Покер лжецов - Пинскер Борис Семенович. Страница 21

Пока О'Грэди возился с клавиатурой Quotron, похожей на клавиатуру персонального компьютера, опять появился Пенн Кинг и вновь потребовал информацию о ценах. «Я, черт меня бери, велел тебе найти цены» — такой вот был текст. Так что О'Грэди рысью помчался к тому же маклеру с тем же вопросом. «Твою мать, — встретил его маклер, — на вот, ищи», — и сунул ему лист с ценами акций. О'Грэди вернулся к своему столу и обнаружил, что как раз тех цен, что ему были нужны, в этом перечне нет.

«Где эти проклятые цены?» — спросил Пенн.

О'Грэди рассказал о своих неудачных попытках выудить цены из маклера.

«Ты тогда вот что, слушай сюда, — сказал вконец измочаленный Пенн Кинг. — Пойди к этой жопе и скажи ему: «Смотри, жопа, ты так охрененно мне помог, когда я в первый раз пришел с вопросом, так, может, ты мне дашь, наконец, эти чертовы цены для Morgan Guaranty?»»

Пришлось О'Грэди в третий раз идти к маклеру. Он решил, что имеет право потребовать помощи, но только выкинет текст про жопу и про охрененную помощь. В голове у него крутилось вполне гигиеничное обращение: «Слушай, мне жаль, что я тебе так досаждаю, — так он хотел начать, — но Morgan Guaranty — это наш крупнейший клиент, а без твоей помощи…»

Увидев его снова, маклер вскочил из-за стола и завопил: «Какого хрена ты опять сюда заявился? Говорят тебе: Я за-нят!»

«Смотри, жопа, — произнес тут ОТрэди, сразу забыв свою гигиеническую версию мирной беседы, — ты так охрененно мне помог, когда я в первый раз пришел с вопросом, так, может, ты мне дашь, наконец, эти чертовы цены для Morgan Guaranty?» Изумленный маклер отвалился в кресле. Поскольку О'Грэди был вдвое крупнее, его слова можно было воспринять как реальную физическую угрозу. Он примерно с минуту простоял над маклером, тупо на того уставившись, и в конце для пущей убедительности еще раз рявкнул: «Жопа!»

У маклера стал такой вид, будто он увидел привидение. «Пени! — почти простонал он, обращаясь к сидевшему через проход боссу О'Грэди. — Какого хрена ко мне пристал этот малый?»

В ответ Пенн невинно хмыкнул и пожал плечами, как человек, который ничегошеньки не знает.

О'Грэди вернулся за свой стол, сопровождаемый аплодисментами нескольких продавцов облигаций, наблюдавших за происходящим, и довольной ухмылкой Пенна. Естественно, не позднее чем через две минуты маклер сам принес ему нужный список цен.

— И после этого, — сообщил О'Грэди зачарованной аудитории, — он уже никогда больше не цеплялся ко мне.

Легко представить, в какой буйный восторг пришли от этой истории задние ряды; они затопали ногами и заревели, как футбольные болельщики после хорошего гола. Это был кол в глотку первым рядам. По образованию и природным качествам О'Грэди был воспитанным и вежливым человеком. В нем, конечно, было чисто ирландское взрывчатое упрямство, но даже это не объясняло того, что он стал адвокатом неандертальского стиля жизни, царившего на 41-м этаже. В чем была мораль его истории? Очень понятно. Если тебе нужно место на 41-м этаже и для этого требуется кого-то сбить с ног, сделай это, даже если ты выпускник Университета Амхерст, и член союза Фи Бета Каппа, и первоклассный атлет, и много чего достиг. Что нужно, чтобы иметь дело с разными жопами? «Качай вес или займись карате», — учил О'Грэди.

Как бы для подтверждения этого впечатления вслед за О'Грэди перед нами появился человек из отделения по торговле закладными. Если не считать, пожалуй, Джона Мериуэзера, торговцы закладными были самыми большими хоботами. Отделение закладных было самым прибыльным, и туда больше всего стремились устроиться все стажеры. Они могли себе позволить без утайки быть отъявленными мерзавцами. Именно им доверили бросить последний лоск на наше образование.

