Режим Бога - Вольнов Сергей. Страница 38

Я же не собираюсь выходить из игры, так ведь? Я же принципиальный тип, аж самому противно, до какой степени.

Однако если Несси объявится, то начнётся такой крутой замес, что мама не горюй. Вот в чём я не сомневался, так это в том, что улыбчивый сталкер в скором времени где-нибудь обязательно всплывёт. Ведь на листке календаря отмечено девятнадцатое число. А сегодня уже семнадцатое.

За те трое с половиной суток, что нахожусь на базе «Свободы», двое суток я остывал в местном баре, изгоняя из организма радиацию, а в оставшиеся дни и ночь курил, ел и отсыпался. Короче говоря, хорошо и полезно провёл время. У меня ещё осталась сумма, достаточная для того, чтобы веселиться дальше суток пять, но надо работать. На моей стороне преимущество, какого нет больше ни у кого в Зоне, — отметка на календарном листочке.

Сам не знаю отчего, но я испытывал полнейшую уверенность, что о планах Несси, кроме него самого, известно мне одному.

Раз так, я должен готовиться к походу на «Янтарь».

…«Глоток Свободы» мне нравился тем, что в этом баре почти всегда звучал метал-рок. В частности, композиции моих любимых «тяжёлых» групп. Совсем другое дело. Полная противоположность аудиотрекам «Долга», культивировавшего русскую попсу, русский же шансон да всякие военные марши. Да и вообще на базе «Свободы» я чувствовал себя гораздо комфортнее. Хотя бы потому, что никто здесь не вещал по громкой связи о том, какая мы хорошая группировка, и если ты думаешь головой, а не другими частями тела, то беги и немедленно вступай в наши ряды!

Выйдя из барака, я почесал затылок, протяжно зевнул и потащился в бар с целью узнать, кто и куда планирует отправиться. Надеюсь, найду тех ребят, которым надо в сторону «Янтаря» — одному идти и тяжелее, и скучнее.

Я открыл дверь, на которой была зелёной краской намалёвана волчья голова. Из помещения сразу же повалил дым — в баре тусовалось много народу. Протерев заслезившиеся глаза и кашлянув, я зашёл внутрь.

Интерьер «Глотка свободы» был выполнен в чудном стиле. С железными столами соседствовали деревянные времён СССР. Табуреткам составляли компанию школьные стулья. На правой стене висела зеленоватая школьная доска. Во всю эту доску огромными кривыми буквами было начертано: «Анархия — мать порядка». Прямо под доской, вытянув ноги, сидел Терминатор — здоровенный детина с вечно деревянным лицом. Вылитый кибернетический организм из одноимённого фильма Джеймса Кэмерона.

Бросив на меня хмурый взгляд, местный вышибала едва заметно дёрнул головой в сторону столов, мол, проходи. Переступив его длинные ноги, я направился к барной стойке, за которой Ганжа что-то впаривал одному из посетителей.

— …а он и говорит: «Это было эхо!» — Бармен и посетитель одновременно заржали.

— Здорово, Ганжа! — бодро сказал я и протянул ему руку. — Опять анекдоты травишь?

— Хай, мэн! — Его ладонь с хлопком врезалась в мою. — А чего ж ещё делать-то? Людям, понимаешь ли, надо давать позитив, ибо негатив — не тема!

— И то верно. — Я присел и положил локти на барную стойку.

— Вот, кстати, свежий анекдот. — Ганжа поправил шейный платок, закрывавший лицо до глаз. — Встречаются два сталкера. Один у другого спрашивает: «Как ты провёл ночь со своей тёлкой?». «Как-как… — грустно ответил тот. — Раздвинула она ноги и смотрит на меня». «А ты чё?» — спросил первый. «Я смотрю на неё и чувствую, что у меня встаёт. Тут она говорит, чего стоишь, как столб? Кидай болт!» — «Ну?» — «Ну, я и кинул…»

Сидевший рядом со мной сталкер заржал. Я сделал вид, что мне смешно, и тоже коротко хохотнул. Ганжа картинно раскланялся, будто театральный актёр перед финальным занавесом.

В магнитоле что-то щёлкнуло — смена композиции. Зазвучали клавишные, затем — бас-гитары и ударные…

— Nightma-a-a-a-are! — раздался скрим вокалиста Mr. Shadows.

— О! — Мой рот растянулся в улыбке. — «Nightmare», шикарная песня!

— Ага! — поддакнул Ганжа. — Это ж тебе «Avenged Sevenfold», а не какой-нибудь «Racell» или «Mosguitosh»… Ты чего заказывать-то будешь?

