Вертикаль власти - Недоруб Сергей. Страница 5

Влад выронил чашку, поняв слишком поздно, что происходит.

Взрывом юриста откинуло к дальней стене. Левина в кресле толкнуло к двери. Половина дубового стола разлетелась на щепки, в воздухе повисла густая пыль.

Сквозь крики гостей прорвался звук сирены. Заработала противопожарная система, щедро заливая зал брызгами.

Перед лицом Левина свалился планшет, на экране которого застыло изображение Московской Зоны. Оно было заляпано чьей-то кровью.

Анатолий, стиснув зубы, быстро поднялся на ноги, осмотрел разрушения. Трое гостей лежали без движения, остальные шевелились. Бородач хватался за сердце, блондин скрючился у массивного цветочного горшка.

Ольга лежала за креслом не шевелясь. Ее голова была в центре расплывающейся красной лужи.

— Взрыв в зале Главного! — произнес «кремлевский». Виктор тяжело опустился рядом с телом диверсанта в защитном костюме.

— Эмиль, — проговорил он. — Что ты видишь?

— Подтверждаю взрыв. Много пострадавших. Ольгу не вижу.

— Спасибо, — вымолвил Виктор, вставая и направляясь к залу. — Медиков туда, срочно.

— Уже вызвали.

— Ну да, конечно, — пробормотал Виктор и добавил: — Эмиль, направь туда наших радиологов.

— Зачем?

— Ольга подозревала аномальное устройство, а террорист был в защитном костюме. Возможно, взрыв — это еще не все.

— Понял. Считай, они уже там.

Детектив почти вернулся на этаж, но тут же взял себя в руки. Ольге он в эти минуты не поможет, а вот кое-какую догадку проверить не помешает.

Вернувшись к телу застреленного Эмилем человека, Виктор тщательно обыскал его. Разумеется, ничего не обнаружил.

— Куда ты бежал? — спросил Виктор, словно ожидал ответа. Он открыл дверь картой доступа и уставился на техническую комнату, из которой не было выхода.

Быстрый обыск комнаты тоже ничего не выявил. Швабры, тележки и ничего более. Хотя тут можно было спрятаться на некоторое время… при условии, что здесь не будут искать.

— Эмиль, здесь что-то не сходится, — заговорил Виктор, покидая комнату. — Он не мог действовать в одиночку. Ему помогали изнутри.

— Теперь это не наше дело, — хмуро ответил Эмиль. — Только что приказ пришел. «Кремлевские» сами проведут расследование. Возвращайся.

— Да пошли они. Я поговорю с Главным.

— Совун, они тебя сейчас слышат.

— Надеюсь, они получают от этого удовольствие. — Виктор побежал к месту взрыва.

Борланд услышал шаги не сразу — метров за десять. По всей видимости, его визитеры сохранили форму лучше, чем он, раз сумели подобраться так близко.

Двери камеры все еще оставались открытыми, но Борланд хранил спокойствие.

Перед ним оказались трое. Звуки шагов говорили максимум о двух, и это значило, что по меньшей мере один умел передвигаться практически бесшумно. Борланд сел на койку, глядя на лица пришедших.

Один уже в годах. По сталкерским меркам — почти старик, хотя вряд ли ему было сильно за шестьдесят. Жизнь потрепала его от души. Еще двое — помоложе, с пронырливым взглядом и манерами людей, предпочитающих действовать быстро и непредсказуемо. Определенно талантливые убийцы. Старик выбрал себе хорошую свиту. Если бы с ним пришли двое типичных шкафов, Борланд бы только рассмеялся подобному позерству.

— Привет, отмычка, — проговорил старик.

Борланд молчал.

— Ты не отвечаешь?

— А ты обращался ко мне? — спросил Борланд.

— Так, ясно. — Старик неторопливо закурил самокрутку. По камере распространился тяжелый запах скверного табака. — Борзой, стало быть. Это проходит. У всех проходит.

— Кто ты? — спокойно вымолвил Борланд. — Ты в моей камере. На моей территории.

— Истину глаголешь. Меня зовут Камаз.

— Не помню такого в Зоне. Почему я должен тебя слушать?

— Потому что есть правила, — жестко сказал старик. — Каждый гость тут платит дань при встрече. И я в ответ приветствую его на «Вертикали». Если дани нет, или она не слишком хорошая, или что-то еще мне не понравится — то приветствия не будет. И ты становишься отмычкой. Знаешь, что это, салага?

