Группа Тревиля - Березин Владимир Сергеевич. Страница 12
Ба! Это был очередной мой знакомый из прошлой жизни – Олег Мушкетин, по прозвищу Мушкет.
Был он, кажется, уже с вискарём внутри, довольный как слон. Круглое его лицо растянулось в улыбке.
Я помню, как мы с Мушкетиным разговаривали во время встречи однокурсников.
Он пришёл уже навеселе, довольно бравый, и в несколько помятом пиджаке.
«Бравый» – это было верное слово. И в своём блоге он вывесил фотографию себя, любимого, в камуфляже, в обнимку с ружьём. Кажется, он только что устроился на научную станцию близ Чернобыля, не на эту, а где-то на другой стороне. Потом, если верить блогу, он сменил их несколько.
– Как интересно! Я впервые вгляделся в твою фотографию с хорошим разрешением, и понял, что это у тебя не автомат, а бутылка с пивом, – подначил его я.
– Я бы попросил! Это не пиво, а коньяк. А MG-42 у меня под столом, как и всегда.
– Ты вынь его оттуда. Во-первых, это не автомат, а пулемёт, а во-вторых – тогда понятно, отчего сам ты за столом не сидишь. Коли такая-то дура всё место занимает.
– Я помню, как выглядит MG-42. И никогда бы не спутал его с автоматом, потому что машиненгевер – это не автомат ни разу, а вовсе даже пулемет.
– А немецкие автоматы тех времен проходили под индексом MP, машиненпистоль…
Мне всегда казалось, что мужчина не должен фотографироваться с оружием – если ему, конечно, не девятнадцать лет и его снимают на фоне воинского знамени части. Ну, или там он не занимается иллюстрированием собственной книги «Теория и практика стрельбы из пистолета». Но нашему доброму Мушкетончику я и это простил. Я понимал, что он в общем-то одинок, несмотря на каких-то вечно присутствовавших в его жизни красивых женщин, что его мотает по жизни как цветок в проруби.
А теперь вот нашёл себя среди опасностей и ужаса.
Итак, Мушкет улыбнулся и произнёс:
– Здорово, братан! Добро пожаловать в наш маленький ад!
И он сдержал своё слово – ад тут был, и действительно небольшой.
Мушкет провёл меня по двум кругам – сначала запихнув меня в комнату, где пили украинскую горилку, а затем повёл меня в бар, который оказался маленьким ресторанчиком при пустующей гостинице.
…Наутро, когда у меня раскалывалась голова, в мою дверь аккуратно постучали.
На пороге стоял человек в аккуратном комбинезоне, в расстёгнутом вороте которого виднелся повязанный не без изящества галстук. Он был коренаст, широкоплеч и одет не без изящества. У него была красивая прическа и румяное грустное лицо.
Он отчего-то извиняющимся голосом, и что уж совсем удивительно, по-английски справился о моём самочувствии. Я отвечал ему по-русски, но он опять спросил меня по-английски, кем я прихожусь Николаю Павловичу.
Мне это стало напоминать алкогольный бред.
– Have you come with Nikolai Pavlovich? [3] – опять очень тихо спросил он.
– Yes, – ответил я.
– With that Nikolai Pavlovich? [4] – человек протянул руку.
– Yes.
– Will You work for us? [5]
Я пожал ему руку, стараясь дышать в сторону и ответил:
– Hardly likely [6].
Наконец он представился:
– My name is Kravets. Anatoly Kravets [7].
Я назвал себя, и обнаружил, что он не выпускает мою руку из своей. Ладони были у него тёплые и будто плюшевые.
– No, – сказал я ещё раз. – I am just passing by.
– Ah, travel? Very nice… On the way… So you – are passing by. Tell me, for how long have you known Nikolai Pavlovich? [8]
– Twenty years [9], – уже неохотно сказал я. Я уже понял, что это сумасшедший, но всё же спросил: – Why do you speak English? [10]
– You know, I gave myself a vow to speak either English or Ukrainian, – сказал Кравец. – I’m Ukrainian. And I doubt you speak Ukrainian [11].
– No way [12].
– So will you’ll work here? [13]
– I do not know [14].
