Выбор оружия - Левицкий Андрей Юрьевич. Страница 4

Крик был настолько диким, что в первый миг ошарашил: никогда раньше я не слышал, чтобы человек так кричал. Напарник дернулся назад, поскользнувшись, упал на спину и пополз, не прекращая вопить. А я растерялся – застыл, вместо того чтобы схватить автомат и открыть огонь поверх Пригоршни, в темный дверной проем. Ведь сейчас оттуда что-то выскочит…

И тут меня опять пробрало, да сильнее, чем на склоне: словно невидимая рука просунулась в грудь, сдавила, сжала сердце. Я охнул, упал на колени, кажется, тоже завопил, хотя сам не слышал крика. Из башни лезло оно.

А Пригоршня уже карабкался на четвереньках, не оглядываясь, и кричал, разевая рот большой буквой О. Когда его и меня разделяло несколько метров, я наконец смог совладать с ужасом, затопившим, казалось, все тело. Руки ходили ходуном, ноги подгибались, но я кое-как встал, прижав «калаш» к левому боку, открыл огонь. Загрохотало, задребезжало все вокруг. Пригоршня вдруг оказался совсем близко.

– Не пали, без толку! – проорал он в самое ухо. – Ходу!

Я прекратил стрелять; он схватил меня за плечо, дернув так, что я чуть не упал, и помчался прочь. Мы бежали, то и дело оглядываясь, и ясно было, что убегать смысла нет: оно двигалось куда быстрее, распространяясь от башни валом, набухая, догоняя… Ужас катился впереди, будто ударная волна, наполняя мозг слепой паникой.

– Не успеем! – проорал я. – Нет, стой, куда ты…

Но Никита уже запрыгнул в кабину, втягивая меня за собой, перекатился на соседнее с водительским сиденье.

– Ключ! Ключ есть…

Ключ и вправду торчал из замка зажигания. Пока я усаживался, Пригоршня его повернул. Мотор заурчал. Значит, он на ходу, грузовик этот – наше спасение, потому что оно – вот уже совсем близко, уже накрыло мертвеца в траве, и тело того затрепетало, вспенилось красным, растворяясь, растекаясь по земле… Я затрясся, забился на сиденье, топая ногами под рулем, не попадая по педалям, наконец попал, дернул рукоять передач и втопил газ так, что грузовик рванулся с места в тот самый миг, когда оно подкатило к задним колесам.

Глава 2

Пригоршню так прозвали, потому что он старые вестерны очень любил. И в былые времена, еще до того как мы подружились, на вопрос, за сколько на дело подпишется, неизменно отвечал: «За пригоршню долларов», а если предлагали конкретную сумму, которая его устраивала, говорил: «Ладно, но только если ты добавишь на несколько долларов больше». Теперь-то он уже так не говорит, подрос. Хотя ковбойскую шляпу до сих пор носит, несмотря на то что по лесу неудобно в ней, поля за ветки цепляют.

Почему-то мне все это вспомнилось за мгновение до того, как он выкрикнул:

– Поворот, Химик!

Я крутанул руль так, что показалось – сейчас машина развалится на части. Просев на левый бок и чуть не встав на два колеса, грузовик развернулся, следуя изгибу земляной дороги. Справа открылся вид на башню, и я различил шевеление среди развалин, беспорядочное движение, будто отовсюду из-под земли лезли огромные муравьи – потом их скрыл сарай-развалюха.

– Там что, крысы?! – заорал я.

Вместо ответа он сорвал с плеча «Грозу», высунулся наружу – стекло в дверце было разбито, – но стрелять не стал. Я обеими руками сжимал руль, норовивший выпрыгнуть из пальцев.

– Оно их перед собой погнало! – выдохнул напарник, плюхаясь обратно на сиденье. – Понимаешь? Это как от выброса…

Бросив взгляд в испещренное трещинами зеркало заднего вида, я невольно сморщился. Оно исчезло из виду, оставшись где-то позади, но ландшафт оживал. Из всех созданий Зоны я больше всего не люблю крыс. Не переношу их. Это, наверное, фобия, да только здесь не водятся психиатры, чтобы от нее избавиться. Мерзость, мерзость, мерзость! И мерзость эта бежала от водонапорной башни, серый шевелящийся вал преследовал нас.

