Смерть за плечами - Данилов Сергей. Страница 3

— А, это ты! — радостно воскликнул гремлин, ничуть не смущаясь тем, что я держу его за ногу, а он висит вниз головой. — Как ты меня нашел? Я так заблудился, что сам себя не мог найти.

— Как тебя угораздило попасть в эту сумку? — спросил я, осторожно опуская повизгивающего от счастья гремлина на пол.

Сник задумчиво почесал зубами пятку и уверенно заявил:

— Она меня сожрала! Правда-правда! — затараторил он, заметив мое явное сомнение. — Сначала она слопала все мои яблоки. Я подумал, что они в дырку провалились, и полез за ними. И вдруг оказался в таком странном месте… и не смог выбраться. А потом ты меня вытащил. Прости, что я тебя укусил, я думал, это кто-то злой. А у тебя есть яблоко?

— А где ты взял эту сумку? — Вопрос о яблоках я решил оставить напоследок.

— Ее выбросили в корзину с тряпьем для нищих. Я подумал, что в такую сумку влезет много яблок. Можно будет один раз сбегать на кухню и набрать яблок на много дней. Только эта сумка все яблоки слопала. Противная сумка! Правильно ее выбросили! Хочешь, подарю?

— Давай, — усмехнулся я. Сник-обжоратут же почуял неладное.

— А ты мне что? — прищурил он зеленый глаз. — Ты тоже должен мне что-нибудь подарить!

— А что ты хочешь?

— Четыре красных яблока!

— Я дам тебе целых десять яблок, если ты сбегаешь в Черную башню и приведешь Энди в подземный ход. Скажи ему, что я буду его там ждать. Да, и передай ему от меня эту сумку. Она волшебная, и в ней полно книг. А я пока схожу за яблоками. Согласен?

Гремлин наморщил лоб и принялся что-то подсчитывать на пальцах, которых у него было по четыре на каждой руке.

— А десять больше, чем четыре? — поинтересовался он, закончив свои подсчеты, и, получив утвердительный ответ, радостно взвизгнул: — Согласен! — подхватил сумку и юркнул в крысиный лаз.

А я отправился на кухню за десятью красными яблоками для Сника и заодно за чем-нибудь съедобным для себя.

Глава 2. ШУТ И КОРОЛЬ

Кухня была единственным местом в Черном замке, где суета не прекращалась даже ночью. Стражи там не было, зато было множество поварят и служанок во главе со старой кухаркой Фариссой, которая, как мне казалось, не спала вообще никогда, а день и ночь что-нибудь стряпала.

Вместо обычного для этого места грохота кастрюль и сковородок с кухни доносились звуки лютни и чарующий голос Брикуса:

И принц в отчаянии выхватил меч,
И головы вражьи слетали с плеч,
За гибель друга он мстил.
Но мудрый король отдал приказ,
Явился черный колдун тотчас,
Хозяин всех темных сил.
Над Черным замком ветер завыл,
Как будто это не ветер был,
А злобный голодный пес,
И вздохи предков из древних могил,
Всех тех, чьи души колдун погубил,
Из дальних лесов он донес.
Как гром, гремели слова колдуна,
От них кругом воцарилась тьма,
И замер бесстрашный герой.
Не в честном бою и не страхом сражен,
Он в сердце заклятием злым поражен,
Чтоб сгинуть в темнице сырой.
Безвольной игрушкой в злых руках
Темницу покинет он, чтобы страх
В сердца народа вселить.
И больше не будет звучать его смех,
А вместо веселых хмельных утех,
Он будет лишь тьму любить…

Я осторожно заглянул в дверь. Грустный шут Брикус восседал на куче поленьев, предназначенных для плиты, и пел песню, по-видимому сочиненную по следам последних событий, а собравшаяся вокруг него кухонная челядь в количестве пяти человек слушала его со скорбными лицами плакальщиков, нанятых счастливыми наследниками, чтобы как подобает проводить в последний путь богатого лорда.

