Признаки жизни - Недоруб Сергей. Страница 2

Так что в Зоне никак нельзя без особого взгляда на вещи. Если носить оружие станет «Набат», то очень скоро им обвешается вся Зона. Как народ раздобудет себе стволы — дело десятое, вояки помогут. Важен сам прецедент, точнее, его недопустимость. Нельзя раздавать оружие там, где нет милиции. Капитальной милиции, объективно мощной, высокоморальной, неподкупной, сошедшей с экранов старых советских фильмов. В Зоне такую не создашь. Разве что самим в «мусора» идти. Однако Опер понимал, что в таком случае из него получится именно «мусор». Но никак не милиционер.

Нет, никакой огнестрельной мощи. Только навлечешь на себя неприятности.

Впрочем, у «Набата» тоже кое-что водилось. Например, старенькое, перекрученное проволокой ружьишко Грача, висящее на стене у его матраса. Валера Дровосек таскал с собой «Вепрь» — ух, мощная штука этот вятско-полянский карабин! Конечно, ему не удалось пронести ствол в Зону через основной вход. Договорился Валера с кем-то со стены, и бац — передали ему его же собственный ствол с первым же караваном, причем сам Дровосек в этот раз даже не состоял в отряде, а чистил картошку на базе. При мысли о картошке Опер жадно сглотнул, представив вкус пюре на молоке, с селедочкой и стопкой добра.

Сам Опер тоже был не лыком шит и носил на поясе травматик. Применял всего раз, еще до Зоны. Впрочем, именно из-за этого «всего раз» он в Зону и попал. Неприятная история вышла, и вспоминать о ней лишний раз не хотелось. И все же поговаривали, что такой пистоль в Зоне тоже может пользу принести. Саня Полох как приволок артефакт, так долго хвастался, что попросту выбил его из аномалии при помощи выстрела из травматика. Может, конечно, врал, но в этом смысла не было.

Собственным оружием в «Набате» делились редко. Как, например, на время походов к военным. Караван без охраны не пускали, хотя еще ни разу не было нападения. Может, именно потому и не было. Только охранников назначали без системы, по желанию. Им и вручали оружие. Ведь кто такой охранник и чем он отличается от купца? Только тем, что ему не надо таскать тяжелый рюкзак. А в случае ахтунга защищаться придется всем на равных основаниях. Есть, конечно, еще психологический момент, фактор бодрости. Такой случается, если караван охраняют мужики, которым ты доверяешь. Но не в этот раз. Так кто такой, получается, охранник? Халявщик, только и всего. Сачкун. В этот раз ими стали вот Мивина и Самопал.

Блин. Снова Самопал. Опер почувствовал, как его настроение начинает стремительно падать вниз. Чтобы отвлечься, он углубился в меню камеры, подстраивая время и дату. Неплохо бы разок запечатлеть для потомков, что и когда происходило. 11:47, 16 апреля. Тыча пальцами в сенсорный экран, Опер прокрутил следующие цифры до 2009. Теперь все верно.

— Так, мужики, все посмотрели в камеру, — велел Опер.

Тоже хороший человеческий фактор. Смотрят-то в камеру, а видят тебя. Соответственно, лица получаются такие, что сразу просекаешь, кто и как к тебе относится. Антоха похмурился немного, но в итоге таки заулыбался. Валера Дровосек сплюнул и положил «Вепрь» на плечо. Остальные приняли непринужденные позы. В общей сложности в кадр попали девять человек. Самопал не то что не повернулся, а даже не остановился, продолжая размеренно плестись вперед. Ну и хрен с ним.

— Снимем для истории, — возвестил Опер. — Клан «Набат» за здоровую Зону! Ура!

Указательный палец нажал на кнопку, добавив в память фотоснимок.

Затем случилось что-то непонятное.

Антоха резко запрокинул голову назад и свалился. На этот раз он действительно забрызгал Мивину грязью. И не только. Была еще и кровь. Дровосек перехватил карабин, отскочил в сторону, трижды выстрелил куда-то вдаль. От громкого звука Опер отшатнулся, цепляясь за камеру, будто она могла его удержать. Под ноги попался булыжник, нагруженный рюкзаком сталкер не удержался и потерял равновесие. Упав на землю, Опер лихорадочно пополз прочь, продолжая снимать одной рукой. Это был даже не рефлекс. Просто сквозь экран камеры было не так страшно смотреть. А не смотреть он не мог.

Караван обстреливали с обеих сторон. Дыма было столько, что камера почти ничего не пробивала. Лишь смутные фигуры, дергающиеся, падающие…

Это кино. Просто кино в формате аш-ди.