– Поворачивай! – заорал Пригоршня, и я вновь крутанул руль, на этот раз влево. Впереди был большой сельский дом; мы пронеслись мимо, своротив покосившуюся ограду, чуть не зацепили бортом колодец, но все же миновали и это препятствие – и вылетели на огород.

– Кабан!

Я уже и сам увидел: мутант размером с новорожденного теленка, черный и косматый, бежал по грядкам, взрывая землю острыми копытами. Грузовик вильнул, едва с ним не столкнувшись, снес другую ограду, перепрыгнул через выгребную яму, и мы очутились на площади.

Чернобыль – городок небольшой, но центральная площадь у него приличная, с кинотеатром и памятником Ленину. Двигаясь от развалин, мы успели пару раз повернуть, теперь башня была не точно позади, а где-то слева. С той стороны на площадь накатывала волна крыс, среди которых мохнатыми холмами возвышались кабаны. Прав Никита, это что-то вроде гона: обезумевшее зверье несется со всех ног – и не только страх им владеет, но и кровожадная ярость, неистовство, поэтому оно бросается на все живое, что попадается на пути, сгрызает его и несется дальше, пока силы окончательно не иссякнут.

Мотор заглох возле кинотеатра. Но я не сразу понял, что произошло: пялился на бегущих к нам крыс, замерев, будто кролик перед удавом.

– Все, встали! – проорал Пригоршня мне в ухо и сильно пихнул в плечо, так что я чуть не вылетел из кабины. – Вылазь!

Крысы приближались – сотни существ, охваченных паникой, – и волна их вот-вот должна была захлестнуть грузовик.

Сунувшийся между мной и рулем Пригоршня распахнул дверцу, выставил в нее «Грозу» и шмальнул из подствольника.

Сорокамиллиметровая граната «ВОГ-25» взорвалась, полетели ошметки плоти. Не только крысиной – там были и псы, слепые чернобыльские мутанты, бегущие вместе с грызунами. Напарник второй раз толкнул меня и наконец выпихнул из кабины. В последний момент я машинально попытался ступить на подножку, но подошва ботинка соскользнула, и я рухнул на асфальт, сильно приложившись лбом.

В голове будто что-то лопнуло, от удара наваждение прошло. Я встал на колени и рванул автомат с плеча. Страх все еще хлестал мозг шипящими ядовито-красными плетьми, но теперь я мог действовать. Крысы с псами были прямо передо мной, всего несколько метров разделяло их и грузовик. В этот момент выбравшийся на капот Пригоршня начал стрелять, и я последовал его примеру.

Визг, хруст, вой! Когда я повел стволом в сторону, взметнулась красно-коричневая волна, состоящая из крови, мяса и раздробленных пулями костей. В сплошном крысином фронте образовалась полукруглая выемка; они стали обтекать нас, но не окружать, потому что за грузовиком было здание кинотеатра. У меня автоматные рожки модифицированные, расширенные, в каждом не по тридцать, а по сорок пять патронов помещается, рожков всего семь. И еще пистолет, но от него сейчас пользы немного…

Патроны закончились, я потянулся к сумке на ремне. Пригоршня сверху выкрикнул:

– Назад! Отступай, прикрою!

Как только один из нас прекратил огонь, волна крыс нахлынула, выемка стала распрямляться, исчезая.

– Назад давай! – он схватился за «Кипарис», широко расставив согнутые ноги, и, наклонившись вперед, начал стрелять с двух рук, едва удерживая тяжелую «Грозу».

Упав, я прокатился под грузовиком, ударился плечом о ступень, протиснулся над нею и вскочил. Теперь машина скрыла меня от крыс. Пригоршня все еще стоял на капоте, а я, успев перезарядить автомат, метнулся к дверям и с разбегу высадил их. Повернулся, заорал, стараясь перекрыть грохот автоматов: «Сюда, сюда давай!» – и тут грузовик качнулся.

Словно по другую сторону в него врезалось что-то большое. Или кто-то. Но не крысы ведь?! Слепые псы тоже на такое не способны. Даже тысячи в панике убегающих грызунов, пусть это местные мутанты, не могут перевернуть машину – но она вдруг перевернулась!

Я все равно не увидел, кто именно опрокинул ее, успел заметить лишь, как Пригоршня падает с капота, а потом машина надвинулась, скребя бортом по граниту, и я спиной влетел в холл кинотеатра, чтоб не раздавило.