В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики - Мацак Олег. Страница 54

«Железный» Ван

Олицетворением «духа Дацина» стал рабочий-бурильщик по имени Ван Цзиньси. Благодаря своему трудовому героизму он получил почетное звание «образцового рабочего страны», и слава о «железном человеке из Дацина» разнеслась по всему Китаю. Согласно легенде, когда Ван приехал в Пекин, он увидел автобусы с большим агрегатом на крыше, в которых сжигался уголь для производства газа, служившего горючим для двигателей. Вана возмутили столь явные признаки отсталости великой страны, вынужденной страдать от нехватки нефти. «Мне захотелось треснуть кулаком по земле, – сказал он, – да так, чтобы из нее хлынули фонтаны нефти и смыли нашу отсталость в воды Тихого океана».

Бригада Вана принялась бурить бешеными темпами. Сам Ван не мог оставаться в стороне. Рассказывают, что после производственной травмы он сбежал из больницы, вернулся на буровую и руководил работой на костылях. Его самым известным подвигом стало предотвращение выброса нефти, который мог разрушить буровую вышку. Ван приказал залить скважину цементом, но бетономешалки на площадке не оказалось, поэтому он прыгнул в чан и начал мешать цемент ногами. Выброс был предотвращен, но Ван еще сильнее травмировал ноги. После успешного начала добычи в Дацине премьер-министр Чжоу Эньлай приветствовал «железного» Вана и его товарищей-рабочих в Пекине как национальных героев. Сам Мао заявил, что вся китайская промышленность должна «учиться на примере Дацина».

За Дацином одно за другим последовали другие месторождения, которые осваивались ускоренными темпами под руководством легендарного министра нефтяной промышленности, впоследствии вице-премьера, Кана Шиэня. Теперь Китай сам обеспечивал себя нефтью, что, как писала китайская «Народная ежедневная газета», «разбило в прах миф о скудости нефтяных ресурсов Китая». В другой публикации говорилось, что «так называемая теория о том, что Китай беден нефтью, играет на руку агрессивной грабительской политике империалистических государств во главе с США». Но США были не единственным врагом Поднебесной. Победа нефтяной кампании была торжественно провозглашена успешным залпом по «советской клике ревизионистов-ренегатов»⁶.

Хунвейбины

В середине 1960-х гг. Мао начал опасаться оттеснения от власти в результате провала экономической доктрины «Большого скачка», из-за которой страну охватил голод, унесший около 30 млн жизней. В 1966 г. Мао контратаковал и объявил войну самой коммунистической партии, заявив, что партийная власть была захвачена ренегатами «с буржуазным менталитетом». Для осуществления задуманной им «культурной революции» Мао мобилизовал молодых фанатиков в отряды хунвейбинов, которые принялись рьяно очищать общественные институты, предприятия, правительственные учреждения, университеты и саму коммунистическую партию от следов буржуазности. Известных людей подвергали унижениям, выставляли напоказ с ослиными головами, избивали, отправляли на тяжелые физические работы или убивали. Университеты закрывались, а бывших студентов отправляли на фабрики и в деревни трудиться вместе с массами. В стране властвовал террор⁷.

Но из-за важности нефтедобывающей промышленности для национальной безопасности она была взята под личную защиту премьер-министром Чжоу Эньлаем, который задействовал армию, чтобы оградить промышленность от царивших в стране беспорядков и обеспечить ее стабильную работу. Иногда происходящее доходило до полного абсурда. «Днем я руководил производством, как обычно, – вспоминал Чжоу Цинцзу, главный экономист CNPC. – А по ночам сидел перед студентами и рабочими, говорил, что я был неправ, приносил извинения и излагал свои ошибки. Я очень внимательно выслушивал их критику и делал заметки. Днем я был начальником. Ночью я был никем»⁸.

В конечном счете культурная революция зашла слишком далеко даже с точки зрения Мао – страна оказалась на грани хаоса и беспорядков, – и он использовал армию, чтобы устранить хунвейбинов.