— С каких пор ты сочиняешь такие песни, Брикус? — поинтересовался я, предварительно обследовав несколько кастрюль, горшков и не найдя в них ничего, кроме неизменных грибов во всех видах. — Я готов зарыдать прямо сейчас! — добавил я, отхлебнув черничного вина из кувшина, скорее всего преподнесенного Брикусу благодарными слушателями.

Брикус оборвал песню на полуслове, брови его подпрыгнули до самых корней волос, и он так и застыл с раскрытым ртом. Все обернулись и уставились на меня с неменьшим изумлением. Никто не спешил выражать бурного восторга по поводу моего счастливого спасения, хотя только что оплакивали как умершего.

Первым пришел в себя Брикус.

— Ты ли это, бесстрашный герой? — нерешительно осведомился он.

— А что, непохож? — хмыкнул я.

Брикус поднялся со сложенного из поленьев сиденья, окинул меня взглядом с ног до головы и, нахально глядя мне в глаза, запел:

Хоть лицом ты и похож,
Но меня не проведешь!
Сам я видел в Тронном зале,
Как тебя заколдовали.
Ты теперь совсем другой,
Стал ты колдуна слугой
И к нам явился для того,
Чтоб выполнить приказ его:
Для жертвоприношенья в храм
Доставить этих юных дам!

Юные дамы отнеслись к предсказанию Брикуса вполне серьезно. Одна из служанок свалилась в обморок, обрушив по дороге на пол пустую кастрюлю, вторая тут же спряталась за спину широкоплечего мясника по прозвищу Потрошитель, сразу потянувшегося за топором. Обстановку разрядила старая Фарисса.

— Вы что, совсем одурели?! — воскликнула она. — Мальчик от голода еле на ногах держится, одни кости остались, а вы его самого уже на жаркое разделать собрались! А ты, Брикус, постыдился бы придуриваться! Сам же мне рассказывал, что сбежал принц из темницы да всех узников выпустил, и как король сокрушался, что черный колдун не успел его заколдовать! Чего же теперь людям головы морочишь? — Кухарка напирала на тощего шута своим необъятным бюстом и загнала его прямо на раскаленные угли жаровни.

— Оу! Еж те в бок, старая ведьма! — завопил Брикус и принялся с жалобным поскуливанием бегать по кухне, пока наконец не нашел комфортное местечко, усевшись дымящимся задом в бочку с водой. — Да ну вас в Бездну! Шуток не понимаете, — обиженно проговорил он, потягиваясь, словно сидел в удобном кресле.

— Куда грязной задницей?! Этой водой королевскую посуду моют! — возмутилась было Фарисса, но потом махнула на Брикуса рукой и принялась командовать служанками, пытаясь накормить до отвала мое не в меру отощавшее высочество. — О боги! Ну до чего худющий! И куда только король смотрит? — причитала добрая старушка. — Это же стыдно людям в глаза смотреть, — королевский сын, а тощий, будто из Голодного леса. И так в народе говорят, что король скупой. Эй, Роза, — крикнула она розовощекой служанке, — беги скорее в винный погреб, разбуди этого пьяницу Рафа. Пусть даст лучшего вина для королевской кухни! А то вон еще выдумал, — продолжала она уже из другого конца кухни, яростно грохоча кастрюлями. — Где это видано, чтобы дите родное в темнице держать?! Вот, покушай, милый! Съешь куропаточку? Или нет, лучше кабанчика запеченного или рыбки? Нам вчера форельки привезли…

— Давай все, что есть, только быстро и без грибов! — давясь от хохота, выпалил я и с усердием, свойственным обычно дядюшке Готриду и совершенно несвойственным людям с ранами в боку, принялся уничтожать все, что осталось с вечера и было приготовлено на утро на королевской кухне.

— А мне? — тут же встрял Брикус. — Я что, всю ночь глотку драл, чтобы вы тут Рикланда кормили?