Чужое - Данихнов Владимир Борисович. Страница 69

Внимательно оглядевшись, он снова позвал: «Те-ету-ушка Еле-е-енка-а!», – но уже без веры, что старушка выйдет на зов. Пошел к дому, стуча каблуками по плитке, но вдруг передумал и свернул за угол. За углом было светлее. Неуверенно мычала корова Машка в коровнике. На заборе сидели воробьи, и Шилов вздрогнул, вспомнив свое видение. Едва не переходя на бег, он вышел на задний двор, подошел к бочке, схватился руками за ее края. Вода в бочке была мутная, со дна поднялась грязь, мешая разглядеть кристаллы. Похоже, кто-то нарочно взбаламутил воду. Шилов терпеливо ждал, когда ил осядет; иногда нервно оглядывался. Однажды ему почудилось, что в темном окне мелькнула тень, и Шилов пожалел, что не захватил с собой оружие, но тут же успокоил себя: показалось.

Грязь оседала, проступали очертания мха. Шилов понял, что головастики куда-то исчезли, все до единого. Кристаллы – тоже. Быть может, они удачно прятались в наростах зелено-бурого мха? Шилов поднял с земли сухую ветку, потыкал в бурые заросли, но кристаллы не желали находиться. Так что же, все-таки почудилось?

– Эй…

Шилов подскочил на месте от неожиданности, скосил взгляд и тут же успокоился. Облокотившись о забор с той стороны, стоял Михалыч, крепкий, хотя и седой уже мужичок, лицо которого так и светилось лукавинкой. Он улыбался и понимающе кивал, будто знал, чем там Шилов на самом деле занимается.

– Здорово, Шилов!

– Привет и тебе, Михалыч.

– Че это ты там делаешь? Ты смотри, никак рыбу удишь?

Шилов неопределенно мотнул головой.

– А я, не поверишь, только что с Мухинской Балки, – задумчиво жуя губу, сказал Михалыч. – Знаешь, чего молодежь учудила? Рыбу пацанва ловит.

– Пацанва?

– Ну смотри: Григорыча внук, Самойлихи сынок, еще один пацаненок, из Глуховки, кажется, не помню его имя, светленький такой. В общем, в пруду они рыбку ловят, посреди дня, да еще и без наживки. Я мимо проезжал – ты смотри! – кричу: «Чего это вы там делаете?» Они: «Рыбу ловим, Михалыч!» Ну я со старушки своей слез, ты смотри, подхожу к ним, значит, чтоб отчитать – кто так рыбу ловит? Ты смотри! – полное ведро рыбы, да еще какой-то необычной, ни разу такой не видел. Чешуя крупная, золотистая, плавники как серебряные, глаза словно изумруды, вот те крест, не вру. Я на эту рыбу, ты смотри, значит, вылупился и спрашиваю: «Как же вам такое чудо в этом грязном пруду поймать удается, ребята?» Да, забыл сказать, рыбеха-то не одна, штук семь или восемь они поймать успели. Они мне в ответ: «А вы, Михалыч, посмотрите, на что мы ее ловим».

Михалыч замолчал, многозначительно поглядывая на Шилова.

– И на что?

– На магниты! Нет, ты смотри, Шилов, ты можешь себе такое представить? На магниты рыбу ловят! Я не поверил, но проверил: елы-палы, липнет! Ты смотри, что ж это за рыба такая? Они мне: «Да вот, недели две назад появилась, только на магнит и ловится. Жарили, уху варили. А чешую аккуратно ножичком, ты смотри, снимали, чтоб потом на металлолом сдать…» Сообразил я, что дело нечисто, что инопланетная какая-то зараза, видать, к нам просочилась, а ты ведь у нас, Шилов, как раз специалист по такой заразе! Да и к тетке Еленке надо было заглянуть по кое-каким делам; тут и ты обнаружился. Что скажешь?

– Я уволился, – угрюмо ответил Шилов.

– Ну и чего, и чего, что уволился? Тут не в увольнении дело, а в том, что в наших тихих лесах и деревнях нечто, ты смотри, инопланетное завелось, зараза какая-то… ты чего там разглядывал, кстати?

– Да так… – промямлил Шилов, и улыбка вдруг сползла с лица его собеседника. Михалыч посмотрел на него с подозрением, зачем-то отошел от забора:

– А тетка Еленка где, кстати?

– Сам не знаю, – искренне ответил Шилов. – Стучал к ней с полчаса, наверное, не меньше, а она не открыла. А мне надо было срочно… ну… проверить эту бочку, потому что…

– Ты смотри… – тихо, и как-то удивленно сказал Михалыч, сорвал с плеча берданку и направил ствол на Шилова. – А ну стой, где стоишь!

Шилов вылупился на Михалыча:

– Михалыч, ты чего?

