Шоколадный паж - Данилова Анна. Страница 26

Иуду поселили на втором этаже в двухкомнатном номере с видом на оживленную улицу. Кондиционер и большое количество минеральной воды, обед в гостиничном ресторане довольно быстро привели Иуду в чувство.

– Ты оставайся здесь и поправляйся, я тебе вечером позвоню, а мне надо домой. Ты не обижайся, но мне просто необходимо сейчас побыть одной. За меня не беспокойся, у меня здесь есть подруги… (про подруг она сочинила на ходу; меньше всего она хотела бы сейчас встретиться с кем бы то ни было, кроме тех, с кем она запланировала деловые встречи).

– Но почему ты не хочешь, чтобы я был с тобой?

– Ты не мальчик, Иуда, и не задавай мне глупых вопросов. Время наших игр кончилось, началась другая жизнь… Мне пора позаботиться о себе самой, и ты не обязан быть рядом… Я не знаю, как тебе еще объяснить, но оставь меня, пожалуйста, в покое… Кстати, вот деньги… И не смотри на меня так. Это не мои – кайтановские деньги. У меня их много. А ты возьми на бензин, на еду, на дорогу… Я позвоню тебе… Утром верну ключи от машины. Или, если получится, кто-нибудь подгонит ее к гостинице, посмотрим…

Она встала и, стараясь не смотреть на него, решительным шагом направилась к выходу. Ее тошнило от этих теплых ресторанных запахов.

Уже на улице она старалась убедить себя в том, что поступила правильно, оставив Иуду в гостинице. Она будет звонить ему в течение вечера, чтобы совесть не мучила от того, что она бросила больного человека. И как только ему полегчает, он поедет обратно в Москву. Вот и весь расклад. А ей надо срочно возвращаться к машине, пока ее не угнали.

Ей помог дорожный инспектор. С его помощью она на иудовской машине добралась до своего дома, они выгрузили все вещи и вернулись в гостиницу, чтобы поставить «Мерседес» на гостиничную стоянку. И как ни пыталась Валентина всучить симпатичному и молчаливому парню деньги, он так и не взял. Вероятно, его смущал ее большой живот.

Иуду она нашла в номере. Он спал, когда она постучала.

– Вот, получай свои ключи. Машина под твоими окнами. Все в полном порядке. Спасибо тебе большое…

– И это все? – Он смотрел на нее глазами обиженного ребенка.

– Пока все. Я позвоню тебе… – И она, склонившись и поцеловав его в холодный лоб, вышла из номера.

И впервые за долгое время испытала поистине удивительное чувство свободы. Теперь, когда рядом не было ни Иуды, никого вообще, она поняла, что предоставлена сама себе и вольна делать все, что ни пожелает.

Она решила остановиться в своей собственной квартире, доставшейся ей по наследству от матери, а не в либинской, где она жила с Сергеем перед его задержанием и всеми теми драматическими событиями, которые за ним последовали. Живя в Москве, Валентина регулярно высылала деньги на содержание этой квартиры пожилой родственнице, надежной старушке, которая вовремя оплачивала коммунальные услуги и телефон. Для Валентины же этот факт играл особую, психологическую роль – она всегда знала, что ей есть куда вернуться, что у нее есть тылы. Она понимала, что Кайтанов, бросившись разыскивать ее, догадается искать ее под девичьей фамилией. А на это уйдет какое-то время. Рано или поздно он все равно узнал бы о том, что она была замужем за другим человеком, что фамилия его Либин, что он обвинялся в убийстве Любы Гороховой. И объяснений им все равно не избежать. Но пока она одна и избавилась от груза, именуемого Иудой, ей необходимо встретиться со всеми участниками разыгравшейся в квартире Николаиди трагедии, то есть убийства Любы Гороховой, его домработницы, с тем, чтобы выяснить, кто же на самом деле убил девушку. Она знала их имена и фамилии наизусть. Обо всем ей успел перед смертью рассказать Сергей. Итак. Игорь Гуртовой. Осип Краснов. Жора Игудин. Миша Николаиди. Четверо. Пятого уже нет в живых.