— Знаю. Везде лезть первым.

— Не только. У тебя просто заберут все. Твое время, здоровье, имущество. Камеру. Так ты заплатишь дань или пойдешь в отказ? Решай.

Борланд поднялся с койки. Убийцы чуть напряглись.

— Не имею ничего против этой системы, — сказал Борланд. — Я заплачу.

— Вот как? Хм… — Старик сделал глубокую затяжку. — А я думал, ты рогом упрешься.

— Погоди, грузовик, — проговорил Борланд. — Я не сказал, что заплачу именно тебе.

— Что? Ты совсем больной, дубина?

— Я буду больной, если стану платить каждому укурку, кто заявится ко мне на порог, — пояснил Борланд, глядя попеременно на каждого из троих.

Камаз вытащил самокрутку изо рта.

— Как ты меня назвал?

— Тебя — никак. Я в принципе говорю. Как ты верно заметил, я здесь человек новый. Пойми и ты меня: я тебя впервые вижу. Конечно, я должен буду что-то дать тому, у кого здесь сила. С этим я согласен, в чужие правила не лезу. Но если я кому-то что-то дам, а потом окажется, что я заплатил левому оленю, у которого нет никаких прав, то мне тоже конец. Я не буду тебе платить просто из самосохранения. Я тебя не знаю.

— Ясно. — Камаз усмехнулся, словно только что выслушал детский стишок. — Послушай, милый. Пройдись сейчас по камерам и спроси, кто я. Все тебе скажут, что я держу это место. Вот сходи и спроси.

— Была такая мысль. — Борланд снова сел на кровать. — Сходить к «семигранникам», например. Но мне сказали, что меня там зарежут. Так что извини — тебе придется доказать, что у тебя здесь власть. За то время, что я здесь, мне никто тебя не представил.

Камаз затрясся от злости.

— И да, если твои ребята захотят меня покромсать, это ничего не изменит, — добавил Борланд. — Здесь каждый при желании может сунуть мне нож в спину, и это не показатель силы. Я не в силах платить каждому. Это сделает меня отмычкой еще больше, чем если бы я не платил.

— Короче, ясно. — Камаз чуть успокоился. — Тебе просто нечем платить, ты решил это скрыть красивыми словами и потому полчаса сношал мозг, вместо того чтобы извиниться и попросить чуть больше времени. Я вернусь на вечерней перекличке. Если дани не будет, ты не только не получишь приветствия. Ты можешь больше отсюда ногами не выйти.

Камаз вышел из камеры, его люди молча попятились за ним. Ни один не отводил от Борланда напряженного взгляда.

Сталкер растянулся на койке и не смыкал глаз, пока на всех уровнях «Вертикали» не закрылись решетки камер. Пакетик чипсов уютно шелестел у него в руке.

— Стойте! — кричал Виктор, подбегая к радиологам. — Куда вы ее увозите?

— В госпиталь, — ответил ученый. Небольшой динамик снаружи костюма радиозащиты передавал его слова с мерзким треском. — Отойдите, пожалуйста, и не мешайте.

Ольга без чувств лежала на каталке, наглухо закрытой сверху герметичным стеклом. Ее лицо почти закрывала кислородная маска.

— В какой еще госпиталь?! — не понял Виктор. — У нас же медблок по очистке от радиации, лучший в стране!

— Потому его и отдали гостям, — спокойно сказал один из «кремлевских». — Все ресурсы ЦАЯ отданы под лечение пострадавших. Вашу сотрудницу доставят в одну из столичных больниц. Прошу, не мешайте.

— Да пошли вы… — Виктор стоял на месте и в бессилии смотрел, как Ольгу грузят в бронированный медицинский фургон с защитной окраской. Нелепая машина напоминала ему гроб.

— Кто за это в ответе? — спросил он.

— Вам все расскажут. — Рука «кремлевца» легла на плечо Виктора. — Пожалуйста, пройдите за мной. К вам есть вопросы.

— Свали, — выпалил Виктор, сбрасывая руку. — У меня тоже есть вопросы. Где Левин?

Рядом возник Эмиль.

— Совун, давай не будем суетиться, — предложил он. — Всем сейчас будет нелегко. Пройдем формальности и позже поговорим.

— Нет. — Виктор запрыгнул в фургон, невзирая на последовавшие предостережения Эмиля.