Время туманов - Клочков Сергей Александрович "settar". Страница 13

И поэтому Серый прекрасно понимал Андрея. Одно дело – странный, мечтательный, немного даже двинутый, но все-таки не перегоревший, опытный сталкер Вах, которого ловко перехватил какой-то более удачливый профессор, и совсем другое – вот эта «горелая» непонятность с недельной щетиной и затравленным взглядом. Наверно, уже прикидывает шансы выжить, а то и планирует отказаться от выхода. Ну и черт с ним… самому-то не особо хотелось туда переться.

– Шелихов Семен. Лучше просто Серый. – Сталкер протянул руку, и Андрей после некоторой запинки все-таки ее пожал.

– Капитан Андрей Ткаченко. Сопровождение экспедиции. А теперь, с вашего позволения…

– Эй… – только и успел произнести Шелихов, когда капитан, не особо церемонясь, снял с его плеча «навороченный» модульный автомат и, не поворачиваясь, пошел к зданию НИИ. Через какое-то время там послышалась ругань и даже, как показалось Шелихову, звук удара. Вскоре Ткаченко вернулся, держа в руках обычный АК-79 и самозарядный дробовик с увеличенным магазином.

– Держи, наука, – буркнул он Лазареву, передавая ему автомат. – А это, соответственно, вам. Все подписано. – И Шелихов получил дробовик.

– Я что-то ни разу тебя не понял, уважаемый, – Серый почувствовал злость. – С какой стати…

– С той пушкой был знаком? – спокойно спросил капитан. – Уверен, что нет. Так какого черта хватаешься за незнакомое оружие, сталкер? Зона ничему дурака не научила?

Гневный возглас потерялся на выдохе, Семен разжал кулаки… а ведь прав вояка. Незнакомое оружие, его правда. Что от него ожидать – пока ни разу не понятно, а Город отнюдь не испытательный полигон, чтоб по мишеням стрелять и, если что заклинит, вернуть ствол изготовителю с письменной претензией. И хоть наметан взгляд у Шелихова на стволы, хоть и показалась на первый взгляд пушка надежной и крепкой, да и на второй тоже, лучше уж свое знание лишний раз не показывать. Ну его, это самое знание, вместе со всем своим прошлым. Запомнить нужно крепко теперь, что оружие – это не то, в чем он хорошо разбирается.

И еще в одном был прав капитан, выбрав этот дробовик. «Итальянец», явно охотничья модель – двенадцатый калибр, достаточно длинный ствол, не полицейский «коротыш», в котором картечный удар не добирает достаточной мощности и дальности. Магазин на восемь патронов, причем видно, что доделывали его в мастерской местные Кулибины, и доделывали качественно.

– Дробовик одного моего доброго знакомого. Ему-то уже ни к чему, а тебе сгодится. Машина действительно надежная, в деле проверенная. Береги. А теперь слушайте сюда. Вести группу буду я, так у нас шансов будет побольше.

Андрей сделал паузу, внимательно посмотрев на Шелихова. Серый просто кивнул.

– Значит, возражений не имеется. Добро. С маршрутом я вас ознакомлю на месте, там же получим все вводные. По машинам, господа хорошие.

«– Не может быть, – тихо прошептал Шелихов, внимательно глядя в спину только что прошедшего по вечерней улице человека.

– Не может этого быть… это просто невозможно. – Семен закрыл глаза, изо всех сил желая проснуться, потому что здесь этого не могло быть в реальности. Это ведь была уже не Зона.

Это была Москва. И весь тот ужас, от которого Шелихов пытался убежать, находился теперь очень далеко отсюда, в другой стране, его отделяли от Зоны сотни и сотни километров. Бояться было нечего. Ну конечно, это просто привиделось. Бывает…

Но тошное, жгучее чувство уже перехватило дыхание, задрожали колени, и Шелихов подумал, что его сейчас вырвет.

– Бред. Он мне почудился… просто нервы ни к черту, – прошептал Шелихов самому себе. – Откуда он здесь? Глюк… точно глюк…

Успокоиться не получилось. Не похоже это все было на галлюцинацию. Слишком уж четко, детально, в подробностях. Слишком реально для того, чтоб быть обманом чувств.

