Полный котелок патронов - Зорич Александр. Страница 59

— Привет, — сказал я, снисходительно проигнорировав ремарку про рост.

Что ты хочешь? Молодежь — не задушишь, не убьешь.

Вдруг я поймал себя на том, что не знаю, а может, просто не помню, как моего собеседника зовут по имени. Вчера вечером, когда ефрейтор звонил, чтобы забить стрелку, он, кажется, представился «Шестопалов, ты должен помнить»… Или имя он все-таки называл? Увы, во время звонка ефрейтора на мой мобильный я рыдал слезами под самый популярный хит сезона, пьяный в дым. Хит назывался «Весна на Заречной улице». И был посвящен, да-да, Заречной улице мертвого города Припять. Слова у песни были очень душевные:

На этой улице отмычкой

Гонял по крышам я зомбей,

И здесь на этом перекрестке

Я с группой встретился своей…

Или следующий куплет — душевный такой! Вот послушайте:

Я не хочу судьбу иную,

На артефакт не променять

Лощину ту у Агропрома

Что в люди вывела меня!

Спросите, а чем мне эта старая песня так уж нравится, чтобы прямо рыдать? Так я вам скажу — тем, что она про мою биографию.

Это меня, меня вывела в люди лощина возле Агропрома. Как-то, за одно утро, я набрал артефактов на десять тысяч уев — были там и «бенгальские огни», и «кристаллы», и «светляки», и «лунный свет»… Да чего только не нашлось! Как будто во сне — тотальная сбыча мечт!

Все найденное в лощине у Агропрома я загнал торговцу по имени Зулус.

Да, тогда Зулус нагрел меня как пацана. Но даже на то, что я получил, я смог снять себе в поселке сносную хату с микроволновкой и работающей душевой кабиной, купить юзаную тачку и вообще перейти из категории «подающий надежды бездомный малолетний отмычка» в категорию «начинающий сталкер-добытчик, врастающий корнями в Призонье».

Впрочем, я отвлекся. Мы же говорили о Шестопалове, который вроде бы не назвал своего имени, а если бы даже и назвал, то я его не запомнил.

— Чего изволите? — спросила официантка Зина-Балда, вежливо, и как мне показалось, со значением, скалясь Шестопалову.

— Мне — воды. Если можно кипяченой… А то бабла совсем нету, — как-то сразу застеснялся он.

Мне стало жаль солдатика. Да и его честность меня приятно удивила. Большинство моих приятелей сталкеров лучше сдохнут, чем признаются, что у них «бабла нету». Будут до последнего изображать из себя олигархов в гриме и заказывать «гуава коладу» со всяким «май таем».

— Да не парься ты, Шестопалов. Я угощаю. Пиво здесь хорошее, особенно ирландское. Кофе тоже ничего, но надо заказывать турецкий, все остальные сорта наливают из кофе-машины, а она тут та еще… Да и позавтракать не грех, когда угощают.

— Я уже завтракал. Картохи отварил.

— Вас в казарме, что ли, совсем не кормят?

— Так-то кормят. Да я в отпуске сейчас.

— Если в отпуске, почему домой не уехал?

— Я бы уехал. Да вот бабла нету, — с обезоруживающей прямотой напомнил Шестопалов и его лицо, лицо простодушного громилы, вдруг исказилось неожиданной, но уже виденной мною гримасой детской какой-то плаксивости. — Я за этим и звонил вчера.

— Так чем же я могу помочь?

Я весь как-то внутренне собрался, приготовившись к просьбам, коих я слышал десятки, научить «жить по-сталкерски», «добывать артефакты и все такое». Мысленно я уже прикидывал, в каких выражениях ефрейтору отказать, чтобы повежливей и без обид. Или в каких выражениях дать совет очередному кандидату в сталкеры, чтоб не слишком его обнадеживать «подъемами» и сладкой якобы жизнью.

Однако Шестопалов заговорил совсем не о нашем стремном промысле.

— Тут такое дело, — начал он своим гугнивым голосом. — В общем, помнишь, что там было, в этом Пятом энергоблоке, так?

— Хрен забудешь.

— Помнишь того пидора… Бена или как там? Ученого? Ну, белого такого. В белой рубашке?

— В халате?

— Ага, в халате.

— Помню.

