Змееныш - Жаков Лев Захарович. Страница 34

Филин бросил взгляд на горячий чай, на еду — вздохнул и стал натягивать тулуп: ночь была холодной, ветреной.

Емеля, довольный собой и жизнью, развалился на стуле, жуя бутерброд. Конечно, лучше в такую ночь спать в кровати, но и тут можно неплохо устроиться. Он прихлебывал чай, уминая хлеб с колбасой, закусывая сахаром — была у Емели такая странная привычка, — и поглядывал на дверь. Всего делов-то — оглядеть двор и обратно, а Филина нет. Минуту, две… Сталкер заволновался. Псевдопес его сожрал, что ли? Куда запропастился? Емеля поднялся, приоткрыл дверь. И наткнулся на Филина, который стоял возле будки, задрав голову.

— Ты чего? — толкнул его в спину Емеля. — Я жду же. Чего увидел?

— Эх, черт, ловкий, как кошка! — восхищенно прошептал Филин, не отрывая взгляда от водокачки. Емеля выбрался наружу, посмотрел — и охренел. Тонкая фигурка карабкалась по стене, цепляясь за невидимые глазу уступы. Вот схватилась за балку, к которой крепилась спутниковая антенна, взлетела на тарелку, забралась на подоконник, согнувшись, — и исчезла в окне второго этажа.

— Мне бы так, — вздохнул Филин, опуская голову. — Прикинь, по любой стене, как таракан…

Емеля сграбастал напарника за шкирку.

— Ты чем думаешь, балда?! Мозги твои где? Кто это был? Давай тревогу поднимай! Где свисток? Или ракету сразу?

— Да ну, чего сразу тревогу? Дело-то молодое. — Филин попытался отпихнуть приятеля. — Мне Змееныш даже нравится. Я и раньше видел… Все равно под утро уйдет, никто и не узнает.

От этой логики Емеля вконец растерялся и даже перестал трясти Филина.

— Ты чего? — хрипло сказал он наконец. — Слон знаешь что сделает, если узнает?

— Да как узнает-то? — отбивался Филин.

— А вдруг еще кто видел?

— Тогда бы уже тревогу подняли. Чего тебе, больше всех надо?

— Нет, но… — Емеля помолчал, придумывая аргументы. Ситуация складывалась какая-то невероятная. — Болван ты, Филин! Заточка точно пронюхает, он к Слоновой дочке неровно дышит. Поймет, точно говорю. А потом тебя в кровати без головы найдут, ты так и не узнаешь, кто это сделал, а голова будет на полке стоять.

— Кишка тонка, — неуверенно возразил Филин.

Послышались шаги, в круг света из темноты вынырнула сутулая фигура. Емеля шагнул назад, в открытую дверь.

— Чего у вас? — хмуро спросил подошедший Заточка. — Все тихо?

Он был бледен, а глаза красные, опухшие — порученец не спал вторую ночь.

Филин не успел ответить: из будки показался Емеля с трубкой сигнальной ракеты в руках, выковырял шнур, готовясь дернуть.

— Змееныш там, — бодро доложит он. Мгновенно сориентировавшийся Филин махнул рукой на водокачку.

Глаза Заточки стали круглыми, мгновение он медлил, потом схватил Емелю за руку.

— Не стрелять! Где мутант, говори! Филин указал на Оксанино окно.

— Да вон туда залез. По стене, ровно макака, забрался.

Заточка подскочил как ужаленный.

— Всем тихо! Шум не поднимать! Стоять тут наготове, стволы с предохранителей снять, Змееныш появится — стрелять на поражение!

— Э, ты чё, убить, что ли? — удивился Филин — и получил болезненный тычок острыми костяшками пальцев под ребра.

— Ноги прострелить, но если убьешь, Слон тебя не накажет! — С этими словами Заточка рысью побежал через двор ко входу в водокачку.

Оксана сидела в комнате под домашним арестом — она поругалась с отцом и отказалась уезжать из Зоны. Целый день девушка ходила от стены к стене, валялась на кровати, глядела в потолок. А вечером накатило отчаяние. Днем она не верила, цеплялась за сами собой всплывающие оправдания, однако с наступлением темноты надежды рассеялись: Змееныш действительно ушел, променял ее на консервы и патроны. Что Оксана знает о нем? Почти ничего. Живет в Зоне, как дикий зверь, добывает артефакты, чтобы выменять их на еду и боеприпасы, дружит с мутантами — вот и все. Откуда он взялся, правда ли, что его выкормила слепая собака, кто его родители, в конце концов? Она ничего не знала!

