Мне давно хотелось убить - Данилова Анна. Страница 21

– Нет, никто ничего не знает. Милиция просто сбилась с ног. Ведь она была человеком, которого просто НЕ ЗА ЧТО УБИВАТЬ. Понимаешь, у нас у всех есть какие-то грешки, мы все на протяжении жизни совершаем ошибки, проступки… Но только не она. Марина Козич была необыкновенной девушкой, от нее исходил свет. Она была как святая. И в тот вечер, когда она пришла ко мне, мне показалось, что я грешница, великая грешница, потому что мы с Борисом позволили себе тогда многое… Правда, ДО ее прихода. Потому что после того, как Марина ушла от нас, конечно же, все расстроилось. И в физическом плане… тоже.

Жанна покраснела. Опустив взгляд в тарелку, она рассматривала кусочек мяса до тех пор, пока туда не капнула первая слеза.

Юля стояла у окна и пыталась представить себе эту «святую» учительницу по фамилии Козич.

– А знаешь, что я тебе скажу? Просто из личного опыта.

Жанна подняла лицо, взяла со стола салфетку и промокнула заплывшие черной размокшей тушью глаза.

– Ты, судя по всему, идеалистка, но в жизни почему-то чаще всего происходит все наоборот… Я имею в виду Козич. Как правило, такие святоши оказываются своей полной противоположностью. Это чисто психологические дела: то, чего недостает человеку внутри, он пытается продемонстрировать снаружи. К примеру, он в душе – подлец, плетет за спиной других интриги, сталкивает людей лбами и наслаждается результатами содеянного, а внешне всем улыбается, и, как ни странно, все принимают его за порядочного человека; или, скажем, его место за решеткой – а он, чистенький и аккуратненький, руководит большим количеством людей… И так было всегда. И не смотри на меня так… Я говорю правду.

– Какая же ты бессердечная… Как ты можешь говорить такое про Марину?!

– Извини, но я ее не знаю. Я лишь предполагаю, что она могла оказаться вовсе не тем человеком, которым вы все привыкли ее считать. Вполне вероятно, что у нее была ВТОРАЯ жизнь. Ты понимаешь меня? Вот скажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о ее личной жизни? Уверена, что НИЧЕГО. Просто-таки абсолютно ничего.

– Ну и что? Она не обязана была мне рассказывать о своих… – Она запнулась и шумно выдохнула, словно разговор приносил ей физические страдания. Видно было, что она настроена до конца защищать свою погибшую подругу. – У каждого человека есть свои сокровенные тайны, были они и у нее, конечно же… Но ей не везло. Ей встречались чаще всего подлецы, которым она верила. Хотя, может, и не подлецы, а просто мужчины, которым не нужна была такая сложная и открытая женщина…

– Что значит «открытая»?

– Понимаешь, она говорила что думала. Все свои чувства и отношения к мужчине выражала непосредственно, с легкостью, за что, наверное, и поплатилась… Мужчины не любят таких.

– Я постараюсь узнать об этой Козич по своим каналам. Может, что-нибудь и прояснится…

Она хотела было сказать Жанне, что появление в ее жизни зечки может быть связано именно с Козич, но промолчала: как могла она заподозрить ее в психическом расстройстве, замешанном на комплексе вины перед Козич, если сама Юля ВИДЕЛА эту зечку своими глазами?!

– Ладно, утро вечера мудренее. Пойдем спать. Посуду мыть уже нет сил, утром, как встану, помою. А ведь у меня завтра тяжелый день… Представь, в такую погоду, в холод-метель, мчаться по трассе куда-то в тмутаракань, чтобы искать убийцу… Я никогда, никогда, понимаешь, не пойму этих больных людей, обреченных приносить людям смерть и страдание. Словно это миссия на них возложена такая. Но кто ее мог возложить, если не сам дьявол?..

У них с Шубиным было всего несколько минут, чтобы побыть вдвоем. Он заехал за ней на машине, в которой уже сидели Трубников и Кириллов. В салоне пахло перегаром, и Шубин попросил мужчин на то время, пока он будет отсутствовать, открыть окна и проветрить салон.

Он вошел в подъезд и почувствовал, что ему приятно даже видеть эти стены, эти ступеньки, по которым ходит Юля. Поднимаясь, он произнес ее имя вслух и, замерев на мгновение, прислушался, словно из самого звука могло родиться видение: она, спускающаяся ему навстречу…

Игорь всю ночь промечтал о том, как они будут жить вместе. В том, что эта женщина создана для него, он уже не сомневался. Более того, он вообще не понимал, как он мог жить, не видя ее?

