Плюшевый свидетель - Данилова Анна. Страница 29
– Как это «не виделась с ним»? – Этот вопрос, заданный подозрительным тоном, вывел Веру из задумчивости. Августа требовала правды. Вот теперь-то она не успокоится, пока не выяснит весь ход событий. В крайнем случае можно сказать ей, что она встретилась в парке с другим мужчиной, познакомилась с ним, но не называть его имени. – Ты же сама рассказала мне, что вы встретились с ним, что он провел с тобой первую беседу…
– Правильно, и я тогда тоже так думала.
– Вера, у тебя все в порядке с головой?
– Да. Понимаешь, Августа, со мной в парке произошел презабавный случай. Я действительно пришла туда к трем часам, как мы с тобой и договаривались. Подошла к условленной скамейке возле питьевого фонтанчика, увидела сидящего на ней мужчину, симпатичного мужчину…
– Ну да, Ренат был очень красивым мужчиной. И что же дальше? Ты сбежала?
– Нет. Представь себе, я заговорила с ним, сказала, что от тебя, и начала выкладывать ему свою проблему. Он меня так хорошо слушал, что я проговорила минут двадцать, если не больше. И после этого мне даже стало легче, честное слово! А он все слушал и слушал…
– Вера… Но ведь такого не могло быть… его уже не было в живых, понимаешь? Не было! Я, как никто, это точно знаю! Зачем ты сейчас-то мне лжешь? Я же хочу тебе только добра!
– Подожди, ты же не дослушала меня. Сейчас ты будешь смеяться… но так случилось, что вместо доктора Нагаева на этой скамейке оказался совсем другой мужчина. Понимаешь, он все молчал и только слушал меня. Я-то восприняла это как психотерапевтический прием, мол, пусть бедняжка выскажется, может, ей и так полегчает. И только позже, значительно позже, я догадалась, что разоткровенничалась с совершенно посторонним человеком. Вот так оно все и было.
– У тебя есть алиби… – побледнев, произнесла Августа. – И этот человек может подтвердить это? Ты знаешь его фамилию?
– Знаю…
– У тебя с ним случайно не роман? – У Августы, которая вдруг все поняла, округлились глаза. До нее только что дошло, в чем дело. – Так, значит, ты поэтому мне солгала тогда?
– Да. Мне было стыдно признаться тебе, что я попала в такое щекотливое положение, что познакомилась с мужчиной на улице. Ты стала бы смеяться надо мной. Ты всегда осуждаешь тех женщин, которые знакомятся на улице. К тому же я ведь не знала, что доктора убили. Если бы он был жив, то скорее всего я бы сходила к нему позже, сама, и тогда бы мой маленький обман не раскрылся.
– Боже, как же ты любишь все усложнять… Знаешь, а ты порадовала меня. Теперь я с легким сердцем могу покинуть тебя и уехать.
– Надеюсь, не навсегда?
– Не знаю, не знаю, – загадочным тоном произнесла Августа и плеснула себе еще водки. – Вот теперь мне понятно, почему тебя так быстро выпустили. Неужели этот Мещанинов разговорил тебя, и ты рассказала ему о том мужчине? И он нашел его?
– Да, тот мужчина подтвердил мое алиби. Но меня выпустили только под залог. Не забывай, что кто-то подкинул мне пистолет, а это серьезно. К тому же Нагаеву незадолго до его смерти звонила какая-то сумасшедшая по имени Вера. Кстати, хотела тебя спросить, раз уж ты поставляла ему клиентов: ты не знаешь клиентку по имени Вера? У Нагаева в бумагах такая неразбериха!
– А ты откуда знаешь? – встревожилась Августа.
– Знаю… – Вера поняла, что проговорилась. Она не должна была выдавать детали расследования, о которых она знала от Александра. – Слышала, когда меня допрашивали… Следователь говорил с кем-то по телефону.
– Понятно. Да, Ренат не любил возиться с бумагами, он предпочитал живое общение. Да и налогов не платил… Прости меня, дорогой… – она спешно и нервно перекрестилась.
– А что он вообще был за человек? Ведь я ничего о нем не знаю. Та женщина, ну, которая сумасшедшая по имени Вера, требовала у него не то алименты, не то любви… Будто бы он бросил ее, понимаешь? Быть может, это была его любовница? Ты что-нибудь знаешь о его личной жизни?
– Я только слышала… Кажется, у него была одна женщина. Очень красивая. Но это было давно. Очень давно… – Она задумалась.
– Он был женат?