Девушка потрясла головой, села, обхватив подушку, вцепилась в нее зубами. Ей хотелось кричать, да что толку? За дверью торчит Колобок, бежать некуда, ведь Змееныш больше не ждет ее у холма, а сама она… что она будет делать там, в лесу, одна? Все эти мысли о том, чтобы стать сталкером, ночные прогулки по склону и вокруг холма — все это было ребячеством, капризом избалованной девчонки, привыкшей, что мир добр к ней. Но мир не добр — он равнодушен, безразлично-жесток.

Он придет, вернется за мной! — твердила Оксана, до боли сжимая кулаки, — и сама себе не верила. Если так, то Змееныш уже появился бы, ведь от оврага, куда его отвел Колобок, идти не очень далеко, а вышли они на рассвете. Оксана зажмурилась. Ее раздирали противоречивые чувства. То ей хотелось, чтобы Змееныш немедленно появился, доказал бы, что он не бросил ее. То она вспоминала, что отец велел убить Змееныша, если тот появится, — и она мысленно обращалась к нему, чтобы уходил подальше и ни в коем случае не появлялся, пока не уляжется суматоха, а она подождет, конечно, подождет!

Потом она жалела, что Змееныш не убил Колобка по дороге к оврагу и не сбежал. Ведь он мог, конечно, мог, он сильный и быстрый… И тут же ругала себя за такие мысли. Змееныш не такой, он не станет убивать, да и зачем ей убийца? Это правильно, что он дошел до оврага и спас Колобка от аномалии и кабанов, как рассказал вернувшийся телохранитель. Правильно, конечно, Змееныш все делает правильно, он ушел, чтобы потом вернуться, когда отец уберет охрану, когда все забудется… Только когда это случится? Оксана принималась на пальцах высчитывать возможные сроки.

Она накручивала сама себя, чтобы отогнать липкий холодный страх: Змееныш ушел навсегда, променяв ее на еду и патроны. Он же дикарь, он столько боеприпасов и консервов в жизни не видел, а как увидел — забыл про Оксану. Да и кто она ему? Какая-то городская девица, приехала и уехала…

Нет, он вернется, — мысли возвратились в накатанную колею, — как только отец снимет охрану и все успокоится.

Да что с той охраны, ведь Оксана показала ему лаз, ведущий прямо в комнату… От этой мысли она похолодела. Если бы Змееныш хотел вернуться, то мог бы сделать это прямо сейчас, и никакие охранники ему не помешали бы! Значит, отец прав, он ушел насовсем.

Тихо скрипнула рама, девушка вскинула голову — в темном окне показался Змееныш. Спрыгнул на пол, выпрямился. Оксана вскочила, закусив губу, чтобы не вскрикнуть, шагнула навстречу… и вдруг спросила, неожиданно для самой себя:

— Зачем ты вернулся? Отец приказал всем сразу стрелять, если увидят тебя.

— Меня никто не видел, — ответил Змееныш. Оксана взяла его за руку, заглянула в глаза.

— Почему ты полез по стене? Забыл про лаз? — Она показала на прикрытую фанеркой дыру под подоконником, по-прежнему загороженную столиком.

— Так привычней. Ты меня ждала?

— Конечно, — ответила Оксана. И добавила, смутившись: — Отец сказал, что ты променял меня на консервы и патроны…

— Я их выбросил.

— Выбросил?! — поразилась девушка. — Зачем? Он пожал плечами.

— Кинул в овраг. Мне это не нужно.

— А… — начала она и замолчала, но Змееныш понял невысказанный вопрос — или, возможно, услышал мысль, так явственно прозвучавшую в голове Оксаны, — и ответил:

— А ты мне нужна. Жаль, что ты не можешь остаться со мной.

3

Слон отломал головку глиняной женщине. Он по привычке крутил статуэтку в руках, погрузившись в мрачные раздумья, и только громкий треск вывел его из этого состояния. С недоумением он повертел обезглавленное тело, ругнулся и бросил обломок в угол комнаты. Откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, рассеянным взглядом обежал кабинет. Было глубоко за полночь, глаза побаливали, пора отправляться в кровать — но мысли о случившемся наполняли голову, мешая расслабиться, и Слон все сидел, все думал. Он не очень-то верил, что Змееныш уйдет и оставит Оксану в покое. Да хотя бы бывшему хозяину назло вернется. Впрочем, Слон был реалистом, он понимал, что до него Змеенышу дела как раз нет, но от своего мальчишка не отступится — не тот характер. Слон до сих пор помнил упрямый взгляд исподлобья, когда Змееныш пришел вступаться за Мазая… Нет, не отступит, скорее умрет. Что ж, как говорится, каждый выбирает по себе. Поэтому-то Слон и не шел в кровать: ждал, что с минуты на минуту раздастся во дворе выстрел, или взлетит с шумом и треском сигнальная ракета, или прибежит встрепанный охранник…