Сделано в Америке. Как я создал Wal-Mart - Новак Хелена. Страница 6

Однако я в те дни никогда не думал всерьез о том, чтобы применить свои силы в розничной торговле. Честно говоря, я был уверен в том, что собираюсь стать страховым агентом. В школе я дружил с девушкой, отец которой был очень успешным агентом «Дженерал Американ Лайф Ин-шуренс Компани», и мы с ним вели беседы о его бизнесе. Мне тогда казалось, что он зарабатывает все деньги, какие только есть в мире. Заняться страховым делом казалось мне само собой разумеющимся, так как я думал, что смог бы успешно торговать страховыми полисами. Я всегда мог продать все что угодно и занимался этим делом с раннего детства. Будучи совсем маленьким мальчиком, я продавал журнал «Либерти» по пять центов, а затем перебросился на «Вуменз Хоум Компаньон», когда он стал выходить, и стал продавать его по десять центов, поняв, что стану зарабатывать вдвое больше денег. С девушкой той мы порвали, однако свои грандиозные планы я не оставил. Я думал получить диплом и продолжить учебу в Уортонском финансовом институте в Пенсильвании. Однако с течением времени понял, что даже если продолжу подрабатывать таким же образом, каким подрабатывал на протяжении всех лет, проведенных в колледже, го все равно мне не хватит средств на учебу в Уортоне. Вот почему я решил пока остановиться на достигнутом и нанес визит двум людям, занимавшимся набором кадров для компаний, прибывшим в студенческий городок. Оба предложили мне работу. Я принял предложение от «Джей Си Пенней» и отверг предложение «Сирз Роубак». Сейчас я понимаю простую истину: я пошел в розничную торговлю потому, что устал и жаждал нормальной работы.

Уговор был простым: явиться в магазин «Джей Си Пенней» в Дес Мойнсе, штат Айова, три дня спустя после получения диплома, то есть 3 июня 1940 г., и начать работать в качестве менеджера-стажера. Зарплата - 75 долларов в месяц. С этого дня я и начал работать в рознице и, исключая недолгий период службы в армии, не покидал ее последние пятьдесят два года. Быть может, я родился, чтобы стать торговцем, возможно, так мне было на роду написано. Я ничего не знаю о таких вещах. Но вот что я знаю точно: розничную торговлю я полюбил с самого начала и остался верен этой любви до сегодняшнего дня. И не потому, что все у меня шло само собой, легко и просто.

Я уже говорил, что продавать я умел. И что мне это очень нравилось. К несчастью, писал я как курица лапой, почерк у меня был ужасный. Хелен говорит, что во всем мире насчитывается не более пяти человек, которые могут разобрать мои каракули (она к их числу не принадлежит). Именно это и стало причиной некоторых осложнений в моей новой работе. У «Пенней» в Нью-Йорке работал некто Блейк, который ездил по всей стране, занимаясь аттестацией персонала, проверкой работы магазинов и вообще всякой всячиной. К нам он наведывался с похвальной регулярностью. Я помню, это был здоровенный детина, ростом больше шести футов, всегда одетый с иголочки, в лучшие костюмы, рубашки и галстуки, какие только продавались в «Пенней». Как бы то ни было, он ужасно расстраивался, видя, какими каракулями я заполняю бланки продаж и как неправильно веду кассовую книгу. Я никак не мог заставить себя вынудить нового покупателя ждать, пока я не заполню всех бумажек на то, что уже продал предыдущему. Следует признать, что это вносило некоторую путаницу.

«Уолтон, - говорил мне Блейк, навещая Дес Мойнс, - я уволил бы Вас, если бы только Вы не были таким хорошим продавцом. Может быть, розница - просто не Ваше призвание».

