Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века - Энгдаль Уильям Ф.. Страница 31
Вследствие нехватки золота в Банке Англии британская экономика перенесла 23-летний резкий экономический спад, вошедший в английскую экономическую историю как Великая Депрессия с 1873 года до середины 1890-х. Депрессия закончилась только тогда, когда был обнаружен золотой потенциал Южной Африки. К 1925 году золотые рудники Южной Африки ежегодно производили полные 50% всего золота в мире с быстрым ростом производства каждый год.
Чтобы восстановить своё решающее влияние в мире после 1920 года, одна и единственная перспектива для Британии и Банка Англии состояла в возобновлении к своей выгоде своего довоенной роли в манипулировании золотыми слитками в мире. Как в своей игре в крикет, так и в сделках по золоту лондонских банков, торгующих слитками, британцы «жульничали по углам». Ведущий английский экономист, Пол Айнциг хорошо описал эту игру в «Экономическом журнале» Королевского Экономического общества в марте 1931 года:
«Пока золото фактически привозится перед продажей в Лондон, Банк Англии имеет преимущество по сравнению с другими потенциальными покупателями, поскольку, приобретая золото, последние должны оплачивать стоимость транспортировки, и т.д. из Лондона до своего центра, в то время как Банк Англии получает поставку бесплатно. Таким образом, пока стерлинг находится в соответствии с номиналом (с золотом), возможности состоят в том, что, пока золото идет в Банк Англии.., иностранные покупатели не смогут конкурировать с Банком... Благодаря этому преимуществу золотой запас Банка в нормальных условиях пополняется из недавно произведённого золота Ранда так, чтобы не было никакой необходимости с этой целью поднимать обменный курс с помощью высоких процентных ставок выше статьи золотого импорта. Следовательно, было бы желательно предотвратить изменение в системе транспортировки южноафриканского золота...». {220}
Большая часть истории Британской империи и британской международной дипломатии, особенно в период неоимпериализма с 1850?х годов по 1920?е прослеживается именно под этим девизом – недооцененные манипуляции потоками физического золота через лондонский слитковый рынок.
Прямые поставки южноафриканского золота в Нью-Йорк нанесли бы сокрушительный удар планам лондонского Сити и британских финансовых учреждений восстановить после Версаля своё господство. Американское вмешательство в дела Южной Африки через Кеммерера и Герцога не только наносило удар по Британии, но также угрожало изменить кредитную систему всего мира на условиях Уолл-Стрит.
Черчилль пытается заблокировать американский золотой стандарт Реакция Лондона на южноафриканские махинации Уолл-Стрит не заставила себя ждать. В конце 1924 года, чтобы упредить валютный мятеж американцев, министр финансов Уинстон Черчилль, чья карьера началась в Южной Африке во время Бурской войны, выпустил меморандум, призывавший к скорейшему возвращению Англии к золотому стандарту. Глава Банка Англии Монтегю Норман согласился.
Дополнительно ускоряющим фактором в Англии стал тот факт, что несколькими месяцами ранее американские банкиры во главе с партнёром Моргана Чарльзом Дауэсом и с помощью Кеммерера смогли стабилизировать валюту Германии после разрушительной Веймарской гиперинфляции 1922–1923 годов. В соответствии с Планом Дауэса, как отмечалось выше, Германия возвратилась к ведомому США золотому стандарту, чему также помог заём в 100 миллионов долларов от «Дж. П. Морган и К°» для поддержки новой рейхсмарки. Соединённые Штаты и Германия были теперь оба привязаны к одному и тому же золотому стандарту и близки к объединению с крупнейшим в мире производителем золота – Южной Африкой.
Британия оставалась за бортом.
Если бы Южная Африка присоединилась к американскому золотому стандарту, Лондон столкнулся бы с перспективой остаться в стороне от расцветающей мировой торговли. Особенно, если бы Германия восстановила континентальную европейскую торговлю, то Англия никогда бы уже не смогла вернуться к своему бывшему державному статусу. И Нью-Йорк остался бесспорным центром мировой финансовой власти – перемена, которую британский истеблишмент ещё не был готов принять.
