Братья наши меньшие - Данихнов Владимир Борисович. Страница 56

Зимой Башня пышет теплом, а летом, наоборот, кажется прохладной. Диаметром она метров сорок, а в высоту — примерно сто пятьдесят. Выше зданий в нашем городе нет.

Издалека Ледяная Башня выглядит прозрачной, но это не так. Если подойти вплотную, не видно, что происходит с противоположной стороны. Перед глазами бело-серая муть и больше ничего.

Башней интересовались ученые. Они пытались отколупать от нее кусочек. Вроде получилось, но анализ кусочка ничего не дал. В новостях, по крайней мере, так и сказали: результатов нет. А почему, в чем причина, никто не объяснил. Потом ученые запускали в Башню видеожучков, но они почти сразу отключались, а почему — непонятно. По телевизору так и сказали: непонятно, почему жучки отключились. Еще Башню просвечивали рентгеном, но и это ничего не дало. Ведущий местного канала так и сказал: рентген не помог.

Башней интересовались военные. Они подозревали в ней вражеского, чуть ли не инопланетного, троянского коня, но шли годы, а конь никак себя не проявлял, хотя военные стреляли в Башню, подкладывали под нее динамит, и жгли из огнеметов.

И военные забыли о Башне. По телевизору так и сказали: долгие годы наш конь не проявлял себя, поэтому военные занялись другими интересными делами.

Башней интересовались туристы. В студенческие мои годы, когда Башня только появилась, я каждый выходной торчал в парке Маяковского и продавал мелочевку, скупленную по дешевке на ближайшем развале: сувениры, шарфики с изображением Башни и майки. Брали охотно, потому что туристов в те годы было как грязи.

А потом о Башне забыли. Нет, летом туристы еще ездят сюда, но такого, как раньше, нет. Сказалась и нынешняя дороговизна поездок, конечно. По телевизору до сих пор крутят рекламные ролики: «Посетите нашу Башню! Увидеть Башню и умереть! Башня — фаллический символ нашего города, который вы просто обязаны увидеть! И умереть», но их никто не слушает. Башня никому уже не интересна, кроме неисправимых романтиков. Но даже им так и не открылось, откуда она взялась и как умудрилась вырасти за одну ночь.

Мы с Иринкой подошли к самому основанию Башни и пошли вокруг нее. В прогалину не наступали, шагали по глубокой тропинке, которую проделали в снегу другие парочки.

От Башни шло ровное, успокаивающее тепло. Иринка смотрела на нее с восторгом и крепче сжимала мою руку, робко оглядывалась на меня и улыбалась.

— Правда, здорово? — шептала она.

— Да, — отвечал я и зевал украдкой.

— Правда, романтично? — спрашивала Иринка.

— Ыгы, — отвечал я и зевал открыто.

— Откуда взялось это слово — «ыгы»? — спрашивала Иринка.

— Да, — отвечал я, и Иринка умолкала, а потом снова спрашивала:

— Правда, здорово?

Нарезав пять или шесть кругов, мы вернулись к кленам. У кленов я пожертвовал частью газеты, постелив ее на скамейку. Иринка, элегантно поддерживая рукой полы пальто, села и сложила руки на коленях. Я примостился рядом с остатками газеты в руках.

На первой странице большими буквами было напечатано: «В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ ОЖИДАЕТСЯ БОЛЬШОЙ УРОЖАЙ ЗЕРНОВЫХ». «Дурацкая новость, — подумал я. — Вокруг люди с желтыми повязками носятся, а у них урожай».

Если такие идиотские новости выносят на первую полосу, значит, на прессу кто-то давит. Вероятно, мэрия. Если так, то и вправду что-то нехорошее происходит.

— Знаете… Кир, — сказала, не отводя взгляда от Башни, Иринка. — Я очень давно хотела вам сказать. Но… но не могла. Потому что вы такой хороший, правильный, честный, а я… я обыкновенная серая мышка. А вы помните все-все дни рождения и мой тоже! Вы первый прислали мне поздравительную открытку. Да, были подарки… ну… красивее, изящнее, дороже. Но все они были от знакомых людей. А от незнакомых… ну то есть совсем незнакомых я никогда ничего не получала. И я…

И я перевернул страницу. На следующей полосе говорилось о грядущем понижении цен на мясные продукты, о том, что ученым из Тель-Авива в пятый раз удалось обнаружить причину массовых заболеваний крупного рогатого скота и птицы и что, вполне возможно, мясной кризис закончится в этом году. Заголовок был короткий и емкий: «ДАЕШЬ МЯСО!» Ниже примостилась реклама ресторанчика: «Мясо повышает холестерин в крови! Ешьте рыбу! Карточки необязательны, у нас лицензия от мэрии!» Я хмыкнул, предположив, сколько будет стоить рыба без карточек. Цифра навскидку выходила астрономическая.