На 41-м этаже отдел закладных размещался между лифтами и тем углом, где я предпочитал прятаться. Свой угол я выбирал очень тщательно. В нем обитали дружелюбный менеджер и его небольшая группа на редкость добродушных людей. В сущности, этот менеджер пообещал избавить меня от торговли акциями в Далласе. Он же предоставил мне временное убежище. Каждый раз, когда я выходил из лифта и сломя голову мчался под крылышко моего менеджера, я прикидывал, стоит ли рискнуть и пройти через участок, занимаемый отделением закладных. И каждый раз, когда я на это отваживался, я потом жалел о своем решении. От маклеров этого отделения расходились такие злобные вибрации, что в конце дня я всегда предпочитал сделать длинную петлю, только чтобы не идти мимо них. Но даже в этом случае я не чувствовал себя в безопасности. Они прославились тем, что швыряли телефонные трубки в головы проходящих мимо стажеров, и злые языки утверждали, что они заказывали особые длинные шнуры, чтобы можно было кидаться с большего расстояния. Позднее я обнаружил, что они с не меньшей готовностью закидывали телефонными трубками матерых профессионалов и что даже люди, годами работавшие в Salomon Brothers и привыкшие к лютой грубости, воздерживались от того, чтобы ходить через отделение закладных. В каждой уолл-стритовской фирме есть свои шпана и хулиганы. Это были наши.

Хотя люди из отделения закладных наводили на меня панику, мне был интересен их бизнес и их босс, Леви Раньери. Всех наших студентов крайне интересовал Раньери. Леви Раньери был диким и неотесанным гением фирмы Salomon, который начал в отделе почты, пробился на торговый этаж и создал рынок облигаций, выпускаемых под закладные, сначала в Америке, а теперь собирался открыть такой же в Британии. На него всегда указывали как на свидетельство уникальности фирмы. Он был живым воплощением того, что торговая площадка демократична и дает путь всем талантам. Достижения Раньери доказывали, что путь наверх открыт каждому достойному. Я никогда не видел великого человека живьем, но читал о нем. Говорили, что он выступит перед нами.

К сожалению, сам он не появился. Вместо этого он прислал представлять отделение трех старших маклеров по закладным. В них троих общего веса было почти на полтонны. Они стояли в ряд около доски, и тот, что посредине, курил гигантскую сигару, каких я никогда прежде не видел. Дешевую, но очень большую. Двух других я просто не запомнил.

Он не произнес ни слова, только восклицал что-то невнятное и смеялся, когда из зала задавали вопросы. Десятки студентов мечтали присоединиться к отделению закладных. И они задали множество вопросов, но не получили ни одного ответа. Когда кто-то задал не весьма умный вопрос, тот, что с сигарой, дал единственный запомнившийся мне ответ. Он сказал: «Так вы хотите торговать закладными, а?» Тут все трое расхохотались, и звук был такой, как будто флотилия буксиров одновременно включила свои сирены.

Бедолага студент, хотевший стать маклером по закладным. Таких, как он, было тридцать пять. Отобрали только пятерых. Меня в их числе не было, что меня устраивало. Меня послали в Лондон в качестве продавца облигаций. В свое время я вернусь к рассказу о моем дальнейшем воспитании на лондонской торговой площадке. Но здесь мы займемся историей торговли закладными, и не только потому, что это отделение было душой и сердцем фирмы. В 1980-е годы они представляли собой микрокосм всей Уолл-стрит. Рынок закладных — один из двух-трех азбучных примеров изменений в мире финансов. Из Лондона я пристально наблюдал за нашими маклерами по закладным главным образом потому, что у меня в голове не укладывалось, как такие жуткие с виду люди могут так эффективно вести свои дела. Меня восхищал Раньери. За несколько лет взлета он и его маклеры заработали больше денег, чем кто-либо другой на Уолл-стрит. Они были мне несимпатичны, но, быть может, это тоже говорило в их пользу. Их присутствие было признаком здоровья фирмы, так же как мое — признаком ее болезни. По моим прикидкам, если бы специалисты по закладным ушли из Salomon, от фирмы не осталось бы ничего, кроме толпы милейших парней.

Глава 5. Братство хулиганов