Блюз «100 рентген» - Молокин Алексей Валентинович. Страница 43

Октябрьским вечером Лешка-Звонарь двигался по дороге к военным складам, где в те времена понемногу обживалась группировка «Свобода». В этот раз он прошел через Барьер и двинулся бы дальше, только «антирад» кончился, да и «монолитовцы» лютовали. Так что пришлось возвращаться пустым.

Лешке нравилось бывать в гостях у «Свободы», хотя вступать в группировку он не собирался. Он вообще не любил группировки.

Кроме того, он подозревал, что ни «Долг», ни «Свобода» нигде, кроме как в Зоне, существовать не могут, притянула их Зона навсегда. И его, Лешку-Звонаря, тоже притянула, только вот ходить он хотел там, где ему нравится, и идеями о спасении мира от Зоны или, наоборот, об ее уничтожении больше забивать голову не желал. В Зоне было страшно, но там, снаружи, бывало еще страшнее, уж кто-кто, а он-то это знал доподлинно, ведь и там, и здесь побывал.

Когда он проходил мимо болотца, что неподалеку от складов, в темнеющем небе появилась стая журавлей. Они летели клином, и клин этот снижался, явно намереваясь заночевать на таком удобном с виду болотце. Однако, снизившись, птицы почувствовали что-то неладное, и клин, ненадолго смешавшись в стаю, с курлыканьем стал набирать высоту. И тут в болоте что-то тяжко плеснуло, и десяток темных тварей, расплескивая уродливыми крыльями радиоактивную жижу, взлетели, чтобы догнать бывших сородичей. Зачем — трудно было сказать, может быть, чтобы сожрать, а может, древний перелетный инстинкт тоже погнал их на юг. Они взлетали неумело, как-то косо, совсем не так, как взлетают птицы, но быстро осваивались в воздухе и, сбившись в постоянно ломающуюся, тяжело хлопающую крыльями ленту, пустились догонять улетающий клин.

Лешка не сразу сообразил, что стреляет. Одна из тварей шарахнулась в его сторону, распахнув зубастую пасть, нарвалась на очередь и рухнула на растрескавшийся асфальт, царапая его острыми перьями. Остальные догнали стаю и принялись за охоту. Должно быть, они владели каким-то хитрым приемом, может быть, телепатически воздействовали на несчастных птиц, а может быть, просто давили ультразвуком, но журавли один за другим падали, становясь добычей бывших сородичей. На сторожевой вышке вспыхнул прожектор, потом с нее же ударил пулемет, кромсая и мутантов, и журавлей. Через несколько минут все было кончено.

Остатки рваного клина уходили на юг, подальше от Зоны, чтобы навсегда вычеркнуть этот проклятый край из своих вековечных маршрутов.

Храни Господь летящих над Зоной.

Через полчаса Лешка сидел у костра неподалеку от вышки связи, пил вместе со всеми водку, но петь наотрез отказывался, горло перехватило. Потом в каптерке, с пьяницей-поваром, они говорили о чем-то долго, убедительно и бессвязно, потом уснули, а на другой день, уже в баре «100 рентген» Лешка исполнил свой «Неперелетный блюз».

Сесть ему на хвост пытались, и не однажды, только каждый раз что-то случалось. То гравитационная аномалия ни с того ни с сего флуктуировать начинала, хотя и не положено ей сразу после выброса-то, то собачья стая путь перекрывала, то еще что-нибудь.

Замечено было, что пси-излучение на него не действует. То есть действует, но только когда он не играет, а как заиграет — так и пройти может там, где больше никому хода нет. И если идти за ним след в след, не отставая, то тоже пройти можно. Только договариваться надо, а договориться с Лешкой-Звонарем было непросто. Хотя можно было. Очень он блюз любил и гитаристов хороших, так что если у вас найдется флешка или диск с записями, скажем, Stevie Ray Vaughan, Snowy White или хотя бы Эрика Клаптона, то считайте, что и договорились.

