Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Пэллот Джудит. Страница 20

80 % местного населения – пенсионеры. Значительная их часть – это дети тех, кто был сослан сюда в 1930-е годы. Некоторые уже переехали в Горнозаводск, но сохранили дома и приезжают сюда на лето (т. е. по существу являются дачниками). Старики ведут нехитрое хозяйство с обязательной картошкой. На все село – 20 коров, ведь при таком удалении от мира корова – главная кормилица. Большая семья только одна – у Рустама Рафитова, татарина, который держит двух быков, одну корову и козу. Живет только своим личным подсобным хозяйством. Прежде работал в леспромхозе, теперь работать негде. Никто ничего не продает, разве только односельчанам. Зимой тоже перебиваются тем, что сумеют запасти, включая и грибы с ягодами. Но главная проблема – негде учить детей, ближайшая школа – за много километров по бездорожью. Вот и приходится детям жить в интернате.

Рисунок 2.3.4. Подвесной мост через реку Койва и поселок Усть-Тырым

Совсем иная жизнь в пос. Кусье-Александровское, ниже по течению Койвы, выросшем на базе старого, уже давно не работающего металлургического завода. Здесь проживает 1,9 тыс. человек. До Горнозаводска идет хорошая дорога, поэтому в селе есть и городские дачники. Село производит совсем иное впечатление: дома прибранные, ухоженные, у дома часто можно увидеть машину, а то и трактор. Каждая третья семья имеет корову. В 1998 году специальным постановлением из государственного лесного фонда было изъято 173 га не заросшей лесом после вырубок земли для передачи поселковой администрации под сенокосы для населения. Теперь в аренду раздаются участки площадью до I га. Тем не менее и здесь свое хозяйство существует в основном для самоснабжения. Две трети опрошенных ответили, что не продают свою продукцию. Остальные продают излишки (не более 25 %) – преимущественно своим односельчанам или дачникам.

Итак, экономика в сельской местности на большей части этих красивейших мест в северных районах Предуралья постепенно умирает.

И сельское, и лесное, и прочее хозяйство в широкой дуге районов от КПАО до востока Пермской области находятся в очень тяжелом депрессивном состоянии. Вопрос о том, какое хозяйство здесь может выжить, стал очень актуальным. При социализме оно во многом базировалось на командном ресурсе и больших дотациях государства, включая и закупки всей сельскохозяйственной продукции и леса государством, независимо от их себестоимости и качества. Теперь при десятках номинально существующих предприятий пятую часть всей сельскохозяйственной продукции КПАО дают два крупнейших колхоза, расположенных в пригородном районе недалеко от столицы округа Кудымкара. Причем одно из них прибыльно даже без дотаций. Значит, сама организация производства на больших предприятиях в удаленных районах была нежизнеспособна. Сейчас люди выживают, как могут, окуклившись в своем индивидуальном хозяйстве, и будущее таких районов связано, видимо, с мелкими хозяйствами. Хватило бы только человеческого потенциала для спасения освоенного пространства от наступления тайги.

2.4

Каргопольский район: от земледелия к собирательству

Каргополье на юго-западе Архангельской области – Север ближний, гораздо более доступный: всего ночь езды от Москвы до Няндомы на поезде и около часа на машине по хорошей асфальтированной дороге. Отправляясь в Каргополь, мы внимательно просмотрели все сайты в Интернете, где упоминается сам город и села Каргопольского района.

В основном это рекламные страницы туристических фирм, приглашающие посетить русский Север, полюбоваться Каргополем и шедеврами деревянной архитектуры в окрестных селах, поплавать по озерам и поесть шашлыка в национальном парке. Еще могут предложить переночевать в избе и попариться в баньке. В общем, за 5–6 тыс. руб. вам покажут Север старинный и лубочный, никакого отношения к жизни нынешней и подлинной не имеющий.

