Крылья страха - Данилова Анна. Страница 77
– Все очень просто. Он поработит тебя. Рядом с ним ты сойдешь с ума, свихнешься… Он какой-то странный… С сумасшедшинкой, что ли… Не знаю даже, как тебе объяснить…
– А друзья у него есть?
– Есть. Начиная с губернатора… Но дружат с ним в основном из страха… Слишком много в нашем городе связано с именем Ломова…
– А чего его бояться-то? Я не понимаю…
– У него свои принципы работы… Возможно, он таким образом проворачивает свои идеи, что человеку, хотя бы раз с ним связавшемуся, просто невозможно будет потом обходиться без Ломова.
– Полина, ты несешь какие-то несуразности… То есть, говоря проще. Ломов давит на директорский корпус психологически?
– Да нет же… Тут дело сложнее и во многом зависит от того, какое прошлое у руководителя предприятия… Процедура банкротства, списание долгов – вот «золотые» рычаги, которые использует в своей работе Ломов. Он как паук, который оплел весь город… В конечном счете заводы работают, проблема безработицы решается, люди начинают получать деньги, но больше всех будет иметь твой Ломов…
– Но почему? Ведь он только чиновник?
– Ценные бумаги, Юля… Он – держатель основных пакетов акций, он акула, готовая сожрать в любое время то, что плохо лежит, или то, что перестает ему подчиняться…
– А как к этому относится губернатор?
– Ломов ему необходим как воздух…
– ., или как мозг?
– Ну вот ты все поняла… Я тебя, кажется, задержала? – Полина улыбнулась и даже подмигнула Юле:
– Но ты должна знать, с кем проводишь ночи…
– Но откуда у тебя такая информация? Ты что, тоже интересовалась Ломовым как потенциальным любовником?
– Я вообще много чего знаю о местных воротилах… Но все это довольно скучно…
Она снова закрылась, как раковина-беззубка.
Ломов был недоволен, что его заставили ждать. Но тем приятнее было Юле осознавать, КТО ее ждет, особенно после всего, что она услышала о Павле Андреевиче.
– Извините, что задержалась. Я попыталась, сделать себе перевязку, и, по-моему, у меня это довольно-таки неплохо получилось… Вы сердитесь на меня?
– Скажи. – Он повернулся к ней, и в бледных бликах салонного освещения она увидела его крупное, с выразительными темными глазами лицо. Мешки под ними показались и вовсе черными, они словно бы являлись продолжением глаз и пугали своими размерами. – Скажи, тебе доставляет удовольствие мучить меня?
– Если вы будете разговаривать со мной в таком духе, то я вернусь домой… Вы не должны забывать, что я женщина, что у меня могут быть свои дела, которые необходимо выполнять без свидетелей… Я переоделась, сделала перевязку, привела себя в порядок, наконец, распихала продукты в холодильнике, выпила анальгин… Что в этом особенного? Вы прекрасно понимаете, что я ранена, что мне нездоровится и что я согласилась поехать с вами только лишь из уважения к вам… Кроме того, я надеялась на вашу реальную помощь.
– Извини… – Он положил руку ей на плечо и, склонившись к ней, поцеловал в щеку. – Просто я нервничал… Я подумал, что ты меня обманываешь, что у тебя дома кто-то есть, с кем ты обсуждаешь наши с тобой отношения… Ну что, поедем?
– Конечно. – Она тоже клюнула его в щеку. И они поехали.
– Знаешь, ласточка, тебе будут говорить обо мне самые ужасные вещи… Но ты не должна никому верить. У меня достаточно много врагов в этом городе. И не потому, что я такой плохой, просто у меня работа такая… Я выбрал тебя, и мне бы хотелось, чтобы ты теперь выбрала меня.
– Павел Андреевич, я все это уже слышала, только никак не могу взять в толк, зачем я вам? Вы действительно хотите создать семью, чтобы у вас появились дети?.
– Разумеется…
– Вам уже за шестьдесят, не кажется ли вам, что как-то поздновато вы решили взяться за ум? Это что же получается, у вас до сих пор нет детей?
– Представь себе, нет…
– Но почему? Вы бесплодны?
– Не думаю… Просто у меня до сегодняшнего дня не складывалась личная жизнь.
– Уверена, что у вас было много женщин… Вы – влиятельный человек, богатый к тому же… Что мешало вам встречаться с женщинами и выбирать среди них потенциальную жену?