Сначала был запах. Очень знакомый запах – уксус и вонь погреба, когда в летнюю жару там протухает банка-другая соленых огурцов. Теплый ветерок самого начала июня особенно хорошо переносил запахи, и поэтому за несколько секунд до того, как из-за поворота показалась темная фигура, Шелихов точно знал, что именно идет ему навстречу.

По отчетам «ботаников», при «формировании матричного псевдоорганизма на трупе» часть органов по не до конца понятным причинам консервируется – останавливаются процессы гниения и происходит даже частичное восстановление некоторых функций, за счет которых «матрица» способна передвигаться, реагировать на простые раздражители и даже пытаться говорить, причем у говорящих «псевдоорганизмов» иногда отсутствовал не только мозг, но и большая часть черепной коробки. Как поговаривали сталкеры, ученые уже почти разобрались с причинами возникновения этих «матриц», но только «почти» – вроде бы виноваты оказались какие-то пространственно-временные петли и смещения, но большинство вопросов оставалось нерешенными. Понятно было только одно – и на ученых, и на военных, и даже на бывалых бродяг вид ожившего трупа оказывал одинаково тягостное, тоскливое впечатление. Пусть даже и не опасны они были, за исключением, пожалуй, тех случаев, когда стаей в угол зажмут или окружат, однако в районах бывших кладбищ или городков, которые Зоной накрыло в прошлую Катастрофу, сталкеры почти не появлялись, и лагерей там никто не делал. Жутко, просто до скулежа жутко там даже днем проходить, не говоря уже о том, чтоб ночь у костерка скоротать. Не сказать чтоб сильно трясло Шелихова при виде зомби, хотя и старался он обходить этих тварей десятой дорогой, но сейчас, здесь, в тихом переулке московской окраины, Семен просто примерз к земле, не в состоянии даже сделать шага на подгибающихся ногах.

Оно прошло совсем рядом, обдав волной прохладного уксусно-кислого воздуха, и, деревянно переставляя ноги, потопало дальше неровным, спотыкающимся шагом. Шелихов обернулся ему вслед и, не в силах отвести взгляда, смотрел и смотрел на пятнистую серую лысину, перекошенные плечи и грязный, расползающийся по швам пиджак. В память почему-то особенно врезались отставшие плоские подошвы ботинок без каблуков, сухо шаркавшие по асфальту. И почему-то не кислая подвальная вонь и глубоко ввалившиеся блеклые глаза «матрицы» заставили Шелихова поверить в то, что он только что видел, а именно эти отчетливые «шрх… шрх… ш-шрх» развалившейся обуви, изначально не предназначенной для прогулок…

Что нашло на него тогда, он и сам сначала не понял. Семен, словно вынырнув из тяжелого ступора, быстро, насколько позволяли отнимающиеся ноги, пошел в сторону небольшого кладбища при местной церкви, до которой было всего пять кварталов. Шелихов еще надеялся, что не увидит развороченной могилы, что зомби на самом деле не было, и тогда он обязательно, непременно дойдет до врача, и врач поможет, конечно же, поможет, пусть даже эти таблетки и уколы заставят погрузиться в тихое, тупое болото апатии. По крайней мере это намного лучше, чем навязчивые призраки Зоны, чем этот жгучий страх, мешающий жить. Да… возможно, его положат в дурдом, но даже это казалось Шелихову спасением: диагноз означал бы, что Зоны на самом деле нет, а этот смертельно надоевший, невыносимый страх – всего лишь следствие болезни. Тогда бы Семен успокоился. И даже, может быть, выздоровел. Ну а пока проверить. Да, обязательно нужно проверить кладбище – если это и в самом деле Зона, то он увидит. Поймет.

Это действительно была Зона. Могилу Шелихов нашел сразу, на окраине, среди свежих, не просевших еще холмиков, закрытых венками. Полузасыпанная овальная дыра в песке, казавшаяся почему-то маленькой, через которую ну никак не могло пролезть тело взрослого человека. А в яме доска с лохмотьями красной ткани, расколотая сильным ударом, и еще какие-то длинные синие тряпки, скрученные жгутами, грязная кисея, втоптанная в свежую землю. И сильный уксусный запах – «матрицы» в отличие от обычных, «нормальных» мертвецов распространяли стойкую кислую вонь, особенно в первые месяцы своего странного посмертного существования. Поэтому сомнений больше не оставалось.