Сталкер ощутил, как что-то обжигающее почти пропороло его череп. Мрак окутал сознание Опера, заставив его выронить технику. Он прижался щекой к холодному камню, стараясь просто уйти в бессознание. Может, ему и удалось бы это. Но его выдернули из небытия, сорвав рюкзак с плеч. Забавно. В его багаже не было артефактов, только образцы корней найденных в дебрях необычных растений. Вот так и сдохнешь за укроп.

Долго лежать без сознания не пришлось. Издав стон, перешедший в кашель, Опер впился пальцами во что-то знакомое. Привычные очертания известного предмета сразу вернули его в реальный мир. Ну да, маленький штатив от камеры. Только кому понадобилось его откручивать и зачем?

Дым все еще стоял плотной стеной, не рассеиваясь. Из него вышел человек в противогазе. Опер отпрянул, заслонился штативом, словно мог им что-то сделать.

Человек стащил с себя противогаз и провел мокрой от крови рукой по лицу. Устало вздохнул.

Голова Опера заныла тупой болью. Только сейчас он начал чувствовать страх.

— Вот и все, — сказал Самопал, убирая налипшие на лоб волосы. — Сказка кончилась.

— Не надо, — прохрипел Опер, перебирая ногами в грязи, стараясь оттолкнуться, отодвинуться подальше. — Не убивай…

— Ты так ничего и не понял, — тяжело произнес Самопал. — Дурак ты, Опер. Безмозглый дурак, только и всего.

Сталкер почувствовал, как ему в руки суют его же камеру. От этого сталкер пришел в себя.

— Ты останешься в живых, — успокоил Самопал, глядя в глаза. — Вернись к своим и передай им запись. Скажи им, что мы их найдем. Всех до единого. И перережем.

Опер прикрыл глаза от накатившей слабости. Ему было настолько плохо, что в тот момент Опер намеревался наплевать и на караван, и на клан — лишь бы пережить эту бойню, отлежаться, обдумать, что только что произошло. Однако он все же нашел в себе силы выдавить:

— Кто это «мы»?

Самопал остановился, чуть повернул голову, подумал.

— «Лезвия», — ответил он. — Так и передай всем. «Набат» будет уничтожен «Лезвиями».

Опер даже не осознал, о каких лезвиях идет речь. Будь он в полном порядке, то поморщил бы лоб и вспомнил, что о подобной группировке не слышал ровным счетом ничего. В своем же теперешнем состоянии он не понял, что вообще означает это слово. Помнил лишь, что что-то плохое и грозное.

Прижимая к себе камеру, как лучшего друга, Опер кое-как встал на ноги и побрел прочь.

Тела товарищей остались лежать на местах в ожидании новых стервятников.

Глава 2

Камень

Полдень. Самое время для охоты.

Маркус затаился за широким корнем дерева, высматривая добычу. Он был наготове — предельно собран, сконцентрирован, готов к применению силы. В животе бурчало от голода, словно сама природа напоминала ему, что пора оторваться на миг от остальных забот и вспомнить о насущных потребностях. В данный момент Маркус ни о чем другом не думал. Зоркими глазами он следил за еле видимой норой, из которой высовывался чуть шевелящийся хвост крысы.

До Зоны Маркус и не подумал бы опускаться до такой пищи. Даже в «Набате» никто не едал ничего похуже ворон, в которых Маркус находил особый шарм. Разумеется, никакой романтики Зоны он не признавал. Просто он быстро учился и еще быстрее привыкал.

Если в клане жизнь была хотя бы предсказуемая — распорядок дня, постоянство, — то за его пределами приходилось подстраиваться под ситуацию на лету. В ранние месяцы Маркус скорее бы перетерпел, подождал день или два в надежде, что подвернется что-то посъедобнее. Однако довольно скоро ему пришлось сидеть не то что впроголодь, но и в полном одиночестве, что на его памяти давно не случалось. На четвертый день он, переборов гордость, пошел охотиться на тушканов. Поймал одного и тут же, не отходя от кассы, съел. Ничего, оказалось вполне нормально. Второго тушкана Маркус принес на базу, но сталкеры побрезговали. Видать, не доросли еще. Зато самого Маркуса встретили с радушным одобрением. Все же кое-какой авторитет у него имелся. Заслуженный — недаром он аномалии чувствовал лучше всякого детектора. В клане Маркус был кем-то вроде ходячего талисмана. И место на теплом камне у костра и миску похлебки он имел во многом благодаря своим природным способностям.