— …поняла, что вы тот самый единственный человек на свете. Что, может быть, мы не будем вместе, но я должна попытаться. Потому что я буду жить и без вас, но то будет иная, серая и непрозрачная жизнь, а я так не хочу. Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, вот, мол, девчонка, не чета мне, секретарь всего лишь, глупая, тараторит что-то! Но я… я знаю английский! И немецкий! А сейчас учу французский! Ради вас, Кир… Кирилл… чтобы стать умнее, чтобы быть достойной!

Я еще раз перевернул страницу.

В станице Какаево в желудке свиньи нашли несколько золотых монет царской чеканки. Автор статьи намекал на проделки сами знаете кого .

Дальше.

Заканчивается чемпионат мира по хоккею. Наши в полуфинале выиграли у сборной Италии. Народ ликует. Мэр обещает по случаю выдать каждому взрослому мужчине по бутылке пива.

Дальше.

Пивные магнаты объединяются для создания нового сорта пива. Собираются делать его из сои и недавно выведенных генетических субпродуктов.

Дальше.

Штурм общежития не удался, погибло много народу. Некоторые студенты (их очень мало!) перешли на сторону так называемой мясной банды. Студенты утверждают, что правительство города скрывает запасы мяса от населения. Ниже шло пояснение журналиста, в котором говорилось, что утверждения студентов конечно же первостатейная чушь, инсинуации, что никто ничего от людей не скрывает, а бандитская группировка «мясников» просто-напросто хочет, посеяв смуту, получить доступ в город и организовать массовые беспорядки с погромами и членовредительством; журналист предположил также, что, захватив власть в городе, «мясники» добудут мясо единственно возможным способом — начнут есть мирных жителей.

— …люблю вас. Это во мне и вне меня. Словно какая-то неведомая сила захватила меня всю. от макушки до пяток, и вонзилась огненной иглой в мое сердце и раздула его до невообразимых широт…

Нет, лучше не вслушиваться.

Потом шла большая колонка, в которой мэр призывал народ успокоиться, вести себя обдуманно, как и подобает любому демократическому обществу; обещал, что скоро прибудет военная помощь из соседнего города, который славится большим количеством военных частей, что на самолете прилетит спецотряд «Альфа» из Москвы, что панике поддаваться нельзя ни в коем случае, что мясной кризис закончится совсем скоро, и проч., проч. О молодых людях в кепках и студенческих волнениях не было ни слова. Зато приглашали в аэропорт, где совершенно бесплатно обещали показать посадку самолета.

— Кир! Кир! — Иринка теребила меня за рукав. — Неужели вы меня не слушаете? Кир!

Под глазами у Иринки было черно от натекшей туши, она хлюпала носом и как преданная собачка смотрела на меня.

— Я тебя слушаю, Ира, — деревянным голосом проговорил я.

— Я люблю тебя… вас… Кир… Кирилл. Я знаю, все получилось очень неожиданно… мои слова звучат для вас, наверное, странно. Я не хотела говорить их, но Ледяная Башня… когда она рядом, я чувствую себя такой дурочкой, всегда говорю то, что придет на ум. Всю правду говорю. Вы ведь считаете, что это глупо, так?

Я помотал головой, припомнив Прокуророва.

Она на секунду зажмурилась, потянула носом воздух, замерла, словно перед прыжком с вышки в бассейн, а потом выдохнула:

— Кир…илл… Пожалуйста, скажите, что я вам нравлюсь.

— Ты мне нравишься, Иринка.

— Хорошо, — шепнула она, не открывая глаз, и прикусила верхними зубками нижнюю губу. — А теперь скажите, что я красивая девушка.

— Ты очень красивая девушка, Иринка.

— Я не просила говорить «очень»!

— Разве это плохо?

— Но я не просила!