– Женат? Кажется, да, но еще раньше, чем завел роман с той женщиной. Но у них не склеилось, что называется, и они расстались. Это было даже и не здесь… Припоминаю что-то такое смутно, мне сам Ренат рассказывал по пьяни… Так вот. Недавно, приблизительно месяц или полтора тому назад, эта женщина объявилась в нашем городе, и у них, по-моему, снова закрутился роман. И он просто сходил по ней с ума… Во всяком случае, вид у него был, как у кретина.
– Что-то ты не очень-то хорошо отзываешься о своем друге, – осторожно заметила Вера. – А как звали эту женщину, не знаешь? Может, это и есть та самая Вера, которая угрожала ему? Августа, пожалуйста, вспомни ее имя. Ты видела ее когда-нибудь?
– Видела, конечно. Но я не знаю, где она живет. Я вообще ничего не знаю о ней. Только то, что Нагаев был болен этой женщиной. Он страдал все это время, что они не виделись. А она после их первого романа успела дважды или даже трижды побывать замужем, уезжала не то в Финляндию, не то в Швецию, точно не могу сказать. А имя… Постой, дай-ка вспомнить… Нет, не помню… Но только не Вера, это точно.
– А жаль… Может, она что-нибудь знает про ту Веру. Августа… тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?
– Не знаю…
– Тебе нехорошо?
– Да нет, мне очень даже хорошо. А ты как, подружка? – она уже еле ворочала языком.
– А я вот все думаю, кто же меня так ненавидит и за что? Что я такого сделала, что меня решили подставить и подкинули пистолет? Ну не Марина же. Зачем ей это, когда у нее и деньги есть, да и муж мой – теленок, его только пальцем помани. За что?
– Да ни за что. Возможно, кто-то использовал тебя, даже не зная твоего имени, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Своего рода эвтаназия…
– Что? При чем здесь это?
– У тебя была депрессия, тебе было плохо. Возможно, кому-то когда-то ты проговорилась, что тебе не хочется жить. Так чем в могилу ложиться, не лучше ли перед смертью помочь кому-то решить его проблемы?
– Ты это серьезно?
– Но ведь у тебя же, ты говоришь, нет врагов. Вот и попытайся вспомнить, кто знал о том, что тебе так худо. Кто? Кто не пытался помочь тебе? Я вот, к примеру, сосватала тебя Нагаеву, я знала, что он может помочь…
– Илья?
Она вдруг вспомнила, как Илья в то тяжелое для них обоих время, когда он привел в дом Марину, довольно часто стучался к ней, словно проверяя, жива ли она. «Ты как? Жива?» – «Вены не вскрыла, петлю не намылила…»
Да, это все было, было. Но зачем это Илье?
– Не думаю, чтобы он был знаком с Нагаевым. Да и зачем ему вообще кого-то убивать? Для него в ту пору главным было находиться рядом с Мариной. Больше ему ничего не надо было. Это я точно знаю. И зачем ему было подставлять меня?.. Нет, это слишком сложно для него.
– Никогда нельзя отвечать за поступки другого человека. Если ты помнишь, я постоянно повторяю эту фразу. Ты можешь отвечать только за себя. А узнать, какие тараканы живут в голове человека, который спит с тобой, невозможно, как бы близко ни находились ваши головы на подушке…
– Очень образно… – Веру аж передернуло от отвращения, когда она представила себе подушку, засыпанную черными усатыми шевелящимися тараканами. – Но я не верю, что это Илья. Скажу больше… – Она уже не могла остановиться, желая в одну-единственную фразу вложить все свое отношение к презираемому ею мужу: – Да если бы он такое хотя бы задумал, я бы уже за это его стала уважать…
Сказала и тут же пожалела. И Августа, словно почувствовав, что она сказала лишнее, сразу же перевела разговор на другую тему. Пришла пора выговориться и ей, рассказать в подробностях о своем новом мужчине…
Вера ушла от нее поздно вечером. Августа уснула, и Вера от нее позвонила Александру, попросила за ней приехать.
– У меня есть хорошие новости, – услышала она в трубке его радостный голос. – Жена фотографа сказала, что ее муж купил розового слона недавно, в начале апреля. А это значит, что та женщина в полосатом пальто сидела на скамейке с Нагаевым где-то в марте. И приблизительно в это же время Рыхлову постоянно звонил какой-то человек. Жена фотографа так и не поняла, мужчина это был или женщина. Он о чем-то просил его, говорил, что люди должны быть благодарны за добро, которое им делают, или что-то в этом духе… После этих разговоров у Рыхлова всегда портилось настроение. Чувствовалось, что эти звонки сильно раздражали Рыхлова.