Саван для блудниц - Данилова Анна. Страница 5

– Это вы ко мне? – спросила она, пытаясь понять, видела ли она раньше этого человека или нет. Кажется, нет.

– Да, я. Мы можем поговорить где-нибудь наедине?

Юля успела поймать возмущенный взгляд Шубина, курившего у окна и старавшегося делать вид, что ничего не видит и не слышит.

– Разумеется. Пойдемте ко мне.

И вот она снова в своем кабинете, откуда только что вышла Белотелова, оставив после себя тонкий аромат духов.

– Я слушаю вас. – Юля жестом пригласила поситителя сесть в кресло и даже придвинула ему пепельницу.

– Моя фамилия Зверев. Вы меня не знаете и, конечно же, не помните. Хотя мы виделись с вами однажды в ресторане «Клест», что на углу Бахметьевской и Ильинской. Вы ужинали там с Ломовым, а я как раз приезжал туда по делам…

Юля вспыхнула, щеки ее залил горячий румянец стыда: что может знать этот человек об их романе с Ломовым?

– Вы были знакомы с ним? – спросила она, боясь посмотреть ему в глаза. История их отношений с Ломовым являлась одним из самых постыдных и трагических эпизодов в жизни Юли. Надеясь найти в Ломове, человеке большого ума и одновременно порочном до мозга костей, мужчину своей жизни, Юля позволила себе увлечься им и чуть не поплатилась за это жизнью. И она погибла бы, если бы ее не спас ее бывший подзащитный Зименков, оказавшийся так вовремя в том жутком подвале…

От нахлынувших воспоминаний ей стало не по себе.

– Я не помню вас, – только и сказала она. – Ваш приход как-то связан с делом Ломова?

– Нет, мой приход связан только с вами, Юля. Я бы хотел пригласить вас сегодня поужинать со мной.

– И это все? – Она была удивлена. Работая рядом с Крымовым и находясь под гипнозом своих чувств к нему, она, оказывается, забыла напрочь о существовании других мужчин. Шубин не в счет. Шубин – свой человек, он тоже всегда рядом, а при таких условиях сложно оставаться для него только женщиной.

– А вы бы предпочли, если бы я нанял вас проследить за своей женой?

– А почему бы и нет… – Она грубо зондировала почву. – Каждый занимается своим делом.

– А действительно, почему бы и нет?.. – Он грустно усмехнулся. – Можно начать наше знакомство и с этого. Чем не причина для частых встреч, звонков, бесед?..

«Значит, женат, – поняла она. – Тем лучше».

– Тогда давайте начнем работать. – Юля, тихонько вздохнув, придвинула к себе толстый новый блокнот, первая страница которого была исписана сведениями о Белотеловой, и перевернула лист. – Фамилия, имя, отчество вашей жены, адрес, место работы.

– Земцова Юлия Александровна, улица Абрамовская, частное сыскное агентство…

Она швырнула ручку и встала.

– Знаете что, время у меня ограничено. Скажите, разве я давала вам повод для подобных шуток? Или, возможно, тот факт, что вы видели меня в ресторане с Ломовым, дает вам право приударять за мной таким грубым образом?

– А что считается не грубым образом? Я, признаться, не искушен в подобных вещах, но если бы у меня было время подготовиться и попытаться представить себе, что могло бы поразить ваше воображение, то я бы непременно так и поступил… Но я был чертовски занят, я мотался по стране, работал как проклятый, пытаясь везде успеть…

– О чем вы? – сбитая с толку, Юля ничего не понимала.

– Да просто я не могу себе простить того, что уехал отсюда без вас.

– А почему вы должны были уехать со мной?

– Потому что чувствую глубокую внутреннюю связь между нами. Понимаете, мы совершенно не знакомы друг с другом, вы ничего не знаете обо мне, я – о вас, но тогда как же объяснить, что я постоянно думал и думаю о вас, представляю вас у себя дома и даже мысленно разговариваю с вами. Мне кажется, все это не случайно. Как не случайна и смерть Ломова. Он не должен был оставаться с вами. Меня не интересуют подробности ваших с ним отношений и его смерти, для меня важен лишь факт, что вы не вышли за него замуж, что вы не вышли замуж и за Крымова, не стали женой Шубина…

– Вы что, следите за мной?

– Конечно. По мере возможности. А как же иначе? Юля, я взрослый человек, занятой, для меня, в отличие от многих в этом городе, время не бежит, а ЛЕТИТ…

– Чем вы занимаетесь?

