Клеймо зоны - Орехов (Мельник) Василий. Страница 59

— Сторож появился в школе почти сразу, как оттуда ушли кланы, грабившие базу военсталкеров, — нехотя проговорил Скай после паузы. — Никто не знает, как он выглядит, потому что ни один бродяга в здравом уме не станет зажигать там фонарь, чтобы посмотреть. Лично я думаю, что это несколько крысиных волков со своими армиями. Знаете, что такое крысиный король? Это несколько крыс, запутавшихся хвостами. Такой живой клубок не может выбраться из норы и обречен на голодную смерть, однако остальные крысы почему-то начинают носить ему еду. Возможно, у нас здесь произошло что-нибудь похожее, только крысиным королем стали несколько крысиных волков. Точнее, не королем, а Сторожем. И теперь все это здание набито их серыми армиями, которые не могут покинуть своих вождей.

— Может, и так, — проговорил Москит. — А может, ни черта и не так. Проверять дураков нет.

— А почему он Сторож? — спросил Кузнец. Никогда еще он не видел проводников такими… не то чтобы испуганными, конечно, просто… не вполне уверенными в своих силах.

— Потому что стережет! — отрезал Москит. — Сидит, как Кащей из сказки, на сокровищах и никого близко не подпускает. Говорят, от военных там еще много чего осталось, но больше никто на их имущество особо не зарится. Три группы пропали, желающих сразу поубавилось. Однако, если просто пройти здание насквозь, не зажигая света, он обычно никого не трогает…

В повисшем молчании слышался лишь легкий шелест дождя и такой же легкий шорох в школе за спиной.

— Может, пойдем уже? — тихонько сказала Ксанта. Стоять возле распахнутых в темноту дверей, в которой обитал Сторож, было очень неуютно.

— Передумала исследовать? — буркнул ведущий. — Ну, то-то. Пошли, раз так. Нам вниз.

Она не могла даже представить, что вход в подземный дренаж города, о котором говорил Москит, будет таким неожиданным. Кузнец даже присвистнул, когда увидел, а у Ксанты больно защемило сердце.

Это действительно был бассейн. Детский бассейн школьной спортсекции. Советская власть ничего не жалела для энергетиков и щедро платила им за риск облучения. Далеко не в каждой столичной спецухе был тогда собственный бассейн, а тут, в Припяти, местная школа могла похвастать настоящим водным центром.

Сорок лет назад огромный, как ангар, зал с широкими окнами наполняли детские крики, смех, свистки и команды тренеров. Сейчас здесь царила застарелая разруха. Бассейн был завален мусором и пробковой трухой, прыжковые вышки рухнули на кафельный пол, а огромные часы над входом остановились навсегда. Проржавевшие стрелки тоскливо обвисли, указывая на полшестого, а циферблат секундомера вместо секунд демонстрировал пустые грязно-рыжие таблички. Окна, заложенные по моде тех времен мозаикой из двухслойных стеклянных квадратиков, зияли пробоинами. Толстенные плитки лопнули от перепада температур из-за акустических ударов от близких выбросов, некоторые были раздроблены пулями и осколками. Мелкая стеклянная крошка искрилась и хрустела под ногами, как снежный наст на морозе. Влажный от дождя сквозняк гонял по полу листья и обрывки полусгнившего картона. Венчал запустение выцветший от времени до бледно-розового цвета лозунг: «Быстрее, выше, с…»

Кузнец хмыкнул. Дописал в уме последнее слово, наверное — в соответствии со своим нехитрым армейским юмором.

— Вниз, — напомнил Москит.

Выщербленная лестница вывела их к длинной анфиладе технических помещений, тренерских и тренажерных залов. По пути попалась детская раздевалка с ровными рядами металлических шкафчиков. Крашенные казенной серой краской, они оказались неподвластны времени, лишь кое-где проглядывали неряшливые ржавые пятна. На некоторых дверцах белели выцветшие наклейки — дети оставались детьми даже в городе атомщиков и лепили на свои шкафчики белочек и зайчиков. Теперь от них остались лишь грязные корявые силуэты.

