Крылья страха - Данилова Анна. Страница 88
– Теперь-то я в этом просто уверена. Больше того, это Полина сделала для убийцы слепки ключей, а то и вовсе открыла ему (или ей) дверь квартиры Садовниковых. Возможно, она действительно находилась в этой квартире до прихода Лоры, и только после того, как Лора пришла, дала знать об этом убийце… Она сама могла организовать убийство и быть если не исполнителем, то инициатором… И, конечно, сидя под столом (но прятаться она могла не столько от убийцы, сколько от Сергея Садовникова или Лоры), она ВИДЕЛА убийцу. Она все знала. И после убийства попросила меня приютить ее, потому что, боялась, что убийца уберет ее как свидетельницу.
– Ты думаешь, что это был Сырцов?
– А почему бы и нет? Полина начала шантажировать его, причем достаточно активно, если он был вынужден продать свои машины и недвижимость… Он испугался. И крепко. И тогда Полина, переодевшись в мою одежду, поехала в больницу, куда он лег, и убила его. Удивительно дерзкое убийство.
– Но кто же стрелял в тебя?
– Не знаю… Мне было бы, конечно, ЛЕСТНО, если бы в меня стрелял сам прокурор области, но я не вижу особых причин для этого… Я слишком ничтожна для такого человека… Кроме того, я же ничего особенного не узнала…
– Выходит, узнала. Но я вижу, что ты утомлена… Давай отложим этот разговор на утро… Я думаю, что теперь нам надо поработать уже мозгами. Трупов у нас с тобой – хоть отбавляй… Кто знает, может, все эти убийства как-то связаны между собой?
– Но их столько, что я уже сбилась со счета…
– Смотри сама, – Крымов достал из кармана куртки записную книжку, где по пунктам в хронологическом порядке были записаны фамилии убитых за последние дни людей, каким-то образом связанных с деятельностью агентства.
Юля взяла список в руки:
"1. Садовникова Лора.
2. Садовников Сергей.
3. Соболев Герман.
4. Берестов Андрей.
5. Вартанов Алик.
6. Изотов Валентин.
7. Сырцов Евгений П.
8. Пескова Полина".
– Думаю, будет правильным присоединить к этому списку убитых девочек… – вдруг сказала она. – Ирину Сконженко и Сашу Ласкину.
– Самое страшное, что в этом списке могла быть и ты, – заметил Крымов тихим голосом. – Поэтому нам действительно нужно все обдумать, проанализировать, послушать, что расскажет Шубин… Он занимается Сотниковым, мне Надя сказала…
– Да, а еще он должен был позвонить в Москву и справиться там о Казарине…
И вот сейчас как раз можно было рассказать Крымову о своем подозрении и добавить к этому черному списку еще одну фамилию, но у Юли просто язык не повернулся. Она даже зубы стиснула, чтобы не открыть рот… А ведь она видела этого человека, видела…
Крымов еще раз спросил ее, можно ли ему остаться, но Юля отправила его домой. Оставаться с Крымовым в одной квартире на ночь означало наплевать на все свои принципы и подчиниться ему. Кроме того, она хотела не спеша раздеться, освободиться от грязных бинтов, принять душ, привести себя в порядок, спокойно, ни о чем не волнуясь, поужинать и хорошенько выспаться, приняв предварительно снотворное и болеутоляющее. И еще. Она ждала звонка. ОН должен был позвонить. После тяжелого, наполненного кошмарами дня ей почему-то захотелось снова оказаться во власти этого большого человека, чтобы он вдохнул в нее жизнь…
И она не ошиблась. Едва за окном стихли звуки отъезжающей машины, как послышался шорох шин… Она подошла к окну и совершенно не удивилась, увидев черную машину. ОН приехал. Сейчас он будет ее расспрашивать, что-то выяснять, притворится обиженным… Ведь она сбежала от него.
Сначала промурлыкал телефон. Павел Андреевич был воспитанным мужчиной и знал, что перед визитом лучше позвонить и предупредить, чем не быть допущенным к объекту желаний.
– Ты одна, моя ласточка?
Она облегченно вздохнула: он не сердился на нее. Он был спокоен и полон надежд.