– Всем понемногу.

– И все же?

– Компьютеры, живые цветы, золото…

– А почему же я никогда и ничего не слышала о вас? У нас не такой уж большой город, чтобы человек, занимающийся одновременно компьютерами, цветами и золотом, где-нибудь не засветился…

– Дело в том, что я большую часть года провожу в Москве… – Он выдохнул, как если бы его только что заставили признаться в чем-то таком, о чем он при других обстоятельствах говорить не стал. – А здесь, в С., у меня дочерние фирмы.

– И что же вы хотите от меня?

Он некоторое время смотрел на нее пристально, думая о чем-то своем, после чего встал и вдруг, резко подавшись вперед, настолько приблизил к ней свое лицо, что она, не успев ничего сообразить, почувствовала на своих губах нежное и осторожное прикосновение. Он поцеловал ее! Это было неслыханно! Совершенно незнакомый ей человек пришел в агентство, объявил всем, кто там был, что он пришел именно по ее душу, дождался, пока она освободится, и, оставшись с ней наедине, наговорил бог знает что и поцеловал ее в губы!

– Я, конечно, идиот… – Он замотал головой и, бормоча что-то себе под нос, почти выбежал из кабинета.

Его шаги резонировали с буханьем ее сердца. Стало вдруг необычайно тихо. Так бывает после того, как люди наговорят друг другу уйму непростительных и обидных вещей. А ведь ничего подобного не произошло. Просто Зверев пришел к Юле, чтобы признаться ей в своих чувствах. И что же здесь плохого? Может, влюбился человек?

В дверь постучали. Это был Шубин.

– Ты знаешь его? – спросил он.

– Нет. Сегодня впервые увидела, хотя он утверждает, что встречал меня в «Клесте» с Ломовым.

– Как его зовут?

– Его фамилия Зверев.

– У него дело?

– Да…

– Какое?

Шубин ревновал, это невозможно было не почувствовать. А еще он разволновался, скулы его порозовели, а глаза потемнели не то от гнева, не то от переполнявшего его чувства собственного достоинства. Он ни на минуту не переставал страдать от равнодушия Юли, как не переставал и надеяться на ее взаимность.

– Он спросил меня, во что ему обойдется слежка за его женой. Думаю, что ему кто-то порекомендовал меня, потому что, повторяю, мы лично с ним незнакомы. Не смотри на меня ТАК… Ты не должен ревновать меня ко всем нашим клиентам. Успокойся, думаешь, я не вижу, что с тобой происходит? Мы все на пределе… И Щукина тоже. Я не верю, что она спокойна. Вот только не понимаю, зачем ей было заходить в кабинет Крымова как раз в тот момент, когда там была я, и спрашивать его тоном заботливой женушки, где его светлость будет обедать…

Кажется, ей удалось сменить тему разговора и перейти от Зверева к Крымову.

– Ты что, Щукину не знаешь? Бог с ними, я приглашаю тебя пообедать, а заодно расскажу об одном звонке… Ты слышала, наверно, о самоубийстве девочки из семьдесят шестой школы?

Ларчикова Татьяна Николаевна, классная руководительница 9 «Б», после двойных похорон пригласила нескольких девочек к себе домой. С кладбища в город их привез школьный автобус.

Уже дома, разливая дрожащими руками по чашкам чай, она смотрела на заплаканные лица Тамары Перепелкиной, Вали Турусовой, Кати Синельниковой и Жанны Сениной и пыталась угадать, видел ли кто из девочек те снимки, которые теперь уже свободно ходили по школе и явились поводом для ее предстоящего увольнения.

– Татьяна Николаевна, – наконец сказала, шмыгнув по-детски носом, Валя Турусова, худенькая высокая девочка с длинными кудрявыми волосами, отличница, которую уважали в школе не только учителя, но и одноклассники за ум и способность ясно, как никто, выражать свои и чужие мысли. Пожалуй, это была единственная девочка из всей школы, которая, будь у нее посостоятельнее родители, могла бы экстерном закончить не только школу, но и университет и вообще получить какой-нибудь престижный гранд или уехать учиться за границу. А так ей приходилось учиться рядом с посредственностями, да еще и находить с ними общий язык, чтобы ее хотя бы не трогали. Валя была остра на язычок и иронизировала по каждому поводу, часто балансируя на грани черного юмора.