28 апреля 1925 года министр финансов Уинстон Черчилль держал речь в Палате общин, в которой объявил полностью поддержанное Банком Англии решение правительства вернуться к золотому стандарту. Затем стерлинг был зафиксирован на том же номинальном уровне, на котором он был накануне Первой мировой войны в 1914 году – 4 доллара 86 центов за фунт.
Это соотношение было принято несмотря на тот факт, что британское индустриальное производство упало с 1914 года, несмотря на тот факт, что оно вытеснит подорожавший британский экспорт со столь отчаянно необходимых мировых рынков, и несмотря на огромный рост британского государственного долга, инфляции и обширный торговый дефицит, главным образом, с Америкой. Другими словами всё, что должно определять надлежащую ценность национальной валюты, было проигнорировано. Это было просто политическое, или более точно, геополитическое решение. Его успех зависел от способности Нормана Монтегю к выгоде Англии манипулировать Бенджамином Стронгом и его друзьями в нью-йоркском банковском деле, а также основными центральными банкирами Европы.
Черчилль и Монтегю Норман фиксировали стерлинг по завышенной цене и возобновляли привязку к золоту в отчаянной попытке вернуть лондонскому Сити его значение в качестве центра мировой финансовой системы, не взирая на вред, наносимый национальной экономике и собственному населению. Черчилль отмечал:
«Если бы мы не приняли эти меры, то вся остальная часть Британской империи приняла бы их без нас, и пришла бы к золотому стандарту не на основе фунта стерлингов, а на основе доллара». {221}
Фатальный промах Стронга
Но в 1925 году Стронг, когда решил последовать призыву Монтегю Нормана и убедить Дж. П. Моргана и другие нью-йоркские банки поддерживать возвращение стерлинга к золоту, не смог оценить, насколько эффективно Норман и лондонские банки будут преследовать свои собственные интересы, прикидываясь вернейшими друзьями и покровителями и Соединённых Штатов и главы Нью-йоркского Федерального резервного банка. Центром схемы был Банк Англии и план британского Министерства финансов изменить в свою пользу зарождающийся после 1925 года новый золотой стандарт.
Как уже описывалось выше, система мировой торговли до Первой мировой войны была основана на международном золотом стандарте, который был более или менее самокорректирующимся. Международная торговля опиралась на рыночные принципы спроса и предложения, неустойчивость которого была уравновешена золотом. Это была техническая система, которая, по крайней мере, теоретически отделяла деньги от государства.
Так как Англия была преобладающим финансовым центром в тот период, Лондон господствовал на этом рынке, и Банк Англии действовал как «мировой банкир». Другие страны, включая Германию, Францию, Италию, все британские колонии и даже США поддерживали крупные резервы в фунтах стерлингов вместе с Банком Англии, который тогда держал львиную долю мирового денежно-кредитного золота. Уверенность в Банке Англии как гаранте мирового кредитования была такова, что в пределах Британской империи у многих из британских доминионов или колоний даже не было своих собственных национальных денег кроме лондонского стерлинга.
Именно эту довоенную систему Монтегю Норман, Уинстон Черчилль и ведущие лондонские банкиры преисполнились решимости возродить. В 1922 году в Генуе на основной послевоенной международной экономической конференции, Банк Англии провёл удачный дипломатический ход. Преодолев личные возражения глав Нью-йоркского Федерального резервного банка, немецкого «Рейхсбанка», Банка Франции и Банка Италии, Монтегю Норман преуспел и добился от конференции согласия с его концепцией нового золотого стандарта. {222} Норман имел обширный и уникальный опыт работы с довоенным лондонским золотым стандартом и обладал высочайшим международным статусом как оракул в делах центральных банков.