— Да я вообще-то пришёл поговорить.

— Вот как? — Бармен поудобнее уселся в своём офисном кресле. — Валяй.

— В общем, собираюсь на «Янтарь»… — Я выдержал секундную паузу. — Из ваших кто-нибудь идёт в ту сторону?

Ганжа подпёр рукой подбородок и закрыл глаза. Вспоминает.

— Тебе сегодня везёт, Комета, — через минуту сказал он и хлопнул меня по плечу. — Завтра с утреца в сторону «Янтаря» идёт Гранит вместе со своими ребятами. Такой качок в «Страже Свободы».

— Он на базе?

— Ага. — Ганжа приветливо махнул рукой кому-то из посетителей бара. — По базе порыскай, найди и поговори с ним. Думаю, проблем не будет.

— О'кей. Спасибо. — Я достал сторублёвую купюру. — Налей мне, что ли, пивка. Только без всяких примесей.

— Да не надо благодарить. — Бармен взял деньги и достал пивную кружку. — Мужик ты нормальный, а нормальному мужику грех не помочь. Я ж не барыга с Кордона, за воздух плату не беру.

Для клиентов, которых он по каким-то своим соображениям выделял из общей массы, Ганжа переливал пиво из бутылок в кружку. Как будто мы находимся в порядочном заведении Большой земли, где обязательно должно быть пиво в розлив. У всех нас — свои маленькие причуды. Я вот — в шахматы поиграть не прочь.

Сталкер, сидевший от меня через два стула, вдруг ни с того ни с сего упал. Грохнувшись на пол, он остался лежать неподвижно. Я уже собрался было осмотреть его, чтобы откачать, но Ганжа остановил меня.

— Комета, не дёргайся. Парниша перебрал с наркотой.

Я кивнул в знак понимания. Бармен пододвинул ко мне кружку, наполненную до краёв перелитым из бутылок пивом, и подошёл к магнитоле. Пощёлкав кнопками, он заменил mp3-диск. Машинка зажужжала, щёлкнула, и вот уже из колонок зазвучала «Breathe», хит девяностых годов прошлого века и вообще одна из лучших вещей культовой группы «The Prodigy». Иногда Ганжа добавлял к метал-року разнообразные «изюминки».

— Кстати, прикольную ты тему придумал с таблетками от течки. — Бармен весело подмигнул мне и уселся на своё рабочее место.

— Ты про кошачьи?

Я отхлебнул. Пойло, конечно, так себе, но бывало и ещё хуже.

— А про чьи ж ещё? — Он с удивлением посмотрел на меня.

Сделав ещё глоток, я отставил кружку и закурил.

— Фишка с «Секс-барьером» для кошек и собак стара как мир. — Меня почему-то потянуло на разговор. — Я добавлял его в выпивку ещё в прошлом веке, когда учился в медицинском колледже.

— Ты учился в медицинском? — Ганжа подставил мне старую, покрытую серой пылью пепельницу.

— Было дело. Грехи юности. Потом передумал становиться медиком…

— Медсестричек небось шпилил? — Глазки бармена блеснули, а рот, должно быть, под платком растянулся в улыбке.

— А сам ты как думаешь? — в тон ему спросил я и затянулся.

Ганжа засмеялся и кивнул, мол, думаю, что в обязательном порядке.

После кружки пива на душе стало светлее и как-то необычайно легко. По ходу бармен всё-таки сыпанул в пиво наркоту.

Ганжа, будто прочитав мои мысли, сделал серьёзное лицо:

— Без примесей. Как ты и заказывал. А весело тебе потому, что каждый второй из здесь сидящих курит траву. — Он поправил свой лицевой платок. — Думаешь, я просто так скрываю мордашку?

— Я думал, ты вечно в платке потому, что мнишь себя преступником с Дикого Запада.

— Хех! — Ганжа хлопнул в ладоши. Шутку оценил.

Протерев вновь заслезившиеся глаза, я окинул взглядом рассевшихся за столиками сталкеров. Из трёх десятков морд только две штуки знакомы. Пока вспоминал, где видел эти физиономии, по барной стойке что-то громко стукнуло. Я напрягся и резко развернулся.

— Дёрганый ты стал, Комета, — Ганжа отпустил едкое замечание и заржал.

Одарив бармена злым взглядом, я продолжил прерванное занятие. Так увлёкся, что не заметил, как на соседний стул плюхнулся один из «свободовцев».

— Странные вещи нынче творятся, — громко сказал он, от чего я вновь дёрнулся, будто получил удар электротоком. — Уже пятеро исчезли возле Радара.