Биржа — Игра на деньги - Вершовский Михаил. Страница 16

— Тогда веди себя прилично, — говорю я.

— Когда тебе восемьдесят, — тихо говорит бабушка, — то тебе очень одиноко. Я вам всем надоела, я это знаю. Мне хочется, чтобы хотя бы мои подруги мне звонили. И сейчас у меня самое веселое время в жизни! Не отбирай у меня эти акции…

И что я мог ей сказать?

— Любой брокер, — сказал мистер Тетчер, — это самый настоящий паразит. За их работу им переплачивают так, как никому другому в мире. Они не производят даже шнурки для ботинок, они не разъясняют вам тонкости закона, они не дирижируют уличным движением. Они просто принимают ваши заказы, ваши распоряжения, как обычные клерки, и за это — боже, вы видели их комиссионные?! Это же фантастика! Когда торговля на бирже идет помаленьку, все брокеры вопят, они жаждут поднять свои комиссионные. Но когда на бирже продается и покупается от пяти до десяти миллионов акций в день, вы слышали, чтобы они снижали комиссионные? Я — нет. И все эти брокеры просто сидят и выкачивают у нас деньги.

— Вы не очень довольны своим брокером, — предположил я.

— Тот, что у меня сейчас, — сказал мистер Тэтчер, — ворует не больше и не меньше, чем все остальные уголовники из этой породы. У нас бы тюрем не хватило, если бы мы сунули туда всех брокеров, которые того заслуживают. Взять хоть информацию. Когда брокер получает какую-то информацию, он что, немедленно мне звонит? Нет. Сначала он покупает сам — а уже потом может позвонить и мне. И, когда он звонит и навязывает мне свой товар, я всегда спрашиваю: а сам он эти акции купил? Если нет, то я тоже не покупаю. И, понятное дело, когда мне нужно с ним поговорить, до него никогда не дозвонишься.

— Он занят.

— Конечно, занят он, зазывала базарный. Или возьмем продажу. Вы думаете, они сразу скажут вам, когда надо продавать? Ни за что в жизни. Сначала они продают сами, потом вы видите, как акции день ото дня валятся вниз, вы не можете до них дозвониться, потом вы их наконец отлавливаете, и они говорят: «Хотя краткосрочные перспективы не слишком радужны, активы, купленные с долгосрочным прицелом, трогать не следует». Они меня так водили за нос пару раз, но больше не выйдет. Ведь то, что они говорят, значит вот что: «Я продал их еще в прошлый четверг, Чарли, и я просто забыл, что у тебя до сих пор куча этого залежалого товара». Хотите знать, какой «долгосрочный прицел» они имеют в виду? Сроком в пятьсот лет. А может, и в семьсот. Но как бы оно ни разворачивалось, а свое они имеют всегда. Вы делаете деньги, они заполучают комиссионные. Вы теряете деньги, они опять-таки имеют комиссионные. Вы оставляете свой брокерский счет в покое, они начинают названивать вам и навязывать очередной товар, потому что когда счет не шевелится, они не получают ни шиша. Вот в чем болезнь всей системы. Они просто обязаны на вас давить. Ведь им не платят за хорошо проделанную работу, как классному хирургу. Они могли бы посадить вас на пакет акций, который шел бы и шел вверх, но тогда они вымрут с голоду, ведь комиссионные им идут, только когда вы покупаете или продаете. А еще одна болезнь системы — это сам тип личности, который пролезает в брокеры. Кто может вынести такую работу — целый день следить за цифирями и делать безумные деньги, названивая людям по телефону? Только букмекеры. Или воры. Все они ворюги и есть.

— Должно быть, вы были не слишком удачливы на бирже.

— У меня все идет не хуже, чем у любого другого. И не верьте людям, — наврут с три короба. Особенно брокеры. Вы когда- нибудь слышали, чтобы брокер сказал: «Я не знаю», когда вы задаете ему какой-нибудь вопрос? Нет. У него всегда ответ наготове. «Почему мои акции идут вниз?» Он говорит: идет фиксация прибыли. «Почему вся биржа идет вниз?» Он говорит: налоги поднимаются, или все ждут пресс-конференции президента, или еще где-нибудь там затеялась война. И они никогда ничего не скажут вам прямо, так они привыкли врать.