– А ничего я! Ничего! – визгливо откликнулся тот. – Чай, тоже не лыком шиты, видел я документальный фильм в клубе, «Похитители тел» назывался, там все про это подробно рассказывалось. Ты смотри у меня, ты – не Шилов, ты – чужак мерзкий, который тело его захватил.

– Михалыч, что за мескалиновый [5] бред? Какой я, твою дивизию, чужак?

– Слова такого, «мескалиновый», не знаю, – огрызнулся Михалыч. – Ты смотри: лучше слушайся меня, и ничего тебе не будет. Если ты настоящий Шилов, я тебе потом бутыль первача поставлю, прощения попрошу таким образом, значит. А если нет… а ну, круго-ом а-а-арш! Иди вдоль забора да не рыпайся. Вот так. Куды тетку Еленку дел? Признавайся, собака дикая!

Шилов медленно шагал вдоль тына, подпертого кольями, украдкой поглядывал на Михалыча. Тот, похоже, настроен был серьезно. Берданка его выглядела не то чтобы угрожающе, но уток из нее Михалыч бил прекрасно; может, и против человека она неплохо действует? Шилов не хотел проверять.

– Михалыч, честно не знаю, куда тетка Еленка подевалась, сам удивляюсь. И не чужак я, а человек.

– Что у бочки делал?

– Так незадолго до этого тетка Еленка сама мне бочку эту показала, а в ней – кристаллы какие-то таинственные; вот я и решил еще раз проверить.

– Ты смотри, все-таки что-то инопланетное?

– Думаю, да.

– А почему в райцентр тогда не позвонил, милицию не вызвал?

Шилов не сразу нашелся что ответить.

– Сомневался…

– Ты смотри, сомневался он! – удовлетворенно сказал Михалыч. – А ну шевелись!

Они оказались напротив двери. Не спуская с Шилова глаз, Михалыч открыл калитку, вошел во двор. Остановился в шагах трех, приказал, размахивая дробовиком:

– Двигайся к дому, нехристь, будем тетку Еленку спасать. Может, сразу признаешься, куда ты ее девал?

– Никуда я ее не девал, – хмуро ответил Шилов. – Давай искать, мне самому интересно.

Дверь в дом оказалась заперта.

– Стучи, – приказал Михалыч.

Шилов стукнул. Сначала стучал нерешительно, потом все громче и чаще. Позвал по привычке: «Те-е-етка…», но осекся, потому что в спину уперся ствол.

– Ты эта… потише, Шилов, нежнее.

– Она меня не услышит.

– Ты смотри, она тебя и так не слышит… эй, а это еще чего за чудо?

Михалыч застучал башмаками по плитке, подбежал к забору, упал на него грудью. Шилов обернулся, чтобы посмотреть, что он там углядел. Сначала видны были только поля да лужайки, покрывавшие склон холма, потом Шилов усмотрел некое бурление в траве и услышал странный звук, что-то вроде нарастающего писка. Он вспомнил об отходе производства, который до сих пор лежал в кармане, и машинально посмотрел вниз, хлопнул себя по штанине, но тут же сообразил, что звук идет не от диска, а от лужайки, которая, несмотря на полный штиль, волнуется как зеленое море.

– Ты смотри: что-то ползет… – пробормотал Михалыч, поворачивая голову то к Шилову, то к лужайке. От нервного напряжения лицо его раскраснелось, на шее проступили бордовые пятна. Михалыч откашлялся, обратился к Шилову вполне дружелюбно, хотя берданку не опустил: – Эй, нехристь, что ползет?

– Не знаю, – огрызнулся Шилов. – Я не чужак, сколько тебе можно говорить, Михалыч? Ох, чувствую, одной бутылью самогона ты не отделаешься…

– Ну, это мы еще посмотрим… – пробормотал Михалыч, цепко вглядываясь в травяной шторм. – Ты смотри: трава колышется, а отчего так происходит, понять не могу. Но кажется, будто что-то из-под земли ползет и…

Договорить он не успел. Земля дрогнула. Михалыч повалился на колени, судорожно хватаясь заскорузлыми руками за кромку забора. Шилов успел вцепиться в дверь и словно прилип к ней, ожидая, когда миротрясение завершится. Он увидел как посреди зеленой лужайки, вспугнув воробьиную стаю, взбух изумрудно-зеленый холм, как пошли по нему трещины, из которых забила фонтанчиками грязная вода, а потом случилось извержение. У холма начисто снесло верхушку, и в воздух полетело самое разнообразное оружие: холодное, огнестрельное, даже бомбу ржавую выплюнуло. Очень скоро, однако, все успокоилось. Оружие устилало развороченную землю, как ковер осенних листьев. Михалыч смотрел на свершившееся чудо, широко раскрыв рот. Шилов и сам едва сдерживался, чтобы не заорать. Он посмотрел на небо, ожидая увидеть в нем неправильность, то, как тучи ходят строем, но тучи плыли в полном хаосе: наталкивались друг на друга, спаривались и ползли дальше вместе, и над всем этим безобразием стоял мраморный купол неба.