Мой зомби (СИ) - Выставной Владислав Валерьевич. Страница 4

Но взгляд мой остановился на огненно-красном ЗИЛе.

Все произошло быстро, я даже не успел испугаться. «Пожарка» с ревом вылетела за пределы ворот. И сразу же ворвалась в самую гущу зомби. Те словно ждали меня и бросились навстречу как быки на красную тряпку. Пожалуй, это даже хорошо: мне удалось отвлечь толпу от распахнутых ворот. Машина подпрыгнула на сбитых с ног телах, меня швырнуло в потолок, об дверь. Срывая сцепление и рвя коробку передач, я немного оторвался и вышел «на боевой разворот».

В памяти возникла картина: заторможенные, вялые после ледяной воды зомби. Я всерьез рассчитывал, что в этом есть какая-то закономерность. С другой стороны, было морозно, все вокруг припорошено снегом, и я молил бога, чтобы вода в пожарных баках не превратилась в лед. Вроде бы пожарные льют в нее антифриз…

Оставив сомнения, я врубил насосы и ухватился за рукоятку управления лафетным пожарным стволом. Машина содрогнулась от какого-того внутреннего движения, затряслась, завыла…

Через сте кло кабины я видел приближающуюся толпу. Казалось, это просто местные жители вышли на гулянья или крестный ход. Только вот одинаковая нелепая походка, рваные движения и пустые взгляды возвращали к реальности.

Это не люди.

Закрепленный на крыше пожарный ствол обильно сплюнул, закашлялся – и разрядился тугой водяной струей. Я дернул рукоятку, направляя поток. Струя врезалась в толпу, валя мертвяков с ног. Зомби неловко барахтались в жиже из снега и воды, подняться им было непросто. Я не смог сдержать довольного оскала: моя задумка работала.

Но главный замысел состоял в другом. Слегка охладив толпу, я выделил себе одинокую фигуру, только направлявшуюся в сторону событий. Объехав место общей свалки широким полукругом и не переставая укладывать тех, кто все еще пытался подняться, я подкатил к одинокому зомби.

Это была женщина. Черт возьми, это была наша сотрудница. На ней мешком висел разорванный лаборат орный халат, заляпанный бурыми пятнами. Что-то мне подсказало: это не лучший выбор. Но вода в баках подходила к концу, охлаждать пыл толпы было уже нечем. Стиснув зубы, я направил поток в эту хрупкую фигурку.

И оказался прав. Ледяная вода немного снижала агрессивность этих тварей. Я успел крепко обмотать бывшую сотрудницу пожарным шлангом, прежде чем та вновь зарычала и задергалась в характерном остервенении. Не скрою, мне было не по себе слышать эти звуки и ощущать яростные попытки вырваться в кабине у себя за спиной. Только ворвавшись на территорию монастыря, вывалившись наружу, судорожно захлопнув ворота и заклинив их массивной балкой, я смог немного перевести дух. Через полминуты толпа была уже здесь, и створки ворот содрогнулись под тупыми ударами с той стороны.

Но это уже не имело значения.

8

Лучше бы я этого не видел. Док долго смотрел на связанную женщину, в которой не осталось ничего человеческого. Но он не видел в ней зомби.

– Эмма? – дрогнувшим голосом спросил Док.

Та молчала. Если бы она металась и рычала, как тогда, в «пожарке», все могло бы пойти иначе. Но эта холодная неподвижность и молчание кого угодно могли ввести в заблуждение. Даже Дока. Я готов был поклясться, что он неравнодушен к этой женщине. Почему-то меня это настолько поразило, что я забыл про элементарную безопасность. Ведь я всегда считал своего шефа бездушным «яйцеголовым», машиной для получения научных результатов, до крайности увлеченным фанатиком. А сейчас я увидел совершенно другого Дока. Я завороженно следил, как Док приблизился к ней со сверкающим пистолетом для инъекций и вдруг опустил этот жуткий прибор для пыток, протянул руку и погладил ее по щеке…

– Док!.. – предупреж дающе выдохнул я.

Тот не слушал, продолжая гладить ее ладонью по щеке. И, черт возьми, похоже, ей это нравилось!

…Это была непростительная ошибка с моей стороны. Дока надо было оттащить силой. Все знают: у зомби случаются всплески эмоциональной памяти, особенно в присутствии близких – когда они могут показаться людьми. Но их злобная хищная сущность всегда берет верх.