– Вы же сами знаете… Вы видели машину Крымова…
– Видел и только поэтому приехал к тебе. Если бы ты, негодница, оставила его у себя на ночь, я бы тебе этого никогда не простил… – Он мягко шутил, вкладывая в каждое слово нежность и сдержанность. – Ты позволишь мне подняться к тебе?
– Конечно. Только при условии, что вы не будете задавать мне вопросы по поводу моего утреннего бегства.
– Не буду. Я рад, что ты раскаиваешься. Ведь ты раскаиваешься?
Она поняла, насколько ему важен ее положительный ответ, и сказала, что раскаивается.
– Я привез тебе хорошую мазь для твоей раны и готов сделать тебе перевязку.
– Это как раз то, что мне нужно…
– Тогда я поднимаюсь к тебе…
Ворох чувств, словно ворох прохладных осенних листьев, закружился, обдавая ее горько-пряным ароматом надежд и желаний. Ей хотелось тепла, и сейчас она его получит. Одиночество серой безмолвной птицей вылетит через форточку, уступив место если не любви, то хотя бы нежной дружбе или, быть может, страсти…
Ей было неловко от собственной непоследовательности, но она, поджидая Ломова, успокаивала себя мыслью, что ей простительны такого рода выходки уже хотя бы потому, что ей просто-напросто не хватает опыта в общении с мужчинами, да еще такими, как Павел Андреевич, который старше ее почти на сорок лет.
Он позвонил, она открыла ему и была приятно удивлена, когда он вручил ей букет желто-белых, крепко пахнущих осенью и дымом хризантем. За цветами она увидела улыбающееся, раскрасневшееся то ли от волнения, то ли от радости лицо Павла Андреевича.
– Ну здравствуй… – Он обнял ее и прижал к себе. Она вскрикнула от боли – он сильно надавил ей на плечо.
– Ох, извини… Забыл… Вернее, не забыл, а ЗАБЫЛСЯ… Смотри, что у меня для тебя есть… – с этими словами он достал из кармана коричневый флакончик с яркой этикеткой. – Это хорошая мазь… Сейчас я тебя перевяжу, и мы с тобой поговорим…
– А может, не надо?
– Что «не надо»?
– Говорить… Вы это сказали так, словно собираетесь меня отчитывать… – Юля разговаривала с ним тоном маленькой девочки.
– Упаси Боже… Ничего подобного. Просто мне бы хотелось, чтобы наши отношения как-то определились и ты больше не позволяла себе подобных вольностей… Ты очень огорчила меня, но, как видишь, я тебя простил… Я бы хотел, ласточка, жениться на тебе… Но моя жена должна быть предельно дисциплинированна… Прими у меня этот пакет…
Она только сейчас заметила, что в ногах у него поблескивает позолотой большой полиэтиленовый пакет.
– А что там?
– Хорошее вино, закуска из «Клеста»… Как видишь, я приготовился к встрече с тобой основательно… Кроме того, я собираюсь сделать тебе сегодня сюрприз… Но давай все по очереди…
Намыливаться с забинтованным плечом было довольно сложно, и Павел Андреевич посоветовал ей наложить на повязку целлофановый пакет и стянуть все это прорезиненной сеткой, какой пользуются обычно хирурги.
– Так тебе в рану не натечет вода, и ты сможешь спокойно помыться…
Он с удовольствием поглаживал ее тело мягкой губкой, то и дело целуя его… Он был в домашней теплой рубашке с закатанными рукавами и темных брюках. Юля представила себе, что она замужем за этим человеком и что он вот так каждый день моет ее в ванне, как маленькую девочку, как дочку… Ей нравилось, что о ней заботятся. Она знала, что жизнь с молодым мужем принесет ей только разочарования, поскольку она всегда будет ревновать его к другим женщинам. С мужем, который будет значительно старше ее, в этом плане будет легче. Жизнь ее станет спокойной и размеренной. Они будут путешествовать, жить в свое удовольствие, ей не придется поздним вечером присутствовать при вскрытии могил… У нее появятся деньги, и она сможет чаще ездить в Москву к маме, сможет делать ей дорогие подарки, купить себе новую машину, наконец… И вдруг она услышала:
– Я решил сделать тебе свадебный подарок. – Ломов вытер мокрую, в мыльной пене руку о полотенце и достал из кармана брюк ключи. – Это тебе…
– Что это? – у нее в груди произошло какое-то движение, там стало горячо от предчувствия небывалого счастья.