— А ту его лабораторию помнишь? Где я в такие как бы ворота был вставлен, ну?

— Естественно.

— Там рядом кабинет один был. Ну, этого Бена, или как там…

— Кабинет?

— Да. Помнишь?

— Ну, допустим.

— Так вот я там… ну… у черта этого… кое-что взял. Перед тем еще, как к вам с товарищем майором спуститься.

— «У черта этого» — в смысле у Вениамина Тау, да?

— Типа. У ученого! — подтвердил ефрейтор.

— А «взял» — означает «скоммуниздил»? — продолжал проявлять догадливость я.

— Ну, практически.

— И что теперь? Если пришел ко мне исповедаться, что, дескать, совершил грех воровства, так это не по адресу! Ближайшая церковь — храм Иоанна Предтечи в поселке Малеевка. Работает каждый день с десяти до восемнадцати, службы по воскресеньям.

— А чего мне исповедаться? — вдруг окрысился ефрейтор, будто я его обвинял. — Он меня, этот альбинос, значит, как подопытную крысу попользовал, а я у него даже взять ничего не могу? Это справедливо, ты считаешь?

Я вдруг подумал, что хотя воровство и не красит ефрейтора Шестопалова, все же в чем-то он прав. Например, в том, что действительно бывают такие расклады, когда «зуб за зуб, око за око». Да и с какой стати мне жалеть барахлишко зарвавшегося альбиноса, который сейчас небось валяется на пляже какого-нибудь Красного моря, дует манговый сок, слушает арабскую попсяру и радуется жизни, пока я тут мордуюсь?

— Да я не против, собственно, — спокойно сказал я. — Взял и взял.

Шестопалов успокоился так же быстро, как и вскипел.

— Мне надо, чтобы ты мне помог, Комбат. Сбыть кому-нибудь эти вот вещицы. Может быть, сам их возьмешь? Потому что я не разбираюсь во всей это фигне. А мне очень-очень срочно деньги нужны.

С этими словами он вывалил на столик передо мной содержимое своей спортивной сумки.

Я навел на резкость.

Так-так. Тут у нас три флэшки. Цена им копеечная.

Тут у нас что? Коробка с дисками. Все, за исключением одного, кажутся совсем новыми. Этому добру тоже цена ломаный грош в базарный день.

А это что? Похоже на внешний винт. Но в какой-то чудной защитной рубашке, что ли.

— Винчестер?

— Ну… Может, и винчестер, — сказал Шестопалов и посмотрел на меня искательно. По его глазам я понял: он не очень точно знает, что это такое.

— Где ты его взял?

— Там, в той комнате, компьютер стоял. А к компьютеру была эта фигня пристегнута.

— Ага… А ты не знаешь, что там?

— Да откуда?

— Ну, можно к ноутбуку было подсоединить и посмотреть.

— Откуда у меня ноутбук? — усмехнулся Шестопалов. — Я парень спортивный.

Я пожал плечами. Мне всегда казалось, что в наши тотально электронные времена ноутбуки есть у всех, даже у самых простых и простейших. Включая домашних хомяков, пруссаков и инфузорий туфелек.

— Ну так давай посмотрим, что там. Если что-то ценное — какая-то важная информация, например, или интересные съемки, — этот винт можно будет дорого продать. Деньги поделим пятьдесят на пятьдесят…

— Давай! Давай! — нетерпеливо заерзал на стуле Шестопалов. — А то меня мамка с сестренкой в Брянске ждут!

Бежать домой за ноутбуком было лень. Поэтому я поплелся с просьбой занять ноут к Хуаресу, в подсобку.

К счастью, заслуженный деятель хабарозакупочного промысла был на месте — делал отметки в какой-то ведомости и натягивал розовые резинки на неряшливые стопки денежных купюр.

Через пару минут я уже сидел рядом с Шестопаловым и делал судорожные попытки разобраться, есть ли хоть что-нибудь ценное среди уворованного ефрейтором из лаборатории Бена Тау барахла.

Увы и ах! Либо инфоносители были беспорочно чисты, либо закрыты, запаролены и вообще надежно защищены. В общем, ничего не читалось, кроме одного-единственного директория, где Тау, а это был его переносной винчестер, хранил любимые порноролики с разнузданными вислозадыми негритянками.