Чужое - Данихнов Владимир Борисович. Страница 61

– Пошел ты со своим пакетом! Ты хоть понимаешь, что здесь происходит? Вторжение! Я не знаю, что за твари губят людей в этом мире, настоящие то демоны или чужаки, обладающие неведомой силой, но они убивают людей! Люди боятся, здесь все пропитано страхом! Почему вы, сволочи, не можете помочь? Или вы страшитесь демонов?

Шилов скривился:

– Повторяю: заткнись. Оставь пафосные речи для этого вашего Биффа. Когда он очнется. Мне очень жаль видеть, что здесь происходит, но я ничем не могу помочь.

– Я тоже не мог! Я – обычный курьер! Но я решил иначе, пробился здесь сам, связался с желтобреями, которые единственные помогают жителям планеты, меняя цвет радужки с желтого на оранжево-красный…

– Зачем?

– Потому что желтый скрывает демонов!

– Чепуха. Рыков, не испытывай мое терпение, если хочешь добраться до орбитальной станции здоровым и невредимым. Я зол, Рыков. Я редко злюсь, но, лишившись зрения, несколько вышел из себя. Хватит рассказывать мне сказки. Отвечай четко и ясно: где пакет?

– Я не отдам, – тихо ответил Рыков.

– Почему это?

– В пакете образцы, похищенные в лаборатории некротканей Питкаффа.

– И что?

– Это ключ к разгадке тайны пропадающих автобусов. Шилов, я не могу, не должен тебе их отдавать! Желтобреи близки к разгадке, им нужны эти образцы. Я… прости, я не хотел тебя убивать… но я боюсь, меня не должны забирать отсюда, я не должен отдавать образцы… пойми, я хочу помочь этой планете! Пойми же ты, черт возьми!

– Рыков, я тебя прекрасно понимаю. Я тоже когда-то, совсем недавно, был молод и горяч. Иногда и у меня мелькали мысли, а не бросить ли все к чертям ряди спасения какой-то захудалой планеты, жители которой безуспешно борются с чумой или постоянно воюют? И пару раз случалось, что я почти бросил. Если бы за мной прилетели, я бы убил их – так я думал. Да, я бы, мать твою, выколол глаза этим поганцам с Земли, которые, не понюхав пороху, пришли бы забрать меня. Понимаешь, Рыков? Я мог так поступить, но я знал, что лучше от этого не станет. Раз Земле нужны эти образцы, она их получит. А ты, маленький сукин сын, которому удалось меня вывести из себя, мне их отдашь.

– Шилов… а-а-а-а! Ты что делаешь?

Шилов схватил курьера за волосы и приподнял его над полом вместе со стулом. У Рыкова слезы брызнули из глаз, он дергался, как выброшенная на берег рыба, и что-то кричал, проклиная мучителя. Шилов знал, что его опять захватывает и несет куда-то не туда, но не мог остановиться, выбивал лживое благородство из головы этого ублюдка, выдирал его вместе с волосами.

– Хорошо, – сказал Рыков минут через десять совсем слабым голосом. – Пакет в явочной квартире, на окраине Питкаффа… Но там все время кто-то из наших, они вооружены… ты не сможешь забрать образцы…

– Поехали, – Шилов развязал курьера и толкнул ему в бок стволом пистолета, который забрал у лежавшего без сознания Шушши. – У тебя есть машина?

– Нет…

– Тогда поедем на автобусе. Когда выйдем из театра, я спрячу пистолет, но не вздумай ничего учудить, Рыков. Ты видел, как быстро я могу двигаться.

Они вышли из здания в полной темноте. Они шагали по снегу, а Шилову, который ослеп, не оставалось больше ничего, и он просто разговаривал со своим спутником. Он рассказал ему о госпоже Ики, которая ждет его там, в гостинице, перечислил Рыкову все те законы, уставы, положения, которые тот нарушил, когда предал Землю и решил помочь жителям обуянной демонами планеты. Рыков молча внимал. Они ехали в автобусе, и Шилов, сжимая локоть Рыкова, прислушивался к малейшему шороху, стараясь определить, не прячется ли здесь демон местных, но тот себя никак не проявил. Только шелестели переворачиваемые одновременно страницы. Только водитель объявлял остановки, а за ним шепотом повторяли названия остановок пассажиры.