Удивительно, но в большинстве помещений все еще горел свет. Три энергоблока закачивали в Зону немыслимое количество энергии, и все, что еще могло работать в подземельях, работало — в отличие от школьных коридоров, где плафоны, видимо, просто побили во время ожесточенных перестрелок. Некоторые лампы перегорели, кое-где стеклянные колпаки полопались, однако везде что-то тлело, искрилось, мерцало — мучительно, вполнакала, но все-таки пытаясь освещать глухие подземные катакомбы.

Даже на самом нижнем этаже, в бойлерных и насосных, гулко ухали склеротические трубы, обтянутые асбестовой фольгой, с потолка капала подогретая вода, стекая по жутким сталактитам известковых отложений. Эти давно умершие помещения, словно зомби, продолжали жить и после смерти.

— Смотрите под ноги, — велел Москит. — Очень внимательно. Чуть что покажется не так — замрите! Здесь иногда зыбь попадается. Редкая мерзость, да и заметить ее непросто, на солнце еще можно разглядеть, а в полутьме вляпаться легче легкого. Если вдруг покажется, что пол немного серебрится или над ним посверкивают небольшие металлические искорки, замрите. Это она и есть.

— И как зыбь действует? — спросил Кузнец.

— Наступишь — узнаешь, — сварливо ответил ведущий. — Мало не покажется, уверяю. В зыби структура любого вещества теряет устойчивость, оно растягивается, растекается, словно масло на сковородке. А под твоим весом — прорвется. Ухнешь по пояс, а все материалы, что зыбь успела в себя затянуть, тут же начнут смешиваться. И ты в том числе.

Ксанта закусила губу. Вначале ей показалось, что это и есть та самая проверка, о которой говорил Москит. Но ведущий говорил без тени иронии или намека, да и Скай слушал его вполуха: похоже, прекрасно знал о странной аномалии.

— Смотрите внимательно, — буркнул старший проводник. — Вон тот проход — наш. До него совсем не вредно будет дойти целыми и невредимыми. Собрались.

Все четверо пристально изучали разбитые кафельные плитки перед собой, но первым на редкую аномалию наткнулся Денис.

— Вот она! — неуверенно проговорил он, уже готовый к очередному шквалу насмешек. — Здесь серебряный налет!

— Детектор тоже засек, — сказал Скай. — Нашли, старшой.

— Тогда аккуратненько, по стеночке, — распорядился Москит. — И не пробуйте перепрыгнуть! — поспешно предупредил он. — Воздух, ребята, он тоже состоит из молекул и неплохо смешивается с другой материей…

Честно говоря, никакой зыби Ксанта так и не увидела. Прошла по крайней кафельной дорожке, прижимаясь к ржавым трубам, испачкала куртку, но серебристый налет не разглядела, сколько ни пыталась. Однако у Кузнеца заметно дрожали руки, а старший проводник все утирал и утирал обильный пот, пока она не добралась до безопасного места.

Железная лесенка в сливной коллектор совсем не выглядела надежной. Хорошо хоть воздух, поднимавшийся снизу, не пах практически ничем, кроме стоялой воды. Канализация в брошенном городе давным-давно не работала.

В большой дренажной трубе по щиколотку плескалась мутная жидкость — дождевой слив исправно выполнял свою функцию, хотя давно уже никому не был нужен.

— Влево. Там бывшие отстойники и ливневые карманы, — сказал Москит.

— А через большой дренаж не ближе? — поинтересовался Скай. — Или не хочешь светиться?

— Нет, глубже лучше не спускаться.

— Радиация? — понимающе спросила Ксанта. В гулкой пустоте трубы голоса казались чужими и неестественными.

— Там прямой слив в Припять. Иногда из реки такое заглядывает, что лучше даже и не знать. Слышала про Сома? Так тот Сом — мелочь по сравнению с настоящими сюрпризами фарватера. Концентрированная жуть, особенно когда бельмами слепыми из-под воды вот так вот глянет…

Ксанта сглотнула и больше не допытывалась.

Плеск шагов разносился далеко во все стороны. Иногда казалось, что сзади или спереди кто-то идет, так сильно металось по тоннелю многоголосое эхо. И с каждым метром становилось все темнее — известное дело, свет в канализацию проводить незачем.

— Эх, — вполголоса заметил Денис, — тепловизор бы сейчас…

— Зачем это? — отозвался Скай.

— Ну… мутантов смотреть. Мало ли…