А вот с бандюками Лешка ладил плохо. И шансон их блатной терпеть не мог, «Гули-гули» всякие да «Централы». Называл блатные песни неприличными словами, и даже колбасило его, как нормального человека в аномалии «пси-поле», если что-нибудь подобное слышал хотя бы издалека.

Всем известна история его недолгой и не слишком счастливой семейной жизни. Пастыри Зоны, которых яйцеголовые научники именуют парой маловнятных слов «разумная ноосфера», нашли ему женщину, они же сделали его сына за год почти взрослым юношей и послали в Большой мир, откуда тот так и не вернулся. Зачем послали — одним им, точнее, ноосфере, и ведомо. Жена Звонаря, Катерина, сначала ушла от сталкера к Болотному Доктору, а потом и от Доктора ушла. Отправилась к центру Зоны, да там и сгинула. Хотя говорят, не совсем напрочь сгинула, потому что по всему обжитому пространству Зоны поползли слухи о женщине, спасающей сталкеров, попавших в ловушки, да только не очень-то в это верится. Звонаря ведь эта женщина в конце концов так и не спасла. Не сумела или не захотела. А может, его-то как раз и не могла. Хотя, впрочем, что и говорить, отличала Зона Лешку-Звонаря от прочих сталкеров, отличала и по-своему хранила, хотя порой в такие места забрасывала, о которых обычному сталкеру лучше и не знать. И с Бакенщиком сводила не раз, да и с Катериной, по слухам, он все-таки встречался, хотя никто не мог сказать, кем теперь стала тоненькая хрупкая «девочка с Кордона». Рассказывают, что даже в старой, той еще, которая до первой катастрофы, Припяти и то доводилось Звонарю побывать, и не только побывать, но и попытаться спасти город, да только мало ли какие байки рассказывают у сталкерских костров глухими чернобыльскими ночами…

Старые сталкеры говорят, что Зона выбирает лучших и убивает худших, только это неправда, Зона не разбирает, она рано или поздно забирает всех, всех растворяет в себе, а уж кому суждено стать зомби, кому кровососом, кому бюрером, кому контролером — вот это, наверное, зависит от человека. Кем стал Звонарь — неведомо, только иногда в сталкерских ПДА слышатся блюзовые аккорды и хрипловатый голос, напевающий что-то очень знакомое, жаль слов иногда не разобрать, но скорее всего это просто флуктуации ноосферы. Хотя у Зоны много голосов, но хочется верить, что среди них существует хоть один человеческий и это голос Лешки-Звонаря. А насчет флуктуаций ноосферы — так все мы в некотором роде эти самые флуктуации, чего уж там стесняться-то. Может, и стал Леша-Звонарь человеческим голосом Зоны, кто знает? В Зоне возможно все — и невозможно тоже. Поэтому вспомним Звонаря, и где бы мы ни находились, на давным-давно обжитом Кордоне, где правит старый байбак Сидорович, в пустом и золотистом, как ореховая скорлупа, Лиманске, где тени фортепьянных арпеджио до сих пор гуляют по пустым улицам, в бесприютной Припяти, на «Янтаре», железнодорожном разъезде или в усеянном ржавыми тушами мертвых сухогрузов Затоне — выпьем за него и за его песни. Тем более что из Зоны ни диски, ни флешки с Лешкиными записями никому еще вынести не удавалось, хотя сулили за них в Большом мире очень приличные деньги. Как же, натуральный бард Зоны, живой звук, никакой фанеры, жизнь на краю жизни, адреналин и все такое. Девочки будут колготки на себе рвать от восторга. Только Зона баба злая и ревнивая, ничего из того, что ей по-настоящему любо, отдавать не хочет, поэтому так ни одной записи наружу и не попало. Пусто было на вынесенных из Зоны флешках и лазерных дисках. Артефакты Зона выпускала, а вот песни о себе — нет. Может быть, этой самой ноосфере песни были дороже артефактов? Артефакты она творит на раз, а вот с песнями не получается…