– Назад! – заорал я. Но не успел. Бывшая сотрудница мгновенно переменилась в лице – будто в ней выключили эту прежнюю Эмму – и яростно вцепилась в поглаживавшую ее ладонь. Док тщетно пытался вырваться. Помог только удар прикладом моего ППШ. Примотанная к стулу тварь повалилась на спину, опрокинулась на бок и еще долго визжала и билась, как выброшенная на берег рыбина.

Док долго осматривал свою ладонь, с которой обильно стекала темная кровь. Наконец сказал с поразительным спокойствием:

– У меня в запасе несколько ча сов. Маус, включи видео. Весь процесс, все, что я буду говорить, должно быть отснято. Не забудь все это изложить в своем отчете. Но главное – не пропусти момент, когда преобразование закончится. Надеюсь, рука у тебя не дрогнет.

– А как же ваша вакцина, Док?! – сдавленно проговорил я.

– Поздно. Вакцина спасает только здоровых – если вводить ее за трое суток до потенциального заражения. Но я успею поставить на себе кое-какие завершающие опыты. Смотри не дай мне все испортить, когда разум оставит меня. Могу я рассчитывать на тебя?

Я молчал, тупо глядя на Дока. К этому невозможно привыкнуть. Вот он – живой, здоровый, умный человек. Через несколько часов я должен снести ему череп.

– Ты слышишь меня, Маус? – в голосе Дока слышится понимание и сочувствие.

9

Миниатюрные камеры, разб росанные по всем лабораториям, снимают завершающий этап работы. Еще одна встроена в гарнитуру на моем ухе. Она фиксирует все, что вижу я сам.

– Образец номер «зет триста семнадцать», – говорит Док, закатывая рукав. Я вижу исколотый сгиб его руки, все тот же пистолет для инъекций. – На часах семнадцать тридцать пять. Ввожу контрольный образец в кровь.

Док вкалывает себе очередную дозу прозрачной жидкости, которую только что получил на сложном биохимическом стенде. Рядом, накрепко примотанная к стулу, сидит Эмма. Док больше не выказывает к ней видимой симпатии. Он колет ей то же, что и себе. И даже невооруженным взглядом видно, что ей становится хреново.

Еще полчаса – и Эмма замирает с жутким перекошенным лицом. Лицо темнеет, разложение происходит прямо на глазах. В лаборатории распространяется зловоние.

– Летальный исход наступил через сорок восемь минут после введения первого образца и через три мин уты после третьего, – холодно комментирует Док. – Эксперимент недостаточно чист, требует поправок на количество исследуемого материала. Но основной характер действия вакцины достаточно нагляден…

Это я готов подтвердить: нагляднее некуда. До сих пор я не видел ни одного эффективного средства против зомби, кроме пули в голову. Док действительно совершил прорыв. Возможно, он даже спас человечество.

Только вот ему самому становилось все хуже. Док оказался не совсем прав: образцы, которые он колол себе, смогли оттянуть неизбежное почти на сутки, и я уже надеялся, что обойдется. Но Док понимал вещи, недоступные мне. Он видел самую суть. И позаботился не только о человечестве. Он позаботился обо мне.

Мне не пришлось убивать Дока и жить с этим до конца своих дней. Док ушел сам.

Я вышел всего на час – ненадолго забыться после суток без сна. Вернувшись, обнаружил тот самый автоклав – высокотемпературную печь – работающим на полную мощность и запрограммированным на включение через минуту после закрытия. Сердце у меня упало. Открыв тяжелые дверцы, я нашел лишь горячий пепел.

На столе с поразительной аккуратностью были сложены картриджи с образцами и трижды продублированные записи на флэш-накопителях. Рядом был распахнут герметичный пластиковый контейнер для всего этого груза. Здесь же стоял включенный ноутбук с посланием, поставленным на паузу. Мне оставалось только коснуться клавиши.

– Маус, я должен перед тобой извиниться. Наверное, не совсем честно оставлять тебя одного на острове, среди снегов и голодных монстров. Но затягивать с решением – значит, ставить тебя в еще большую опасность. К тому же я не хочу вешать на тебя еще и собственную смерть. Ты не должен страдать угрызениями совести. У тебя другая, более важная задача. Перед тобой образцы вакцины и записи о ходе экспериментов с подробным описанием, формулами и моими комментариями. Все это д олжно попасть в нужные руки. Покидая этот мир, я спокоен: ты не подведешь меня, Маус. Желаю выжить тебе… и всем остальным.