Он остановился перед дверью и прислушался. В подъезде было очень тихо. Пять утра. Он решил не звонить, чтобы не разбудить Жанну. Но не столько из чувства заботы о ней, сколько из-за своего эгоистичного желания побыть с Юлей наедине хотя бы пару минут. Несколько раз постучав указательным пальцем по дверному косяку, он снова прислушался.

Дверь почти сразу же открылась, и он увидел не заспанную, а свежую и бодрую, уже в свитере и джинсах Юлю. Увидев Шубина, она улыбнулась и приложила палец к губам.

– Тсс… Она спит. Заходи, выпьешь чашку кофе, съешь отбивную, а то никуда не поедешь… Ты ведь не завтракал?

Он обнял ее и прижал к себе, зарываясь лицом в теплую волну волос и вдыхая в себя нежный аромат духов.

– Игорь, я и так-то не хочу никуда ехать, а ты еще больше разлагаешь дисциплину… Ну нельзя же так. Думаешь, мне не хочется сейчас вернуться в постель и выспаться с тобой рядышком? – шептала она ему на ухо, ловя себя на том, что почему-то не воспринимает уже Игоря прежним Шубиным. Что-то с ней произошло непонятное, словно заменили-освежили сердце… Оно и биться-то в его присутствии стало чаще, взволнованнее. – Я сегодня долго не могла уснуть, вернее, мы… Все говорили с Жанной. Но так ничего и не придумали. Особенно меня насторожил тот мужик, который принес ей деньги. Кстати, сейчас надо будет заехать к Щукиной и отдать ей пакет с деньгами, чтобы она сняла отпечатки пальцев.

– Завезем лучше в агентство, – предложил Шубин, подозревающий, что Щукина и эту ночь провела у Крымова. – А вдруг она снова с Чайкиным? Еще так рано, пусть поспит… Оставь ей записку, а ближе к вечеру позвонишь, может, она что-нибудь уже успеет узнать.

Все это они говорили, прижавшись друг к другу в прихожей, пока Юля не отпрянула от него, взяла за руку и повела на кухню.

– Нас, конечно, мало, – сказала она, включая кофеварку. – Жаль, что Крымов такой бездельник и аферист… Мог бы, между прочим, заняться делом Жанны, а заодно навести справки о Борисе. Понимаешь, он слишком красив для Жанны. А красивые мужчины меня всегда настораживают. Я просто уверена, что у него был роман с Козич…

И Юля в двух словах рассказала ему про Марину.

– Как ты думаешь, могла твоя Жанна ПРИДУМАТЬ эту зечку?

– Могла-то могла, но я ведь и сама ее видела.

Заехали в агентство, оставили пакет с деньгами и записку Щукиной.

– Главное, чтобы Крымов не принял их за гонорар, – заметил Игорь.

– Не примет, я же ей все подробно написала. Хотя вид денег всегда вызывал в Крымове трепет.

В машине Шубин расспрашивал своих неразговорчивых пассажиров о Наташе Литвинец, узел с вещами и отрезанным ухом которой подкинули на крыльцо Вите Ерохину.

– Гулящая она была, но все равно хорошая баба, – отозвался Роман Трубников низким хрипловатым голосом. Это был крупный краснолицый мужчина с грубыми и резкими чертами лица. Горе проложило несколько глубоких морщин на его широком крепком лбу, образовало черные мешки под глазами и опустило уголки полных светлых губ.

Юля, слушая его, подумала о том, что Игорь нарочно именно сейчас начал говорить с мужчинами об этом, чтобы постепенно ввести ее в курс дела.

– Что значит «гулящая»? – спросил Шубин, делая вид, что Виктор Ерохин ничего ему о ней не рассказывал.

Игорь провел ночь в компании этих малознакомых людей, мучаясь бессонницей и чувством страшной несправедливости к его нарождавшемуся счастью с Юлей. С какой стати он оставил у себя на ночь этих несчастных мужиков, выложивших Крымову свои, быть может, последние деньги за то, чтобы нашли их дочерей, вместо того чтобы отправить клиентов ночевать в гостиницу или позволить им переночевать в агентстве, в специально отведенной для этих целей комнате? Разве не имеют работники крымовского агентства права на личную жизнь? И зачем это понадобилось Юле ночевать с Жанной, если она могла выспаться в кровати Шубина? Неужели и здесь приложил свою руку Крымов? И это при том, что сам-то он спит с кем хочет…