– Я и выбирал… Понятное дело, что я не монашествовал, просто мне бы не хотелось говорить с тобой на эту тему…
– А вы, случайно, не гомосексуалист?
– Нет, успокойся. Мне даже показалось, что я смог убедить тебя в том, что способен сделать женщину счастливой…
Юля замолчала, вспомнив все, что произошло между ними в их последнюю встречу. Она уже открыла было рот, чтобы сказать, что вряд ли подобную близость можно назвать счастьем, но вовремя опомнилась и, чтобы не обидеть Ломова, промолчала. А ведь она не забыла о кладбище, о том, что ей пришлось пережить, наблюдая полное бессилие Павла Андреевича, и, наконец, о предложении Ломова заниматься сексом с другим мужчиной в его присутствии.
Глава 20
Всю ночь Юля проспала одна на широкой кровати, а утром, проснувшись, поняла, что видит эту спальню в последний раз. Ломов – увлечение, не больше. А потому с ним необходимо немедленно расстаться, пока они не стали врагами. Мужчины – самолюбивые звери, с ними нельзя вести себя резко. Особенно с Ломовым.
Она встала, подошла, обнаженная, к окну и взглянула на улицу. Шел дождь. Глубокая осень. Глубокая печаль.
Она помнила, как Ломов раздевал ее, как разбинтовывал плечо, осматривал рану, а потом смазывал ее целебным бальзамом и вновь бинтовал, шепча в каком-то неописуемом восторге совершенно бредовые молитвы. Он был восхищен ею. Он был влюблен в нее. Он страдал. Он так и не смог овладеть ею.
Плечо не болело. Юля нашла свою одежду на кресле, оделась и поняла, что не готова к встрече с Ломовым. Она не знала, о чем с ним говорить, что обещать, о чем договариваться. Он захочет ее увидеть снова, но с нее хватит.
Решение бежать из этого дома пришло само. Охотничий домик, нафаршированный чучелами животных, шкурами убитых зверей, ружьями и кинжалами, меньше всего напоминал ей тюрьму, в нем имелись открывающиеся окна и двери… Пройти к выходу, минуя комнату, где спал Павел Андреевич, было невозможно, оставалось одно – выбраться из спальни через окно.
Юля долго открывала его, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате хозяина. Наконец это удалось, и в лицо ей хлынул влажный и холодный воздух, настоянный на ароматах умирающего осеннего леса…
Юля достала блокнот и, черкнув несколько строк, вырвала листок и оставила его на видном месте, после чего с необычайной легкостью взобралась на подоконник и, придерживая полы длинного пальто, спрыгнула на мягкую влажную землю… На ее счастье, окно спальни выходило на лесную дорогу, тогда как окна других комнат были обращены в сад… Ей повезло, она даже не подвернула ногу.
До основной трассы было километра три. От утренней тишины ломило в ушах. Удаляясь от охотничьего домика, Юля лихорадочно соображала, как же могло случиться, что Ломов живет здесь, почти в лесу, совершенно один, без соседей. Кто проводил сюда воду, газ, тянул телефонный и электрические кабели? И почему он выбрал именно это место? И только отойдя примерно на километр и поднявшись на пригорок, она поняла, что более живописного места во всем пригороде, пожалуй, не сыщешь. Хвойный лес, переходящий в березовую рощу, небольшое озеро, отдаленность от трассы… Это было идеальное место для охоты и отдыха.
Она остановила первую попавшуюся машину и попросила подбросить ее до города. Водитель, шестидесятилетний, скромно одетый мужчина, угостил ее мятными конфетами.
– Что, характерами не сошлись?
– Не поняла… О чем это вы?
– С губой-то что?
Она приподнялась и посмотрелась в зеркальце. И ей стало нехорошо. Верхняя губа распухла и покрылась коричневой коркой запекшейся крови, словно ее прокусили… Юля провела по ней языком и ничего не почувствовала, как после анестезии. Что же он с ней такого сделал? Она ничего подобного не помнила. После попытки овладеть ею Ломов нежно, как ей показалось, поцеловал ее и, пожелав спокойной ночи, ушел спать в соседнюю комнату. Неужели он что-то сделал, чтобы она потеряла сознание, отключилась и он мог вытворять с нею все, что угодно?…