Экспортировать столько нефти, сколько мы сможем

В июле 1971 г. во время визита в Пакистан Генри Киссинджер, специальный советник по национальной безопасности президента Никсона, внезапно почувствовал недомогание во время обеда, данного в его честь. Хозяин приема, президент Пакистана, тут же предложил Киссинджеру перебраться в его загородную резиденцию на холмах, где более прохладный климат позволит американскому гостю избежать городского пекла и ускорит его выздоровление. Совершенно определенно, это была дипломатическая болезнь. Предлагаемая поездка на холмы была уловкой, скрывающей настоящую цель Киссинджера. Спустя несколько часов Генри Киссинджер – теперь под кодовым именем «Главный пассажир», – в целях конспирации одетый в шляпу и темные очки, прибыл в аэропорт, чтобы сесть на самолет до своего истинного пункта назначения. Надо сказать, что подобная маскировка казалась немного излишней, поскольку на часах было 4:009.

Только через неделю эта новость превратилась в сенсацию. Из Пакистана Киссинджер тайно через Гималаи перелетел в Пекин, проделав брешь в «бамбуковом занавесе», отделявшем Китай от внешнего мира после победы коммунистической революции в 1949 г. Полгода спустя проделанной Киссинджером брешью воспользовался президент Ричард Никсон. В ходе своего исторического визита в Пекин Никсон ужинал вместе с Мао, чокался с Чжоу Эньлаем и заново сервировал стол международных отношений.

Для обеих сторон это была реальная политика. США, которые искали выход из тупика вьетнамской войны, хотели создать противовес Советскому Союзу. Китай видел возможность укрепить свою стратегическую позицию в противостоянии с Советским Союзом и уменьшить риск «войны на два фронта» – с США и Советским Союзом. Последняя угроза была совсем не теоретической – между русскими и китайскими вооруженными силами уже случались столкновения на границе.

У китайцев имелись и другие причины. Самая разрушительная фаза культурной революции закончилась. Вице-премьер Дэн Сяопин и другие пытались вернуть страну к работе. Они понимали, что доктрина «самообеспечения» нежизнеспособна. Китай нуждался в доступе к международным технологиям и оборудованию, чтобы модернизировать экономику и возобновить экономический рост. Но у него на пути стояло серьезное препятствие: чем платить за импорт?

«Рост будет обеспечиваться экспортом нефти» – таков был ответ Дэна. «Чтобы импортировать, мы должны экспортировать, – сказал он в 1975 г. – Первое, что мне приходит на ум, – это нефть». Страна должна «экспортировать столько нефти, сколько сможет. Взамен мы получим много полезных вещей».

На тот момент Дэн был главным проводником новой стратегии открытости Китая по отношению к внешнему миру. Убежденный коммунист еще со студенческих времен во Франции, где он учился после Первой мировой войны, Дэн занимал ряд высоких постов после прихода коммунистов к власти. Но во время культурной революции он стал одной из главных мишеней леворадикальных соперников. Его семья сильно пострадала – хунвейбины вытолкнули его сына из окна четвертого этажа, в результате чего тот стал инвалидом. Сам Дэн работал эти годы простым рабочим на тракторном заводе и некоторое время жил в полном уединении. Он часами мерил шагами двор, спрашивая себя, в чем ошибки Мао и как восстановить экономику Китая. В конце концов, Дэн всегда был прагматиком. (Даже активное участие в подпольном коммунистическом движении во Франции после Первой мировой войны не мешало ему открыть китайский ресторан.) Травмы, нанесенные культурной революцией стране и лично ему, только усилили его прагматизм и реализм. Фундаментальные лозунги Дэна были исключительно практическими: «Мы будем пересекать реку осторожно, нащупывая камни» и, самый знаменитый из всех, «Неважно, черная кошка или белая, если она ловит мышей – это хорошая кошка»¹⁰.

После смерти Мао и короткой борьбы с радикальной «бандой четырех» Дэн Сяопин стал фактическим лидером Китая. У него появилась возможность начать великое преобразование, которое должно было привести к интеграции Китая с глобальной экономикой. Историческое решение о начале политики «реформ и открытости» было провозглашено на третьем пленуме ЦК Коммунистической партии 11-го созыва в 1978 г.