Ещё немного, и я его стукну и всё спишу на похмелье.
– It’s not easy here, but I like Nicholas Pavlovich. He is a great scientist. There are few of us here, – сказал Кравец, – we are all very busy; I work in the Ukrainian team, but I really like the way Nikolai Pavlovich works [15].
Он снова выжидательно посмотрел на меня и наконец сказал:
– I would be glad to be of use to you some day [16].
– Thanks, – уже с нетерпением пробормотал я. – Good luck [17].
И захлопнул дверь.
Глава пятая
Москва, 30 апреля. Сергей Баклаков по прозвищу Арамис.
Оружие на Зоне. Секрет Атоса – промышленная добыча артефактов.
Мюллер хмыкнул:
– Я всегда жалел, что вы работаете не в моем аппарате. Я бы уж давно сделал вас своим заместителем.
«Семнадцать мгновений весны»
– А зачем ты гоняешь своих подопечных на выходы с оружием? Не логично было бы просто ещё двух господ военнослужащих нанять?
– Нанять! Ишь ты какой! У меня бюджеты, да и ты пойми, что выходы у нас это не обязанность, а привилегия. За них платят дополнительно, собранное тоже учитывается, каждая копеечка не лишняя.
А оружие здесь нужно – мало ли кто на городок полезет, тут каждый ствол важен. К тому же, если на тебя выйдет одиночный мутант, то сконцентрированный огонь нескольких человек его таки уложит.
Первым делом, я запретил для бывших совграждан личное оружие, кроме автомата Калашникова. Потому что у меня контингент – учёные, некоторые сходят с ума и выписывают себе какую-нибудь пукалку типа «Узи», которая не спасёт ни от кого: ни от зверья, ни от лихого человека.
Более того, наш кандидат наук ещё себе отстрелит что-то, играясь.
А вот с Калашниковым всё проще – так или иначе, все они прошли военную кафедру, или там Начальную Подготовку и выучили неполную сборку-разборку.
Сборка-разборка в нашем поколении это вообще как пароль.
Все помнят, ночью разбуди филолога или химика, так он тебе забормочет: сначала отъём магазина, передернуть затвор, контрольный спуск, потом снимается крышка коробки, потом – пружина, затворная рама и вытряхивается затвор, потом газовая трубка с накладкой. Шомпол и пенал можно не вынимать, потому что это никого не…
Он сглотнул последнее слово.
Всё было вполне логично. Логикой он всегда славился…
– Они тренируются – по мишеням. Или там по пивным банкам, к примеру.
– Нет, а зачем?
Действительно – зачем? Философский подход Атоса мне жутко нравился.
– А они не стрелялись ещё?
– У французов был случай три года назад. Но человек попался порядочный: написал письмо, завещание, вышел из домика, выбрал место, чтобы ничего не запачкать… Одно слово – культурная нация.
Я не стал рассказывать Атосу, что довольно много пережёг патронов на стрельбище. У нас в штате было разрешено ношение короткоствола, и я, как только оформил свои отношения с Америкой, его прикупил.
Так поступают все русские – и я был не исключением. Так поступали даже ботаники, нет, особенно ботаники. Ботаники всегда растят в себе комплекс любви к оружию.
3
Вы приехали с Николаем Павловичем?
4
С самим Николаем Павловичем?
5
Будете работать у нас?
6
Вряд ли.
7
Меня зовут Кравец. Анатолий Кравец.
8
Очень приятно… Проездом… Так вы – проездом. Скажите, а давно знакомы с Николаем Павловичем?
9
Двадцать лет.
10
А отчего вы говорите по-английски?
11
Вы знаете, я дал себе зарок говорить либо по-английски, либо по-украински. Я ведь украинец. А вы по-украински вряд ли говорите.
12
Да это уж точно.
13
Так вы будете здесь работать?
14
Не знаю.
15
У нас тут сложно, а Николай Павлович мне нравится. Он – большой учёный. Нас здесь мало, все мы очень заняты, я хоть и работаю в украинской группе, но мне очень нравится, как работает Николай Павлович.
16
Буду рад оказаться вам полезен.
17
Спасибо. Удачи.