправить, Александр Павлович.

Мартынов снова окинул меня настороженно — внимательным взглядом, потом, не отводя глаз, спросил: — Почему именно сейчас, Сергей Александрович?! Почему не два года тому назад, когда я подавал докладную записку на высочайшее имя?!

— Видно время пришло, Александр Павлович. Ты, Миша, тоже поедешь с нами.

— Я?то там зачем? — с явным удивлением спросил меня Пашутин. — Идите с Мартыновым. Он в этом деле дока!

— Ты нужен, Миша.

После нескольких секунд раздумья на лице Пашутина появилась хитрая улыбочка.

— Неужели меня освободят от курсов?!

— Вполне возможно, господин подполковник.

— Радость?то, какая! Вот за это, господа, не грех и выпить!

Назавтра, все втроем, мы предстали перед императором. Мартынов, так до конца и не поверивший моим словам, был в легком изумлении, когда нас без излишних проволочек проводили в кабинет государя. Император, если и удивился приходу трех человек, то никак не дал это понять. После официального представления, царь поинтересовался делами обоих офицеров, после чего попросил начальника московской охранки обрисовать политическую обстановку в Москве, что тот и сделал, затем разговор перешел на докладную записку, а затем плавно перешел к обсуждению возможной реорганизации МВД и особого корпуса жандармов. Император не только задавал дельные вопросы, но и умело поддерживал беседу. Офицеры, вначале разговора, державшиеся скованно, при виде живого интереса самодержца оживились. Разговор был долгий и закончился поздно, в тот самый момент, когда настенные часы стали отбивать одиннадцать часов вечера. Итогом беседы стало нахмуренное лицо императора и слова: — Значит, вот как у нас обстоят дела.

Николай II встал. Мы, все трое, вскочили со своих мест. Император обошел стол.

— Господа, благодарю вас всех за службу! Не скрою, что услышал от вас многое такое, чего мне неприятно было слышать. Все сказанное вами, господа офицеры, будет проверено и доложено лично мне. Полковник Мартынов, вы упомянули в разговоре, что отсылали записки о переустройстве министерства внутренних дел и корпуса жандармерии на рассмотрение. Вы не смогли бы снова прислать мне ваши записи?

— Будет сделано, ваше императорское величество. Только я попаду в Москву не ранее пятницы. За субботу и воскресение у меня будет время их подправить, а в понедельник с утра я вышлю их вам специальным курьером.

— Больше не смею вас задерживать, господа. А вас, Сергей Александрович, на несколько минут попрошу остаться.

Как только за ними закрылась дверь, император сказал: — Полковника Мартынова я немного знаю. Слышал о нем как о дельном, думающем офицере. Странно, но вы вчера не упомянули о нем.

— Извините, ваше императорское величество. Мы только вчера вечером с ним познакомились, и я понял, что он тот, кто нужен

— Даже так? Гм. Я так понял, что он не знает ничего лишнего, кроме того о чем говорил сегодня.

— Да, ваше императорское величество. Ему дал хорошую характеристику подполковник Пашутин. Если его записки окажутся дельными, то почему бы ему самому не воплотить их в жизнь.

— Хорошо, я подумаю. Тут вот какое дело. Мне сегодня довелось услышать много неприятного о людях, которых лично знаю. Я рассчитывал на них, считал своей поддержкой и опорой…. — государь сделал паузу и осуждающе покачал головой. — Вы мне скажите, Сергей Александрович, вот есть хороший, обаятельный человек, его представляют вам как знатока своего дела, а будучи поставлен на высокий пост, сразу начинает взятки брать, близким людям протекции составлять и прочими мерзостями заниматься, но только не радеть за государственную службу, которую блюсти поставлен.

— Приятность в общении и обаяние отнюдь не профессиональные качества. К тому же они не редко служат маской подлеца.

— Хм! Зло, но верно. Теперь о вашей поездке. Татищев завтра вечером вас будет ждать у себя. Теперь идите.

Вильгельм, несмотря на свои физические недостатки, доставшиеся ему с рождения, со временем сумел найти в себе силы их победить. Поверив в свои силы и окруженный придворными льстецами, которые нашептывали о его непогрешимости, как божьего избранника, император, превратился в заносчивого, надменного и эгоистичного человека. Сущность его убеждений заключалась в том, что бог для достижения своих высших целей избрал германский народ, а сам Вильгельм является проводником божьей воли и ни перед кем кроме Создателя за свои действия не отвечает. Он верил в свою роль избранника до тех пор, пока в его жизни не появился русский провидец со своими точными предсказаниями, что дало ему основание сомневаться в том, что именно он божий избранник. Первое, что он почувствовал, когда прочитал присланное две недели тому назад письмо, лежавшее перед ним на столе, было почти забытым с детства ощущением униженной беспомощности. В одно мгновение он потерял свободу выбора и стал марионеткой, которая оживает, лишь кто?то начинает дергать за веревочки. Прошла минута, другая, третья…. Император постарался погасить в себе это чувство. С трудом, но ему это удалось.

Сидевший по другую сторону стола, начальник генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенгайн, приблизительно представлял, какая буря чувств разыгралась в душе заносчивого и гордого правителя Германии. Будучи товарищем Вильгельма по детским играм, он оставался преданным ему все эти десятки лет, став одним из немногих людей, которых кайзер мог назвать своими друзьями.

— Что скажете, Эрих?

— Сведения подтвердились, ваше величество. Это может означать только одно: при дворе русского императора действительно есть… ясновидец.

— Значит, вы всему этому верите?!

— Ничего другого не остается, ваше величество. Его предсказания сбылись дважды, причем с теми деталями, которые он указал.

Наступило короткое молчание, которое прервал германский император. В его голосе прорывались ясно слышимые нотки раздражения.

— Что вы о нем узнали?

Генерал раскрыл папку, которую принес с собой.

— Богуславский Сергей Александрович. 23 года. Поручик- артиллерист. Физически очень развит и невероятно силен. На фронте получил тяжелое ранение в голову, после чего был отправлен в отставку. Судя по некоторым данным, его во дворец привел Распутин, а сам спустя полтора месяца уехал к себе домой и до сего дня там пребывает. Когда Богуславский появился во дворце Николая II точно не установлено. Сам к русскому императору не ездит, только по его приглашению. Никаких посторонних лиц при их встречах, за исключением императрицы, замечено не было.

— Его образ не сочетается с личностью… прорицателя. Слишком молод. Откуда он мог получить подобный дар? Вы уверены в своих сведениях?

— Нет, ваше величество. Меня мучают те же сомнения, что и вас. То, что Богуславский может быть прорицателем, основано на догадках и косвенных подозрениях. Его встречи с русским императором всегда происходят один на один, потому ничего доподлинно никто не знает. Есть еще один факт. К нему была приставлена охрана месяц назад.