Каргополь – город действительно уникальный. Считается, что когда-то местные купцы не пустили в город железную дорогу, и она прошла на север к Архангельску стороной, в 79 км от Каргополя. Там, где автодорога из Каргополя пересекает железнодорожную ветку, возник новый город, Няндома, как две капли воды похожий на сотни пристанционных городов, застроенных типичными пятиэтажками. А Каргополь и весь район заснули многовековым сном.

Каменные особняки в городе можно пересчитать по пальцам, но поражает количество храмов. На небольшом пространстве расположено и церквей, в начале XX века их было 23, включая два несохранившихся монастыря. Население Каргополя в начале XX века составляло около 3 тыс. человек, сейчас – менее 11 тыс. Еще и тыс. жителей проживают по селам района, застроенным типичными северными избами, уникальными деревянными церквями и часовнями.

Пустоши вместо деревень

Вокруг Каргополя из 156 деревень осталось всего 12, в соседней сельской администрации из 75–15. На месте полей среди тайги далеко видны проплешины в форме кругов, так называемые «лядины»…

Хотя в известном очерке С.П. Кораблева, написанном в 1851 году, утверждается, что в этих местах «главное состояние температуры есть холод», погодные условия вполне благоприятствовали сельскохозяйственному освоению района. К западу и к северу от Каргополя расположена так называемая Каргопольская сушь, лежащая на известковых породах. Местные дерново-карбонатные почвы с хорошей структурой нейтрализуют кислотность и долго сохраняют плодородие при использовании удобрений. В этом отношении земли Каргополья близки среднерусским опольям. А в том, что касается температуры, Кораблев все-таки был прав. Лето здесь короткое, июль бывает жарким, но снег сходит поздно, заморозки повторяются порой и в июне, вновь возвращаясь уже в августе. А потому даже относительно благоприятные почвы не отменяют многих проблем, характерных для зоны рискованного земледелия.

Плодородие почв сыграло существенную роль при освоении района. Это сейчас плотность сельского населения в Каргопольском районе составляет 1 человек на 1 кв. км, однако когда-то район был заселен более плотно, особенно на Каргопольской суши, о чем ясно свидетельствуют старинные карты поселений. Подтверждают это и сведения о числе деревень и их населенности в 1892 году, которые нам удалось найти в архивах Каргопольского историко-архитектурного музея. Если их сравнить с данными более поздних переписей, а особенно с последней, можно ужаснуться масштабам произошедшей за столетие депопуляции. Для анализа убыли населения пришлось «привязать» все поселения прошлого к границам современных сельских администраций. Например, в пригородной Павловской администрации, которая частично совпадает с прежней Павловской волостью, население уменьшилось с 7,5 до 1,5 тыс. человек (Макеева, Нефедова 2005). В соседней Калитинской администрации в тех же границах в 1892 году проживало 3,3 тыс. человек, а сейчас – всего 260. Несколько лучше население сохранилось на удаленных северных окраинах, но и там оно уменьшилось с 6 до 1,4 тыс. человек. В среднем в районе сейчас живет в пять раз меньше сельских жителей, чем сто лет назад.

Не менее наглядно процесс депопуляции и сопровождающую ее потерю освоенного пространства отражают данные по исчезновению поселений. Их тоже сохранилась лишь пятая часть, но неравномерность сокращения еще более выражена. Больше всего деревень исчезло именно на Каргопольской суши вблизи Каргополя. На территории пригородной Павловской администрации из 156 деревень осталось всего 12, в соседней Усачевской из 75–15 и т. д. До революции в этих местах преобладали малодворки, которые оказались наиболее уязвимы в XX веке. Занимались там крестьяне преимущественно земледелием, но хлеб выращивали лишь для собственных нужд. Не только крестьяне, но и мещане активно занимались сельским хозяйством в окрестностях Каргополя, и быт города, стога сена у домов и коровы на улицах мало отличали его от сельской округи (как мало отличают и сейчас). Наши коллеги-природоведы, пытаясь понять возраст каргопольских лесов, обнаружили, что почти повсюду на Каргопольской суши под вековыми соснами и елями обнаруживается слой черной паханой земли.