К счастью, я нашел защитника в лице директора своего магазина, Дункана Мэджорса, умевшего всех заразить своей энергией, который более всего гордился тем, что обучил для фирмы «Пенней» больше менеджеров, чем кто-либо еще в стране. У него были собственные методики, и на своей должности он достиг немалых успехов. Его секрет заключался в работе с половины седьмого утра до семи - девяти часов вечера. Все мы хотели стать такими же менеджерами, как он. По воскресеньям мы не работали, и собирались у него дома. Нас было человек девять, все мужчины, и говорили мы, конечно же, о розничной продаже, однако не чурались и игры в настольный теннис или карты. Так что на самом деле работал я тогда без выходных. Помню, в одно из таких воскресений Дункан Мэджорс, только-только получив от фирмы чек на свои годовые премиальные, разгуливал по своему дому, размахивая им. Чек был на 65 000 долларов, что чрезвычайно впечатляло нас, мальчишек. Мой глубокий интерес к розничной продаже возник под влиянием именно этого человека. Он был действительно хорош. Ну и, конечно же, особо приятным и волнующим событием было посещение нашего магазина самим Джеймсом Кэшем Пеннеем. Он не столь часто посещал свои магазины, как это делаю сейчас я, но в курсе дел находился постоянно. Я до сих пор помню, как он учил меня искусству упаковки и увязки товара, как заворачивал его, используя при этом минимум шпагата и бумаги, однако пачка при этом получалась весьма приятной на вид.

Я работал в «Пенней» около полутора лет, и эта фирма действительно была, насколько я это понимал, «кадиллаком» в своей отрасли. Однако даже тогда я бдительно следил за конкурентами. На перекрестке, где был наш магазин, кроме него были еще два, так что в обеденный перерыв я бродил по магазинам «Сирз» и «Йонкерс», чтобы посмотреть, что там у них новенького.

Однако к началу 1942 наступило военное время, и меня ожидала отправка за моря, чтобы и я мог внести свою лепту в военные действия. Но армия подготовила мне большой сюрприз. Оказалось, что у меня небольшие неполадки с сердцем, в действующую армию я не гожусь. Это несколько вывело меня из себя, а поскольку я постоянно ждал призыва на альтернативную службу, и призвать меня могли в любой момент, то я уволился из «Пенней» и направился на юг, в окрестности Тулсы, с некой смутной идеей насчет того, чтобы взглянуть, что представляет собой нефтяное дело. Вместо этого я получил работу на большом пороховом заводе фирмы «Дюпон» в городке Прайор за пределами Тулсы. Единственное место, где мне удалось поселиться, располагалось поблизости, в Клэрморе. Именно там, апрельским вечером, в кегельбане, я впервые встретился с Хелен Робсон.

ХЕЛЕН УОЛТОН:

«Я пришла туда на свидание с другим парнем и впервые в жизни играла в кегли. И только я запустила шар и вернулась на свое место (там были такие старомодные деревянные театральные кресла) как Сэм, перебросив ногу через подлокотник одного из них, улыбнулся мне и игриво поинтересовался: - Мы не встречались с Вами раньше? - Тут мы выяснили, что он пришел на свидание с девушкой, знакомой мне по колледжу. Некоторое время спустя он позвонил мне и попросил номер ее телефона, и, как мне кажется, быть может, даже встретился с нею. Однако вскоре мы с ним уже начали встречаться. Вся моя семья просто влюбилась в него без памяти, и я всегда говорю, что и он настолько же влюбился в мою семью, насколько и в меня».

Когда мы с Хелен встретились, и я начал ухаживать за ней, то ощутил, что на этот раз влюбился всерьез. Она была прехорошенькой, умной и образованной, честолюбивой, своенравной и обладала больтой силой воли. У нее были собственные планы и идеи. Она, так же, как и я, занималась спортом, обожала прогулки на свежем воздухе и энергия била из нее через край.

ХЕЛЕН УОЛТОН:

«Я всегда говорила своим родителям, что собираюсь выйти замуж за человека, наделенного особым видом энергии и напористостью, желанием достигнуть успеха. Я определенно нашла того, кого искала, но сейчас иногда смеюсь и говорю, что, пожалуй, все же слегка перестаралась».

В то же самое время, когда мы с Хелен полюбили друг друга, меня, наконец, призвали в армию. Из-за неполадок с сердцем о боевых действиях мне нечего было и мечтать, однако все же я мог служить в чине младшего лейтенанта. К тому времени как я ушел в армию, два вопроса я для себя уже решил окончательно: я знал, на ком хочу жениться, и знал, чем хочу зарабатывать себе на жизнь. Розничной торговлей. Примерно год спустя после моего призыва мы с Хелен поженились. Это случилось в Валентинов день 1943 г., в ее родном городке Клэрморе, штат Оклахома.