Но это – завтра. Сегодня же ей надо хорошенько отдохнуть, набраться сил и обдумать, как лучше организовать эти встречи. Встретиться ли с каждым отдельно или же собрать всех вместе? И они укокошат тебя, голубушку, ты и пикнуть не успеешь… Завернут твой труп в простыню, как Любу, и закопают в лесу. Да, она боялась настоящего убийцу. Очень боялась. Ведь это по его вине Сергей скрывался два года в Риге, мечтая о встрече с Валентиной. Это по его вине была разрушена их семейная жизнь (она была уверена, что та женщина, которая назвалась Ириной, наговорила на Либина, выставив его перед ней бабником и подлецом, нарочно, чтобы спровоцировать их разрыв). И ей, видимо, заплатил не кто иной, как убийца Любы. Кому еще было выгодно, чтобы Либин лишился последней поддержки, попал в лапы милиции и в конечном счете сел в тюрьму?

И если бы не убийца, Валентина не оказалась бы в Москве и Либин был бы жив.

Тут, вспомнив о том, что она подписывала какие-то бумаги в милиции, где говорилось о том, что она не должна покидать пределы Москвы, ее бросило в жар. Семь бед – один ответ … Она не будет сейчас думать о том, что ждет ее в Москве. Ей нужны силы для другого. И если Сергея нет в живых, то есть она. Пока живая.

Саратов, 2000 г.

Кайтанов остановился в той же самой гостинице, в какой жил два года тому назад перед тем, как встретиться с Валентиной. Он часто ездил по российским городам, пытаясь создать по всей стране филиалы своего банка. Это оказалось делом хлопотным и не приносящим прибыли.

Поселившись в номере, похожем на тот, в котором он проводил довольно много времени, встречаясь с потенциальными партнерами и помня себя в роли жесткого бизнесмена, ставящего свои условия и редко идущего на уступки, Кайтанов словно вернул себе некоторые из этих качеств и направил их в нужное русло. Он позвонил администратору и попросил принести самый последний телефонный справочник. Спустя пару часов ему удалось поймать по телефону следователя Руденко Вячеслава Павловича, того самого, что вел дело Либина. Представившись человеком, который мог бы рассказать ему о Сергее Либине, Кайтанов договорился встретиться с Руденко через час в центре города, у входа в консерваторию.

– Нам надо поговорить, – сказал Лева, поздоровавшись за руку с высоким худым парнем, который еще раз коротко представился:

– Слава.

– Лев. Слава, разговор предстоит нелегкий, а потому предлагаю зайти куда-нибудь, где бы нам не мог никто помешать… – предложил Кайтанов.

Руденко в джинсах и голубой сорочке, внешне напоминающий вечного студента, смотрел на Кайтанова с нескрываемым интересом. Мало того, что Кайтанов внешне был безобразен, хотя и одет с иголочки, так еще появилась призрачная надежда хотя бы немного пролить свет на это темное и трудное дело Либина. Поэтому он готов был принять любые условия, а уж тем более посидеть с незнакомцем в кафе, лишь бы послушать его и понять, зачем ему самому-то это понадобилось и какое отношение к Либину он может иметь.

– Здесь есть одно кафе, днем оно почти пустое. Можем пойти туда… – пробормотал следователь довольно растерянно, потому как не мог не почувствовать исходившую от Кайтанова сильную энергетику. Он с самого начала уже был обречен смотреть ему в рот и слушать каждое его слово. И, понимая это, даже не попытался сопротивляться – Руденко родился с выражением вопроса на маленьком, сморщенном, напоминающем весеннюю почку лице: а правильно ли я сделал, что вообще появился на свет? Стеснительный и вечно во всем сомневающийся, Слава тем не менее был неплохим следователем, и его как человека уважали не только коллеги по работе, но и те, на кого он «шил» дела.

Спустя четверть часа после того, как Кайтанов заказал две котлеты по-киевски и пиво, Руденко первый раз услышал фамилию незнакомца. Кайтанов. Лев Борисович. Это имя ему ни о чем не говорило. И тем более никак не ассоциировалось с Либиным.

– Я приехал сюда из Москвы специально для того, чтобы встретиться с вами, – начал Лева, заметно нервничая. – Я расскажу вам о Либине, но с условием…

– С каким? – напрягся Руденко и вытер пивную пену с губ.

– Вы, Слава, расскажете мне все, что знаете об этом деле…

– Но я не могу! Не могу в интересах следствия!