Они вышли из автобуса и по обглоданной миллионом башмаков лестнице поднялись на третий этаж пахнущего мылом и карболкой дома. Рыков постучал в дверь и дверь распахнулась, и тут он все-таки закричал, вернее пытался закричать: «Бере…», но Шилов толкнул его вперед и ворвался в квартиру как смерч. Закричала женщина, загремела посуда на кухне – оттуда шел слабый запах яичницы и горячего кофе – разлетелся на куски стул, кто-то выстрелил, но пуля ушла в потолок, потому что Шилов схватил этого кого-то за руку и сломал ее. Кричала женщина, кто-то матерился, глухо, растерянно. Кто-то кинулся на Шилова с ножом, и лезвие ножа почему-то пахло растительным маслом, и весь мир стал для Шилова не более чем игрой, медленной и растянувшейся, пахнущей кровью и маслом, и прежде чем лезвие приблизилось к нему на миллиметр, он успел оценить обстановку, удивиться, почему нож пахнет так странно, и выхватить его из рук нападавшего.

И метнуть.

Хруст. Хрип. Нападавший падает с ножом в груди, и Шилов понимает, что это был посыльный Рыков, глупый неудачник, решивший спасти чужую планету.

Визжит женщина. В соседней комнате по полу ползает мужчина и бормочет что-то. У него сломан нос, вырван кусок мяса из предплечья и сломаны ребра. Два или три ребра, Шилов не уверен. Ему уже все равно. Он идет в соседнюю комнату. Он чует, что пакет, его задание, где-то рядом. Он оказывается в кабинете, заваленном бумагами; они шуршат под ногами. Он нащупывает сейф, торчащий из стены, подобно бородавке, хватается за ручку и вырывает дверцу сейфа с мясом.

Он протягивает руку и нащупывает пакет; замирает, потому что чувствует, что на пороге комнаты стоит женщина с пистолетом в руках и целится в него. Она всхлипывает, рука ее дрожит, но с такого расстояния не попасть сложно.

– Почему ты медлишь? – спрашивает Шилов устало. Для него происходящее – игра. Перед ним ненастоящий мир, подделка. В настоящем мире нельзя замедлять время и десятками убивать людей. Его зачем-то засунули в игру. Ему зачем-то подсовывают виртуальную женщину с пистолетом в тонких, пахнущих ромашками руках.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает сквозь слезы и сопли она. – Мы хотели как лучше, мы стараемся… помочь… остановить демонов, сбрить желтизну с глаз… неужели ты не патриот?… неужели ты, вы все, не понимаете?

– Я просто выполняю долг, – говорит он и спрашивает: – Хочешь выпить?

– Что?

– Давай выпьем. В соседней комнате, я чую, стоит ящик с вином. Вино расслабляет. Держи меня на прицеле. Я возьму бутылку, налью тебе. Ты выпьешь, успокоишься, мы поговорим.

– Что ты такое говоришь?! – кричит она. – Ты… ты только что убил моих друзей!

– Я говорю то, что подсмотрел в одном фильме, – честно признается он. – Хочу тебя успокоить, чтобы…

…она стреляет. Он ныряет под оплывающий волнами воздух, под смятую в гармошку пулю. Он хватает женщину за руки, фиксирует и кидает в окно.

Крик, удар, осколки.

Он стоит посреди развороченной комнаты и держит в руках пакет, сжимает и комкает свое задание. Ему вдруг становится безумно страшно и грустно, силы покидают его. Он чувствует запах крови, который тянется из разбитого окна, слышит крики несчастных детей, под ноги которым упало тело женщины с пистолетом. Он, разбитый, прислоняется к дверному косяку, вздыхает. Он говорит себе: это игра, идиотская игра, которую устроили для него шеф и Сейко. Он никого не убивал, он, вернее всего, даже не спускался на планету. В соседней комнате по полу ползает и хрипло дышит цифровая копия человека.

Он слышит вой полицейской сирены и понимает, что настало время убираться. Ему становится смешно от этой мысли. Уходя, он проговаривает про себя «пора… отсюда…» и фыркает, смеется после каждого слова, прижимая ко рту кулак, будто услышал самую веселую шутку в своей жизни.

Пора-пора в поезд, говорит себе Шилов. Пора узнать, как там брат.

Глава седьмая

В следующем вагоне Шилов наткнулся на очередь, которая тянулась по всему коридору к противоположному тамбуру. Люди, серолицые и обычные, готовились на выход. Тут же Шилов увидел чернокожего мужчину с баскетбольным мячом, который вчера жил в гномовском вагоне. Чернокожий тоже заметил Шилова, кивнул ему, как хорошему знакомому; впрочем, тотчас же отвернулся. Негр вращал мяч на толстом указательном пальце, иногда подбрасывал его к потолку и ловил тем же пальцем.