Или возьмем мой «Синтекс». Мне в суд надо было подать на негодяя, который мне эти акции всучил. Это было на последнем их скачке. И рывок был хороший, с восьмидесяти до ста десяти. Я говорю этому прохиндею: если акции пойдут вниз, я хочу их продать. Он говорит: прогнозы на будущее самые радужные. Акции падают до семидесяти. И я уже начинаю терять деньги. При семидесяти он внезапно говорит, торгаш паршивый, что да, похоже, проблемы есть. При ста десяти он не давал мне продавать, а при семидесяти он настаивает, чтобы я продавал.

Понятное дело, я от такого брокера сразу же избавился. Но следующий был ничуть не лучше. Сначала он меня убеждает прикупить пару пакетов, эти акции тут же замирают, едва-едва шевелясь, и теперь он уговаривает меня их продать. Потом я сам навожу его на акции типа «Юнайтед Фрут», о которых услышал в клубе, но бизнес уже вроде как не на бананах. Я покупаю по двадцать восемь, а при тридцати пяти этот мошенник заставляет меня продать. Потом акции идут дальше, до пятидесяти пяти, но негодяй брокер уже заставил меня продать А потом он начинает навязывать мне какой-то свой мусор.

— Похоже, вам нужно обзавестись приличным брокером.

— Таких в природе нет. Все они базарные зазывалы, выколачивающие из вас комиссионные. Если бы и был где-то приличный брокер, долго бы он приличным не остался. Святой Петр первым бы за него схватился. Честный брокер, — какой великолепный пример для ангелов! Поверьте мне, у меня этих брокеров уже полдюжины было. Все они зазывалы, и все тут. Сперва они оказываются, по мелочи, правы, а потом тут же уводят вас в сторону.

— Вам стоит прислушиваться к собственным импульсам.

— Оно бы хорошо, но я очень занятой человек Я мог бы переигрывать этих мошенников семь дней в неделю, но у меня нет времени. Мне надо заниматься делами.

— Похоже на то, что вам надо просто отдавать брокеру свои распоряжения и не выслушивать никаких его советов.

— Конечно. Конечно, так бы и надо было делать. Я уже был бы богачом, если бы эти зазывалы поганые не заставляли меня продавать в неподходящий момент или покупать не те акции.

Список ролей, которые играют инвесторы, можно продолжать до бесконечности, но челюсти австралопитека как не было, так и нет. Может быть, как говорят мои мудрецы, инвесторы находятся на бирже для чего-то еще. У меня есть приятель с небольшой клиринговой конторой, и он говорит

вот что:

— Нет разницы, крупные они инвесторы или мелкие. Если они делают немножко денег, они рады. Если они теряют немножко денег, то тоже не особо расстраиваются. Все, что им нужно, — это иметь возможность тебе позвонить. Они хотят спросить: «А как там мои акции? Поднимаются? Падают? А прибыли? Что слышно о возможном слиянии? Что вообще происходит?» И они хотят делать это каждый день. Им нужен друг, им нужен кто-то на другом конце провода, они хотят быть частью того, что происходит, и вы даете им возможность выбора между тем, чтобы делать деньги с гарантией или быть в игре. И если вы придадите этому соответствующую форму, позволяющую им сохранить лицо, каждый из них, без исключения, предпочтет быть в игре. Это, конечно, бессмысленно, если иметь в виду здравый смысл, но свой сумасшедший смысл в этом есть, если посмотреть на вещи реально.

Глава 7

Тревоги и поиски индивидуальности

Абсолютная мобильность американцев, конечно, вещь великолепная, но она оказывает и мощное давление. Если наши соседи разбогатели, разве с нами не должно произойти то же? А если мы не разбогатели, то почему? Конечно, было бы мило просто сказать: Иншалла, такова уж судьба, дружище, или таковы уж законы шоу-бизнеса, но это не помогает, потому что все мы всерьез верим в возможность перемен и в Великое Будущее непрекращающегося прогресса.