Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века - Энгдаль Уильям Ф.. Страница 25

Со свой исключительной пропагандистской машиной Комитета общественной информации администрации Вильсона, разжигающей военную истерию среди американцев Дж. П. Морган и его друзья из финансовых кругов Уолл-Стрит резко расширили объёмы своего прибыльного бизнеса. Уолл-Стрит и связанная с Морганом промышленность поставляла частное финансирование, военную технику и боеприпасы Британии, Франции и Италии. Их операции теперь были гарантированы правительством США и практически безграничными возможностями вновь созданной Федеральной резервной системой банков, чтобы застраховать те непомерные риски, на которые шли Морган и частные банкиры Денежного треста.

Невероятная стоимость войны

После пяти мрачных лет войны человеческие потери и разрушения были неизмеримы. Официальные статистические данные правительства показали, что число смертей в «войне, которая положит конец всем войнам» (прямых или косвенных безвозвратных потерь) составило в целом от 16 до 20 миллионов, из которых свыше 7 миллионов военнослужащих и более 10 миллионов погибших среди гражданского населения.

Главнокомандующего американских экспедиционных сил в Европе, генерала Джона Першинга с восторгом встречали в Нью-Йорке торжественным конфетти-парадом, подобно тому, как встречали когда?то Императора Цезаря, возвращавшегося из победоносного похода с богатой добычей из завоеванных государств. ^{153} Но в данном случае добро павших стран Европы досталась не генералам, а «Дому Моргана» и инвестиционным банкирам Уолл-Стрит. Морган и Уолл-Стрит держали под жёстким контролем покупку и продажу «Облигаций свободы» и других долговых обязательств, выпущенных новой ФРС, весь механизм, с помощью которого правительство финансировало своё участие в Первой мировой войне.

Стоимость войны в денежном выражении для всех сторон, вовлеченных в конфликт, достигла ошеломляющих 186 миллиардов долларов США. Из них Германия вложила около 39 миллиардов против 123 миллиардов, вложенных США и союзными державами. Одним только США война стоила колоссальную сумму в 22 миллиарда за два года активных военных действий. ^{154}

На момент подписания Версальского договора 28 июня 1919 года Британская империя (включая Индию, Канаду и Содружество наций) вложила в ведение войны против Германии и её союзников из центрально-европейских государств 11 миллиардов фунтов стерлингов или 54 миллиарда долларов США. Если равномерно распределить эту сумму на 6 финансовых лет с 31 марта 1914 до 31 марта 1920 год, то фактические расходы британского правительства превысили совокупные расходы за предыдущие 225 лет или два с четвертью века до 1914 года.

Британское население оплатило 36% военных расходов в форме налогов, оставшиеся 64% пришлись на займы, в основном, у правительства США через посредничество ФРС. Накануне Первой мировой войны в 1914 году национальный долг Британии составлял всего лишь 711 миллионов фунтов стерлингов, только 5% от общего национального состояния страны. В конце войны национальны долг взлетел до 8,2 миллиардов фунтов, всего за 6 лет взвинтив национальный долг в 1159 раз.

Это был конец Британской империи как банковской метрополии мира. Точно как предсказывал в 1915 году Томас Ламонт, Англия захлебнулась своими военными долгами. ^{155} Государственный долг США возрос на 2500% в течение войны: с 1 миллиарда долларов в 1913 году до более чем 25 миллиардов в конце 1919-го. Долг финансировался продажей через ФРС государственных облигаций частным посредническим банкам во главе с Дж. П. Морганом, Куном, Лёбом и Уолл-Стрит, и к немалому профиту последних. ^{156}

Проблемой для Моргана, Рокфеллера и Уолл-Стрит оставалась неготовность остальной Америки подхватить имперские одеяния Великобритании. Это потребует немного больше работы, много изобретательности янки, а также второй мировой войны и значительного разрастания пропагандистской машины.

Важнейшим для финансовых кругов было то, что Первая мировая война изменила статус США. Как и предсказывал Ламонт, страна превратилась из государства-должника в крупнейшее в мире государство-кредитор, роль, которую раньше играла Англия.

В течение войны мировой рынок банкирских акцептованных векселей (форма краткосрочного банковского кредитования, существенная для международной торговли) переместился из Лондона в Нью-Йорк. Бывший вице-председатель и, собственно, архитектор ФРС банкир Пол Варбург вернулся в «Кун, Лёб и К°» и стал влиятельнейшим оператором акцептованных векселей в мире. Одна из основных целей тех, кто стоял за созданием ФРС, – замещёние Лондона в качестве мирового валютного рынка – была достигнута.

Золотой стандарт всё ещё оставался базисом международного валютного обмена. Теперь возглавляемая нью-йоркскими банками небольшая группа международных банкиров, владеющая золотом, контролировала валютную систему западных государств.

В декабре 1919 года банкиры Нью-Йорка провели через Конгресс поправку к Закону 1913 года о Федеральной резервной системе, так называемую Поправку Эджа. Эта небольшая поправка позволяла создавать специальные явные финансовые институты для того, чтобы

«участвовать в международном или иностранном банковском деле или других международных или иностранных финансовых операциях, включая сделки в золоте или золотых слитках, и владеть акциями в иностранных корпорациях».

Комментируя поправку, экономист Принстонского Университета профессор Э.В. Кеммерер заметил:

«Федеральная резервная система оказывает большое влияние в интернационализации американской торговли и американских финансов».

Кеммерер, который сыграл ключевую роль в интернационализации нью-йоркских банков в 1920?х годах, знал, о чем говорит. Именно точно поэтому Дж. П. Морган, Варбург, Рокфеллер и прочие из Денежного треста на Уолл-Стрит прошли столь долгий путь, чтобы создать частную Федеральную резервную систему. Отныне ФРС будет определять мировую политику в течение многих лет после окончания Первой мировой войны в 1919 году, и это влияние будет значительным.

Глава 5

Золото и соперничество империй

Конгресс обнаруживает Денежный трест

Невозможно сказать, был бы Джуниус Пирпонт Морган, проживи он в здравом уме и трезвой памяти до конца 1920?х годов, доволен политикой «Дома Моргана» после своей смерти в 1913 году. Морган умер, немного не дожив до момента, когда ФРС распахнула свои двери в 1914 году. «Уолл-Стрит Джорнэл» в феврале 1912 года описывала степень персонального авторитета 75-тилетнего Моргана:

«Ситуация, что сложилась на Уолл-Стрит за последние 15 лет, является значительным творением одного единственного человека, и авторитет, который сконцентрирован в руках 75-тилетнего мистера Моргана не является чем-то, что может быть передано по наследству. Такие люди не имеют наследников, и их труды либо остаются незавершенными после их смерти, либо мир вместо них изобретает другие способы и новые деяния».

Морган умер через несколько месяцев после того, как его вызвали давать показания на слушаниях Банковского комитета Пуджо в Палате представителей по обвинению в монопольной практике в финансовой сфере. Средства массовой информации высмеивали его утверждение, что личный характер человека является важнейшим показателем кредитоспособности, и осуждали Моргана как главу всемогущего Денежного треста. ^{196} Эти обвинения были точнее, чем представляли себе Конгресс и большинство американцев.